И вот, наконец, наступил радостный день. С раннего утра по направлению к Вудстоку выехал отряд из ста пятидесяти человек, во главе которого медленным шагом шествовали чёрные жеребцы, на которых восседали Уоллес и Вольверстон. Оба жениха были в белоснежных камзолах, расшитых золотом и жемчугом, и в шляпах с огромным, ниспадавшем на лицо плюмажем. Кони были под стать всадникам — украшенную золотом сбрую дополняла серебряная серьга с крупной розовой жемчужиной, вдетая в ухо каждого жеребца. Тень страдания окончательно исчезла с лица Уоллеса — бледное лицо немного порозовело, а серые глаза светились счастьем. Он так и норовил пришпорить своего скакуна, и более сдержанному и уравновешенному Вольверстону постоянно приходилось его одёргивать. Одноглазый гигант, не уступавший другу в великолепии наряда, представлял собой весьма живописное зрелище. Мощный великан возвышался среди своих отнюдь не низкорослых спутников и вполне мог бы послужить Свифту образцом для создания историй о Гулливере в стране лилипутов. Торжественную процессию, равной которой Вудсток не видывал даже при герцогине Саре, встречали восхищённые местные жители. Они с неподдельным интересом наблюдали, как вооружённые мужчины спешились и выстроились в две колонны у входа в храм, образовав живой коридор, через который должны были проследовать невесты. Каждый из стражей держал в руке древко с вымпелом, представлявшим собой либо флаг Англии, либо полотнище с гербом рода Мальборо, либо боевое знамя капитана Сильвера. Идея присоединить последнее к двум первым принадлежала Крисперсу, и новобрачные с радостью согласились — ведь именно общее прошлое дало им возможность лучше узнать и оценить друг друга.

Через полчаса после выезда женихов из Бленхейма выехала ещё одна процессия. Кортеж возглавлял Крисперс в парадной одежде, сопровождаемый не менее нарядными флибустьерами. Многие из них сейчас добрым словом вспоминали своего адмирала, когда-то запрещавшего весело проводить время и учившего их изысканным манерам. Именно благодаря его урокам они сейчас выглядели как заправские Кенсингтонские щёголи. За авангардом следовала открытая карета с гербом герцогов Мальборо, в которой ехали дамы — Арабелла и Дженнифер в подвенечных платьях, Элен Рейндингтон и Мэри Кэт. С обеих сторон на белоснежных скакунах гарцевали мужчины — графы Солсбери и Вандомский, Джеффильд и Майкл Рейндингтон. Карету вооружённый арьергард.

Казалось всё шло хорошо, но по мере приближения к церкви радостно-нетерпеливое ожидание сменилось смутной тревогой. Местные жители, с шумным ликованием встречавшие процессию, двигавшуюся среди жилищ йоменов, вдруг исчезли, едва кортеж пересёк городскую черту. Вудсток словно вымер. На улицах не было никого, даже грязные собаки вдруг куда-то попрятались, лишь изредка высовывая свои испуганные морды из подворотен. Казалось, неведомый ураган обрушился на город, унеся из него всё живое и оставив в неприкосновенности лишь здания, глядевшие на мир наглухо закрытыми окнами. Встревоженная Арабелла подозвала Солсбери:

— Одолжи мне своего коня, Оливер. Поеду вперёд и посмотрю, что происходит возле церкви. Странно всё это… Будто произошло что-то неладное.

— Терпение, капитан, — ободряюще улыбнулся светский щёголь, — Ваша свадьба состоится независимо от того, что может случиться в Вудстоке. Разве что молния разразит храм — но и тогда мы построим временный алтарь.

— Спасибо тебе за всё, — девушка ласково взглянула на собеседника, — Прости, что не могу ответить на твои чувства, но, мне кажется, я действительно люблю Питта Уоллеса.

— Я знаю это, капитан, — грустно ответил тот, — я понял это, как только ты рассказала мне о Пуэрто-Бельо и непобедимом Гарри. Ты уже тогда любила его, но не могла признаться в этом даже себе самой.

Девушка промолчала. В нетерпеливом и тревожном ожидании процессия направилась к центру города. Однако подъехать к церкви оказалось не так уж просто — все дороги были перекрыты толпящимися и толкающими друг друга людьми. Именно сюда собралось всё население Вудстока, столь неожиданно покинувшее свои дома. Вполголоса переругиваясь, стоявшие сзади люди тщетно пытались рассмотреть нечто, находившееся совсем рядом с церковью. Арабелла приподнялась в коляске и попыталась заглянуть через головы столпившихся перед нею горожан.

— Анна! — вдруг воскликнула она.

