Чата Суарес в отличие от своей подруги Лус пока отказалась от карьеры оперной певицы. Правда, она была не так талантлива, как Лус, однако могла бы украсить театральную сцену любой из латиноамериканских столиц. Нет, Чата вовсе не рассталась с мечтой выйти на профессиональную сцену, она ее просто на время отложила. Они с Антонио решили, что сначала они займутся семьей, а затем, когда Антонио как следует встанет на ноги, Чата сможет реализовать себя как певица.

Пока же она реализовывала себя как жена и мать. Приятно было войти в их просторную солнечную квартиру; Чата умела создать в ней уют, так что сразу было видно - дом ведет не просто умелая хозяйка, а добрая и счастливая женщина. Все у Чаты получалось на удивление легко. А на ней были дом, двухлетняя малышка Пепита, и к зиме должен был родиться еще один ребенок — Чата решила не растягивать появление детей надолго, чтобы, как она сама говорила, «отмучиться с пеленками раз и навсегда». Другая бы на ее месте постоянно жаловалась на усталость, на то, что она ничего не успевает, а Чата справлялась со всеми делами почти без посторонней помощи — они с Антонио мечтали о собственном доме и поэтому старались экономить. Но Чата не унывала. И только совсем недавно, когда ей стало тяжело поднимать девочку, Чата согласилась нанять няню для Пепиты.

Они с Антонио решили, что после рождения маленького Чата снова начнет подрабатывать пением — будет петь в церковном хоре по праздникам, если будет время, станет давать уроки музыки соседским девочкам. Няня в этом случае, разумеется, будет нужна.

С подругами Чата теперь виделась редко. Лус, та вообще уехала по контракту в Вену. И хотя скучать у нее не было времени, все же она ощущала недостаток общения. Поэтому, когда в дверь позвонили и Чата увидела Рохелио Линареса, которого вслед за Лус и Дульсе называла «дядя Рохелио» она непритворно обрадовалась.

— Как я рада! Проходите, пожалуйста, — захлопотала Чата. — Пепита, познакомься, это дядя Рохелио, он приехал к нам из Мехико.

Крошка Пепита, унаследовавшая легкий и приветливый характер матери, улыбнулась дяде и представилась:

— Пепита Суарес. Я девочка.

— Очень приятно, — полусерьезно ответил Рохелио и протянул девочке руку.

Чата провела его в гостиную и угостила кофе и тортильями с маслом и вареньем. Только после того как гость, по ее мнению, немного насытился, она сказала:

— Я слышала о вашей утрате, очень вам сочувствую, — и действительно на глаза Чаты навернулись слезы. — Я ведь хорошо знала дядю Рикардо. Он был такой хороший! Бедняжки Лус и Дульсе. А тетя Роза!

— Да, — вздохнул Рохелио, — для всех нас это был страшный удар. Но именно поэтому я здесь.

Чата удивилась. Рохелио подробно поведал ей о своих подозрениях, закончив рассказ сообщением о своем разговоре с падре Игнасио.

— Теперь ты понимаешь, почему я здесь, — сказал он

— Вил... — покачала головой Чата. — Кто бы мог поду мать...

— Но ты ведь знала его, — сказал Рохелио. — Падре Игнасио сказал, что ты пела в хоре во время его проповедей,

— Если бы я знала, кто он такой, я бы и близко к нему не подошла, сколько бы денег он ни сулил. Я-то принимала его просто за безвредного дурачка, как и другие наши девчонки.

— И никто из вас не замечал за ним ничего такого? — спросил Рохелио.

— Ну замечали кое-что, — покачала головой Чата, — например, он был очень неравнодушен к женскому полу, — при воспоминании об этом Чата усмехнулась. Посмотришь на него — сама святость, а как говорит! — Она надулась и, имитируя бразильский акцент Гонсалеса, сказала: «Остерегайтесь грешить даже в мыслях своих, братья и сестры. Ибо грешная мысль — это есть первый шаг к преступному деянию». А сам! Таращится на каждые красивые ножки. Хотя, — она пожала плечами, — может, это он так, безо всяких греховных мыслей.

 — И без них же пытался изнасиловать Лус, — мрачно добавил Рохелио.

— Дядя, посмотри, какая у меня кукла. — Малышка Пепита положила ему на колени маленького пупса с всклокоченными волосами. — Ее зовут Марта.

— Очень красивая кукла, — машинально отвел Рохелио, рассматривая игрушку.

— Пепита, — всплеснула руками Чата, — разве ты забыла, что Марте пора спать. И не забудь умыть ее перед сном.

Пепита схватила Марту и побежала с ней в ванную. Когда девочка ушла, Чата снова посерьезнела:

— Кто бы мог подумать, что он такой мерзавец!

— Значит, ничего, кроме излишнего интереса к женщинам, вы у него не замечали...

— Нет, — покачала головой Чата. — Мы смеялись над ним. Просто не понимаю, как некоторые люди могли воспринимать его всерьез. А ведь такие находились. Взять хотя бы его несчастную жену. Сколько лет он «пудрил» ей мозги! Она же его чуть ли не за святого считала, хотя, кажется, только слепой не увидел бы, как Вил облизывается на каждую хорошенькую девчонку.

— У него была жена? — удивился Рохелио.

— Конечно! Ее звали Рената. Она, кстати, мексиканка. И, наверно, живет где-нибудь в Мехико.

