Нелли Искандерова - Возвращение Арабеллы (СИ)

— Но герцогиня, — Саунтон не на шутку перепугался, но старался не подать виду, — Вы знаете, что дамы не дерутся на дуэлях. Именно поэтому Ваш супруг и пытался Вас защитить. Но если уж Вы собираетесь нарушить все правила этикета — пожалуйста, но при одном условии — мы будем драться в присутствии Её Величества, и Вы будете в платье, а не в мужском костюме.

— Согласна, господин герцог, — презрительно улыбнулась Арабелла, — видимо Вы надеетесь, что платье будет сковывать мои движения, а Её Величество помешает мне убить Вас. Так вот, я заранее предупреждаю, что, зная об отношении к Вам Её Величества, не собираюсь лишать Вас жизни. Я только накажу Вас хорошенько, а как — уж решу как-нибудь. Полагаю, что ранение Ваше не будет слишком тяжёлым — не хочу причинять беспокойство Её Величеству.

В зале вновь воцарилась звенящая тишина. Ещё бы — никто из дам никогда не позволял себе подобного. Даже мужчины не решились бы вызвать на поединок самого герцога Йоркского, любимца королевы — ведь победа в нём могла означать потерю высочайшей милости. Так, в какой-то гнетущей тишине, закончился этот обед — никто более не желал вступать в споры. Даже Харли с Галифаксом притихли, забыв о прежних раздорах.

Герцог облегчённо вздохнул. Во всяком случае, он останется жив. Он оттёр пот со лба и направился к королеве. Арабелла в отчаянии взглянула на Питта и прижалась к его груди. Этой дуэлью она точно навлечёт на себя королевскую немилость. Но терпеть выходки наглеца она не хотела и не могла.

Примечания

В последние годы правления королевы Анны действительно обострилась борьба между тори и вигами. Между 1709 и 1712 годом правительство (тогда ещё вигов) подвергалось беспрестанным нападкам со стороны тори, в особенности, подконтрольного им журнала Экзаминейтор, публиковавшего многочисленные памфлеты Джонатана Свифта, обвинявшие первых лиц королевства в бездействии, коррупции и других «грехах». После 1712 года власть сменилась, но политические страсти не стихали вплоть до смерти королевы Анны в 1714 году — у королевы не было наследников, тори (прежде всего, Болингброк, уже начавший интриги против бывшего союзника Роберта Харли) поддерживали Претендента, а виги — Георга Ганноверского (впоследствие король Георг 1). Харли строил свою политическую деятельность в более «умеренном» ключе, с оглядкой на вигов, а Болингброк придерживался более радикальных торийских взглядов (в том числе в вопросах престолонаследия). Борьба Харли и Болингброка закончилась смещением графа Оксфордского с поста лорда-казначея незадолго до смерти Анны. Этот пост занял Болингброк, но после вступления на престол Георга 1 виконт потерял свою должность.

История об одновременно двух светских мероприятиях, назначенных тори и вигами, взята из аналогичного происшествия с Джонатаном Свифтом, который вскоре после прибытия в Лондон (1709) был приглашён одновременно на две встречи — с Харли и Галифаксом. Неудовлетворённый политикой вигов Свифт выбрал Харли, с которым была связана вся его последующая литературная и политическая деятельность в период правления королевы Анны.

Роберт Харли был ранен французским эмигрантом Гискаром, который хотел расквитаться с Болингброком, но пострадал сидевший ближе к нему лорд-казначей.

Примечания (к части 2)

"Пиратский галстук" — виселица

Встреча была назначена на пять часов пополудни в фехтовальном зале. Анне стало лучше, и она решила лично присутствовать при поединке. Откинувшись в кресле, она устало обмахивалась веером и пила настойки. Рядом суетилась довольная Мэшэм — отставка соперницы сулила ей возвращение королевской милости.

— Что за неблагодарность, Абигайль! — то и дело вздыхала Анна, глядя, как Саунтон со своими секундантами осматривает оружие. — Почему все так и норовят помучить меня. Та же Мальборо…

— У неё нет сердца, Ваше Величество, — вторила ей Абигайль. — Вы осыпали её своими благодеяниями, а она…

— А этот Свифт! Почему он только и ждёт, чтобы устроить скандал! Все вы — бессердечные эгоисты. Думаете только о себе.

— Нет, Ваше Величество…, - начал было Саунтон, но королева резко оборвала его

— Ты ничуть не лучше! Даже эта Мальборо, и та… В её любви ко мне хотя бы нет корысти. А я — я так привязалась к ней! А она из — за кого-то пошлого намёка…

Вскоре к королеве приблизилась Арабелла. Её сопровождали Вольверстон и Солсбери.

— Может, всё же помиритесь? — Анна с надеждой взглянула на фаворитов.

— Простите меня, Ваше Величество, — с трудом выдавила из себя Арабелла, — но герцог оскорбил меня, и я не могла поступить иначе. Если он принесёт извинения…

— Нет, Ваше Величество, — с вызовом в голосе ответил герцог. — Я прав и могу повторить всё, что сказал на обеде.