Кортеж остановился. Прямо у входа в храм, рядом с торжественным караулом из бывших флибустьеров, стояла королевская карета. У Арабеллы замерло сердце. Она успела понять, что Анна Стюарт порой бывает непредсказуемой, а милость или немилость её зависит от того, что напоёт очередной придворный интриган. Взяв себя в руки и направив повозку в живой коридор из расступившихся горожан, девушка размышляла, что же могло стать причиной столь внезапного появления государыни на свадебной церемонии. Разумеется, оставить Анну в обществе Мэшэм и Саунтона было в высшей степени легкомысленно. Но что могло заставить королеву изменить её же собственное решение? Кто тот недоброжелатель, и чего можно ожидать от внезапно появившейся Анны? Кортеж двигался медленно, будто испытывая терпение новобрачных. Но вот, наконец, и храм. С трудом сдерживая волнение, невесты под руку с графами Солсбери и Вандомским покинули экипаж и направились к входу в церковь. Заметив приближающуюся фаворитку, Анна отдёрнула занавеску. И без того румяное лицо её побагровело от гнева, брови нахмурились, а глаза, казалось, вот-вот начнут метать молнии.

— Здравствуйте, Ваше Величество, — приветствовала Арабелла королеву, почтительно присев в глубоком реверансе, — рада видеть Вас на своей свадьбе

— Поздравляю тебя, Арабелла, — сквозь зубы процедила Её Величество, не покидая карету, — как вижу, ты пригласила своих людей

— Конечно, Ваше Величество — за четыре года мы стали одной семьёй. К тому же они сейчас далеки от своих прежних занятий и полностью посвятили себя коммерции.

— Не слишком ли много вооружённых мужчин? — Анна нахмурилась ещё больше, — всё это скорее напоминает сборище мятежников, чем бракосочетание! Не хватает только, чтобы из Вудстока Ваше войско двинулось маршем на Лондон! Поступок, вполне достойный племянницы герцога Джона! Когда-то он именно так и направился к Бленхейму, нарушив данное союзникам слово!

— Эти люди так же преданы Вам, как и я, — Арабелла вновь присела в реверансе, скромно опустив глаза, — Вы убедитесь в этом, если изволите принять участие в церемонии. В Бленхейме уже накрыт свадебный стол, и я рада буду предоставить Вашему Величеству лучшие комнаты в моём замке и произведения искусства моих поваров. Моя кухня не столь изыскана, как Кенсингтонская, но, если желаете, могу послать в замок одного из своих людей, и Вам приготовят одно из Ваших любимых блюд.

— Меня вполне устроит Ваше меню, дорогая, — лицо Анны всё ещё выражало недоверие, но она сделала попытку улыбнуться, — я всего лишь соскучилась по тебе и твоему безродному рыцарю. Ваше появление в Кенсингтоне позволило мне вновь ощутить себя молодой, и я очень рада вашему счастью.

Занавеска задвинулась, и лицо государыни скрылось из виду. Ошеломлённая Арабелла, придерживая белоснежный шлейф, неподвижно стояла у церкви. Кто мог внушить Анне столь абсурдную мысль? Ответа долго ждать не пришлось — дверца кареты распахнулась, и её взорам предстал завитой парик лорда-казначея. Покинув карету, Харли галантно подал руку королеве. Та осторожно ступила на каменные плиты площади. Метнув быстрый взгляд в сторону своего спутника, государыня медленно приблизилась к новобрачной и оперлась на её руку, увлекая за собой в храм. Церемония венчания прошла спокойно, и Анна даже удостоила обе пары своего короткого благословления. Но Арабелле по-прежнему было неуютно — даже спиной она чувствовала на себе пристальный взгляд графа Оксфордского. Девушка была абсолютно уверена в том, что именно он внушил Анне мысль о заговоре — ведь как иначе объяснить то, что произошло?

В Бленхейм вернулись к полудню. Королева тщетно пыталась скрыть тревогу, но подозрительный и неспокойный взор, которым она окидывала всё вокруг, заставлял сердца новобрачных сжиматься от странного предчувствия. Анна внимательно осмотрела все комнаты, и даже изъявила желание посетить павильон на островах и подвальные помещения. Её всюду сопровождал Харли, с губ которого не сходила язвительная улыбка. Однако, несмотря на это, праздник прошёл весело. Бывшие флибустьеры вспоминали подвиги адмирала и квартирмейстера, графы Солсбери и Вандомский вновь и вновь рассказывали о своих приключениях. Наконец, слово взяла Её Величество. Речь её была пространна и витиевата, в словах сквозил странный холодок, а здравица молодым супругам закончилась пожеланием того, чтобы все присутствующие остались верными подданными своей королевы. С нетерпением ждали новобрачные отъезда государыни и её лорда-казначея, надеясь провести медовый месяц столь же весело и беззаботно, как и предшествовавшие бракосочетанию несколько дней. Но наутро Анна изъявила желание задержаться в Бленхейме, чтобы вернуться в Кенсингтон лишь вместе со своей наперсницей. В течение недели она, в сопровождении новобрачных и графа Оксфордского, с утра выезжала на охоту, а вечера коротала за игрой в карты. Будто случайно сталкиваясь со вчерашними флибустьерами, она заводила с ними длинные разговоры, пыталась выведать подробности, относящиеся к их нынешним занятиям. Харли с затаённой улыбкой наблюдал за происходившем, с чувством удовлетворения взирая на плоды своих трудов. Но ему не суждено было торжествовать победу — убедившись в том, что все подозрения графа — лишь плод его воображения, королева предложила выехать в Лондон.

