— Вы всегда на её стороне, — недовольно буркнула Мэшэм. — А ведь этой пиратке самое место на рее. Или уж, на худой конец, в Тауэре или на виселице на городской площади. Она должна, наконец, занять то место, которого она действительно достойна.

— Ты права, Абигайль, ты во всём права, — тяжёлый вздох вырвался из груди королевы. — Арабелла действительно должна занять то место, которое она заслужила. А теперь оставь меня, пожалуйста, мне необходимо подумать.

— Что Вы хотите сказать, Ваше Величество? — тревожно взглянула фаворитка на королеву. В голосе монархини ей почудилось сомнение.

— Ничего, милая Абигайль, ничего. Я просто хотела сказать, что каждому причитается по заслугам. Так говорит Книга Книг, и я хочу воздать Мальборо так, как того требует Господь. Передай, пожалуйста, камердинеру, чтобы он пригласил ко мне министров и членов Адмиралтейского суда. Мне надо обсудить с ними один вопрос.

— Можно мне присутствовать на совещании? Ведь Сара всегда была с Вами, — раздражённо поинтересовалась Мэшэм

— Сара всегда была со мной, и в этом ты тоже права, — снова вздохнула королева. — Но на этом совещании будут только члены правительства. Тебя же я жду к вечеру. Мы с тобой ещё вернёмся к разговору о Мальборо

Закончив разговор с министрами, Её Величество пригласила к себе герцога Рейнсборо. Он обычно выполнял секретные поручения королевы. Беседа с ним затянулась, но в этот день Её Величество, казалось, почувствовала новый прилив сил, и Абигайль нервно прохаживалась перед королевской спальней, вертя в руках узорчатый веер. Наконец, герцог вышел.

— Вы поняли, герцог, — услышала Мэшэм голос своей повелительницы, раздавшийся вослед уходящему Рейнсборо, — немедленно. Я уже приняла окончательное решение.

Абигайль вошла к королеве, но та была слишком утомлена. Излишнее возбуждение пошло ей не на пользу, и королева, откинувшись на подушки, впала то ли в сон, то ли в полузабытьё.

Глава 24 Снова рука судьбы

Стоял ясное солнечное мартовское утро. Весеннее солнце уже начало припекать, растопив остатки грязноватого снега, и молодая изумрудно-зелёная трава за окном радовала отвыкшие от ярких красок глаза. Клейкие маленькие листочки, медленно разворачиваясь, открывали взору нетронутую красоту, а на влажных, недавно оттаявших пригорках белели первые цветы. Несмотря на то, что солнце только показалось над горизонтом, а глава семейства два дня назад отбыл в Соммерсетшир по делам, в замке Бленхейм царило оживление. Слуги деловито сновали по парадным лестницам, выполняя ту незаметную, но важную работу, без которой невозможна праздная жизнь хозяев роскошного особняка. В парадной зале, в глубоком резном кресле, приобретённом Уинстоном Черчиллем ещё при Карле втором, уютно устроилась молодая женщина в сером домашнем платье с наглухо закрытым воротом. Отставив на столик слегка пригубленную чашку крепкого кофе, она развернула свежий номер «Аналитика», ещё засветло доставленного в замок из Лондона.