— Она ушла от него?

— Да, после того как застукала Вила с одной сеньоритой, которая изображала у него ангелочка с крылышками. Жена в один прекрасный день вернулась домой слишком рано. Ну и, наконец, своими глазами увидела, какой он святой.

— Да, красивый складывается образ, — заметил Рохелио.

— А он так донимал ее, бедняжку, — продолжала Чата. — Все время попрекал ее прошлым. Не прямо, конечно, нет. Он умел это сделать тонко. Вдруг выдаст что-нибудь вроде «Мария Магдалина ТОЖЕ была блудницей, а стала святой». Понимаешь, ТОЖЕ. Он таким образом ее подчинял — она должна была все время помнить, что он ее спас, вытащил из ямы. И когда она поняла, что он сам такой же и только корчит из себя невесть что, а она ему верила, тогда-то она от него и ушла. Обидно ей стало, конечно.

— Хорошо бы ее разыскать, — пробормотал Рохелио.

— Тут я, боюсь, ничем не смогу помочь, — ответила Чата. — Но сам Вил, наверно, знает, где ее найти. Может быть, попробовать узнать у него как-нибудь стороной, а?

— У него? — не поверил своим ушам Рохелио. — Но где же мы можем найти его?

— Как где? — в свою очередь удивилась Чата. — Дядя Рохелио, да ты выйди на улицу и оглядись внимательно. У нас же весь город увешан его портретами. «Доктор Вилмар Гонсалес. Знаменитый проповедник из США. Истинно христианский образ жизни» или что-то вроде того. Он собирается выступать у нас в Куэрнаваке.

Рохелио был ошеломлен этой новостью настолько, что течение нескольких минут ничего не мог сообразить. Все это время он раздумывал, как найти этого Гонсалеса, предполагая, что это будет очень трудно. Оказалось, проповедник и не думал скрываться. Это значило только одно — он был совершенно уверен в собственной безопасность ничего не боялся.

— А что, Чата, — наконец задумчиво сказал Рохелио. — Это мысль! Он тебя знает и ничего не заподозрит, ты попробуй вытянуть из него как можно больше информации.

— Постараюсь, — пообещала Чата. — Уж я найду, как подъехать к Вилу.


ГЛАВА 7


Дни тянулись бесконечно, но особенно долгими Розе казались ночи. Когда под утро она засыпала, ей часто снилась прежняя жизнь, где она видела себя и Рикардо в саду вместе с маленькими Дульсе и Лус, и она просыпалась счастливой и вдруг с ужасом обнаруживала, что она одна.

Днем Роза крепилась. Она видела, как переживает за нее Томаса, как потерянно ходит по дому Кандида, понимала, что служащие ее цветочного салона ждут ее указаний, и заставляла себя ходить на работу, разговаривать по телефону, вести дом. Но в глубине души Роза как бы продолжала бесконечный разговор с Рикардо, и мысли о нем не оставляли ее ни на минуту.

Ванесса на следующий день после похорон Рикардо подошла к Розе и сказала, что они с Эрнандо хотят на несколько дней съездить навестить двоюродную сестру Эрнандо, живущую в пригороде Мехико.

— Ты извини, что мы покидаем тебя в такую минуту. Роза, — сказала Ванесса, пряча глаза, — но кузина Эрнандо не очень здорова и давно просит нас погостить у нее.

— Ну, разумеется, Ванесса, я все понимаю, — сказала Роза чуть усталым голосом. — Я очень благодарна тебе и Эрнандо за вашу помощь и сочувствие.

— А как же может быть иначе, — сказала Ванесса, не сумев скрыть чувства облегчения. — Роза, я знаю, что Эрнандо приглашал тебя к нам в Гвадалахару. Я хочу, чтобы ты знала, что это наше общее приглашение и мы всегда будем рады тебя видеть.

— Спасибо тебе, Ванесса, — ответила Роза. — Мне пока надо разобраться со своими делами здесь. Но я вам обоим очень благодарна.

Обе женщины смотрели друг на друга чуть виновато и сознавали, сколько невысказанного таится за вежливыми фразами. Но говорить сейчас об этом у Розы не было сил.

Через два дня после этого Роза сидела в своем кабинете в цветочном салоне и отвечала на телефонные звонки. В этот момент постучала ее помощница:

— К вам сеньора Лаура Наварро.

Роза обрадованно повернулась навстречу входящей подруге. Лаура была все такая же непосредственная и живая, ничуть не утратившая своей всегдашней стройности, но сейчас ее взгляд был озабоченным.

— Добрый день, дорогая, — наклонилась она к Розе, целуя ее. — Я к тебе с кучей советов и предложений, если ты только согласишься меня выслушать.

— Да разве тебя можно не выслушать? — слабо улыбнулась Роза. — Ты все равно выскажешь то, что решила.

Лаура села в кресло напротив Розы и приготовилась к разговору.

— Знаешь, какая мне пришла в голову идея? Мне хочется, чтобы ты вместе со мной уехала отсюда на время.

— Как уехала? Куда? — растерялась Роза.

Лаура, судя по ее серьезному виду, приготовилась убеждать подругу.

— Ты же знаешь, что я давно мечтала о поездке в Европу. В Италию, — пояснила она. — И я решила, что именно теперь подходящий момент.