Глава 19. Интриги, интриги, интриги

«Стены имеют уши»… Граф Оксфордский всегда помнил эту старинную пословицу, и зачастую использовал её в собственных интересах, рассылая по лондонским улицам и коридорам Кенсингтона верных ему людей. Но всего одна оплошность — и он сам оказался в сетях, расставленных ему судьбой. Гневная речь Свифта, в которой тот обличал бесталанную Абигайль Мэшэм, да и самого Харли, будто бы под гипнозом, передавшего ему жезл лорда-казначея, стала известна некоторым влиятельным вигам. Знала ли об этом сама Анна? Этого никто не мог даже предположить, но смущение, с которым Абигайль отводила глаза под пристальным взглядом своего кузена Роберта, было уж слишком красноречивым. В последнее время в приёмной стал чаще попадаться лорд Уортон — весёлый и жизнерадостный представитель партии вигов. Каждый раз, едва завидев Харли или Болингброка, он с лёгкой непринуждённостью, будто случайно, проводил рукой по шее. Непосвящённым в скандальную историю казалось, что лорд просто поправляет кружевное жабо, но для запятнавших себя торийских министров значение этого жеста было предельно ясно, тем более что при этом Уортон ещё и старался незаметно им подмигнуть. Анна наслаждалась внезапно обретённой ей властью. Наконец-то никто не навязывает ей своего мнения — Сара Черчилль и её муж в изгнании, наиболее влиятельные виги в отставке, а посягнувшие на власть Харли и Болингброк полностью находятся в её руках. Пожелай она — и скандал вокруг жезла лорда-казначея сметёт обоих интриганов, словно вихрь придорожные пылинки. Королева медлила, не желая окончательно расправляться с тори и тщательно выискивая в своём окружении новых людей, которые могли бы стать её опорой в сложившейся ситуации. Снова и снова обращала она внимание на неотступно находившихся при ней молодым супругов. Анна не слишком доверяла Арабелле — Черчилли и без того слишком утомили её, да и девушка была слишком уж сильной и решительной. Будто бы в её жилах текла кровь не только Мальборо, но и неугомонных Дженнингсов, давших жизнь Саре, супруге герцога Джона. Ещё бы — командовать целой флотилией вольных, никому не подвластных флибустьеров! Робкая нерешительная Анна и глазом не успеет моргнуть, как снова окажется под властью Черчиллей… Но Уоллес… Сладкий яд, по каплям вливаемый в сердце государыни ловким интриганом Харли, постепенно оказывал на неё необратимое действие. Королева то и дело обращала внимание на изысканные манеры бывшего квартирмейстера, на его правильную речь, на остроумные реплики. Порой ей казалось, что она видит перед собой улучшенную копию Джеймса Саунтона — столь же галантен, но не избалован, умён, решителен, да и жизнь знает получше, чем этот изнеженный герцог, который так и не понял, что означает быть настоящим мужчиной… Ну и что, что его предки были рыбаками — ведь сейчас уже не те времена, да и вокруг то и дело появляются люди, выдвинувшиеся благодаря личным заслугам… Несколько раз, под благовидным предлогом услав Арабеллу с каким-либо поручением, она оставалась наедине с Питтом и подолгу беседовала с ним. Молодой человек был галантен и почтителен, но никогда не предпринимал ни малейшей попытки к сближению с королевой. После почти месяца мучительных сомнений Анна, наконец, решилась сделать выбор. Не зря их знакомство началось так же, как и встреча Рейли с её предшественницей Елизаветой! Бросив свой белоснежный плащ под ноги государыни, этот юноша будто бы поклялся посвятить ей свою жизнь! Пусть будет так… Только надо под надёжным предлогом услать его благоверную… Тайные встречи, свидания — воспоминания о безвозвратно прошедшей юности с её нетерпеливым ожиданием любви будоражили стареющую Анну, заставляя её думать о том, что время можно повернуть вспять… Не выдавая своих надежд никому, тем более утратившему её доверие графу Оксфордскому, королева проводила долгие ночи без сна, обдумывая свой хитроумный план. Вскоре она пригласила к себе свою наперстницу.