«Опять эти склоки», — подумала Арабелла. — «Кажется, Харли с Болингброком окончательно поссорились. Но этого следовало ожидать». Пробежав глазами колонки политических и деловых новостей, женщина отложила газету и задумалась, глядя на отблески огня в камине. Вот уже почти четыре года она жила в уединении в Вудстоке. Дела процветали, в дом то и дело приезжали посыльные, сообщая о том, как идут дела на верфях, вернулись ли корабли из плавания, и какой товар и откуда прибыл. Скучать было некогда, да и бездельничать герцогиня не любила. Дети, домашние хлопоты, счета, сметы — бесконечный круговорот событий новой, совсем иной жизни, ровно текущей по проторенной колее. Но всё чаще ей снилось море — то грозное, бросающее вызов своей необузданной силой, то спокойное и безмятежное, ласковое, словно игривый котёнок. Оно снова и снова манило её, звало в неведомые дали, а воспоминания о прошлом бередили душу. Сколько раз она просыпалась среди ночи, разбуженная громовыми раскатами и странными сновидениями, в которых шторм рвал паруса, а она среди дыма и грохота пушек вновь бросалась на абордаж. В последнее время это случалось чаще — может быть, встреча старых друзей заставила вспомнить о прошлом? Месяц назад в Блейнхейме прошла очередная встреча бывших офицеров эскадры Сильвера, а ныне — вполне благопристойных и благоденствующих владельцев верфей, флотилий, рыболовных и лесных промыслов, торговых корпораций, кофеен и питейных заведений. Прошедший год принёс им большой доход, который был поделён, как обычно, в соответствии с заключёнными договорами. Не остались внакладе и простые работники, каждый из которых получил специальную премию. Все были рады, но откуда же тогда та мимолётная грусть, то и дело набегающая на лица старых друзей, по-прежнему тоскующих по морю? Море… Старые матросы уверяют, что те, кто узнал и полюбил его, никогда не сможет забыть. Бывших моряков не бывает — каждый из них хранит в своём сердце память о вольной стихии. Арабелла часто бывала на верфях, поднималась на палубу своих кораблей, выходя в пробное плавание в гавани, и скрип снастей вновь и вновь заставлял её сердце биться сильнее. Может быть, стоит отправиться на Багамы или навестить отца на Ямайке? Но будет ли его семья рада встрече с внебрачной дочерью губернатора, тем более что их сходство столь очевидно? А солёный морской ветер? Вдруг он опьянит её так, что она не сможет удержаться от каперства? А ведь она обещала королеве, и времена уже не те — Адмиралтейский суд жестоко карает тех, кто причастен к захвату чужих кораблей. Да и в Европе мир, пусть хрупкий, на грани новой войны, но всё равно… Чтобы развеяться, Арабелла выезжала на охоту, и тогда в душе вновь просыпался былой азарт, она пришпоривала коня и стрелой неслась по лесу, преследуя ни в чём не повинного зверя. Но выезжали они нечасто, да и загнанный зверь был не тем противником, с которым хотела встретиться Арабелла. Она по-прежнему упражнялась со шпагой, принимая в замке лучших фехтовальшиков Европы, и долгими часами набивая руку в большом зале. Зачем? Может быть, чтобы воскресить в памяти недавнее прошлое, когда от её искусства зависела жизнь? А может быть… Она сама не могла ответить на этот вопрос. Прошлое всё чаще настойчиво стучалось в её жизнь, и она с горечью осознавала, что оно никогда не вернётся. Лишь вечерами, когда дети, хорошенькие близнецы Майкл и Дженнифер, забирались к ней на колени, она рассказывала им длинные истории о том, как мама бороздила океаны и захватывала испанские корабли. И тогда снова оживал бесстрашный капитан Сильвер, ведущий эскадру к новым победам. Дети восхищённо слушали — такой мамы не было ни у кого, ни у приближённых королевы, ни даже у детей наследника французского престола. И ничего, что мама сейчас в опале, просто герцог Йоркский не смог простить ей того, что она предпочла ему своего верного Питта Уоллеса. Но зато она разрешает им ездить верхом на маленьких, словно игрушечных, рыжих пони, и даже попросила Вольверстона выстругать для них лёгкие деревянные сабли — точно такие же, как когда-то была у неё. Правда, играть с ними без присмотра взрослых она не разрешает, но это даже лучше — ни у кого нет такого учителя фехтования, как их мама…

Арабелла взглянула вверх, на покрытую алым ковром лестницу. Дверь в детскую была закрыта — близнецы ещё спали. «Надо бы вывозить их к соседям», — подумала она, — «а то играют лишь с детьми Джеффильда и молодых Солсбери». Однако добропорядочные господа не спешили принимать приглашение опальной герцогини Мальборо, у которой, к тому же, была репутация бывшего пирата. Да и о чём могли почтенные матроны говорить с женщиной, которая не умеет шить, вязать и готовить? О детях? Методы воспитания наследников Черчиллей не вызывали доверия у окружающих. Зачем учить дочку фехтованию? Зачем так рано забивать юные головки чтением, счётом и другими вещами, которые не нужны в столь нежном возрасте? Да и супруг этой Мальборо — все вокруг знают, что его родители были рыбаками, а она предпочла его самому герцогу Йоркскому! «На это способны лишь бывшие пираты», — думали уважаемые дамы, очередной раз собственноручно подписывая слова извинений на благоухающем голубом конверте с приглашением в гости, — «тем более, что её вечная занятость делами недостойна благородной дамы». Мужья, скрепя сердце, соглашались с решением своих жён. Им, без сомнения, была бы интересна беседа о морских приключениях капитана Сильвера, и о том, как идут дела в торговле, но в одиночку ездить к женщине с такой репутацией? А вдруг с языка сорвётся что-нибудь, что оскорбит не в меру щепетильную в вопросах чести герцогиню? Истории о судьбе герцога Йоркского, позволившего себе нескромную шутку и едва не поплатившегося за неё жизнью, передавались из уст в уста. Так что соседи в гости не спешили, и детям приходилось довольствоваться обществом детей Рейдингтонов и пухлой розовощёкой дочери Джеффильда.

Тяжело вздохнув, женщина вновь взглянула на пламя в камине и плотнее завернулась в шаль. Скоро должны были прибыть гонцы из Дувра. Отношения между Англией, Францией и Испанией вновь накалились до предела, и Арабелла с нетерпением ожидала новостей от флотилии, которая ещё накануне должна была войти в гавань. Но пока ещё есть время, и можно снова погрузиться в воспоминания о прошлом…

Скрип двери и громкий топот сапог вернули герцогиню к действительности. В залу вбежал запыхавшийся посыльный. Одежда его была рваной и грязной, а сам он едва держался на ногах.

— Позвольте мне сесть, герцогиня, — с трудом сдерживая шумное дыхание, произнёс он, и, не дожидаясь приглашения, упал в соседнее кресло.

— Садись и отдышись немного, — улыбнулась Арабелла, ничуть не рассердившись на плюхнувшегося в господское кресло слугу, который с трудом держался на ногах от усталости, — Я слушаю тебя

— Герцогиня, к Вам гонцы от Её Величества. Я с трудом опередил их. Они будут с минуты на минуту. Это Лайонелл, герцог Рейнсборо, и Альфред Джеймс.