Анна тяжело вздохнула. Перед глазами вновь летали чёрные точки, а голова, казалось, вот-вот расколется от распирающей боли. Всё тело будто опутало цепями. В изнеможении

взмахнув рукой, она еле слышно шепнула:

— Лучше кончайте скорее. Мне плохо…

Арабелла взглянула на королеву. Та полулежала в кресле, откинувшись назад. Лицо её отекло, а на щёки наплывал багровый румянец. Жалость острым кинжалом царапнула по сердцу.

— Я не собираюсь убивать Саунтона, Ваше Величество, — ласково произнесла она. — Прежде всего, из уважения к Вам. Ещё раз приношу Вам свои извинения. Если герцог согласится, я готова…

Фаворит бросил на соперницу полный ненависти взгляд.

— Вы заставляете меня ждать.

— Я готова, герцог.

Саунтон наступал. Пружинистые прыжки, ложные выпады, контратаки стремительно сменяли друг друга.

— В платье не запутайтесь, герцогиня! — с иронией выкрикнул он, видя, как Арабелла меняет позиции, придерживая левой рукой широкие юбки. Но женщина легко парировала его удары, нападала и тотчас переходила в оборону.

— А Вы прикройте левый бок, Джеймс!

Короткий выпад, прыжок, и её шпага кольнула Саунтона между рёбрами. Герцог застонал, но тотчас бросился в атаку. Шпаги скрестились. Ещё один бросок, и остриё, сверкнув, едва не задело плечо Арабеллы. Молодая женщина, отскочив, метнулась вправо. Зазевавшийся фаворит едва успел отразить удар.

Анна хмурилась. Двое её любимцев сцепились в схватке. Она пощадит Саунтона. Она обещала, и сдержит слово… Но сама дуэль… Что делать с несносной Мальборо? Отправить в отставку или простить?

— Я слышала, Вы — первый фехтовальщик Англии, Джеймс! Непохоже…

Новая атака. Бывшая пиратка нападала, оттесняя герцога назад. Звон оружия, топот, короткие выкрики… Всё смешалось в мозгу Анны Стюарт, но громче всего звучал голос Свифта. «Вы должны сделать выбор, Ваше Величество. Вы должны сделать выбор…»

Сделать выбор… Но как? Кого предпочесть? Но как могла эта Мальборо…

Саунтон метнулся в выпаде, поцарапав Арабелле предплечье. Та тотчас же ринулась в контратаку.

— Защищайтесь! Ну что же Вы, герцог!

Ещё один бросок, и Саунтон опустился на колено. Алое пятно расплывалось на белых панталонах. Арабелла опустила оружие.

— Довольно. Ваше Величество, к завтрашнему дню он будет вполне здоров. Ещё раз прошу простить меня за дерзость.

— Подлый пират, — прорычал Саунтон, но Арабелла уже покинула фехтовальный зал.

Наутро в Мальборо-Хаус пришло письмо, украшенное королевской печатью и написанное собственноручно Анной Стюарт. Оно гласило: «Герцогине Мальборо предписано удалиться в своё имение и не появляться более на светских мероприятиях».

Глава 50. Каждому по заслугам

Прошло почти четыре года. Здоровье Анны было хуже день ото дня, и двор жил лишь слухами об её скорой кончине. Несмотря на напряжённость отношений между великими державами и постоянно маячивший на горизонте призрак новой войны, королева почти отстранилась от государственных дел. Поручив решение судьбы Англии своим министрам — Харли и Болингброку, Анна большую часть времени проводила в постели в компании Абигайль Мэшем. Герцог Йоркский, уставший от постоянных жалоб возлюбленной, предпочитал её обществу компанию юных прелестниц. Да и королева всё реже приглашала его к себе — чувствуя близкий конец, королева всё более углублялась в молитвы и чтение Священного Писания. Не будучи пуританкой или святошей, она, тем не менее, почти не виделась с фаворитом и избегала греховных утех. Анна всё чаще вспоминала прошлое, находя в нём и добрые деяния, и грехи, и несправедливые поступки.

— Всё, что я сделала в жизни, Абигайль, — говорила она. — В Судный день будет взвешено на весах. Я грешила, но я искренне раскаиваюсь и надеюсь, что Господь простит мне.

Абигайль молча слушала свою повелительницу. Разговоры о близкой смерти навевали на неё тоску. Это было просто невыносимо — проводить долгие дни и ночи в королевской спальне, выслушивая бесконечные жалобы и рассуждения о бренности существования.

— Знаешь, Абигайль, я хочу вернуть Джона, — сказала она однажды. — Зря я послушала Харли. Это было несправедливо, и я должна исправить ошибку.

Абигайль недовольно поморщилась:

— Может быть, Вы ещё его супругу вернёте? Эту Сару, что вечно вмешивалась в Ваши разговоры, доводя всех своим громким голосом?

— Но вы же родственники? За что ты так ненавидишь её?

Абигайль молчала. В душе её зрело глухое раздражение. Против всех — постоянно ноющей Анны, против Сары, превосходящей её во всём, против дамского угодника Саунтона, и даже против Харли, всё чаще заливающего горе спиртным.

Королева вздохнула и откинулась на подушки.

— Мне очень хотелось бы вернуть Сару. Но она обижена на меня, и справедливо обижена. Я не должна была так поступать с ней.