— Вы кто? — с явным недовольством на лице спросил Харли. Лорд-казначей обладал хорошей зрительной памятью и был твёрдо уверен, что эти господа никогда не появлялись ни в Кенсингтоне, ни в Сент-Джеймсе.

— Меня зовут Уоррен Крисперс, — с поклоном произнёс высокий плечистый господин в русом завитом парике. Он был достаточно молод — лет двадцать пять- двадцать семь. Обветренное лицо его, украшенное пшеничного цвета усами, ещё хранило следы загара, свойственного лишь жителям тропических широт. Живой и умный взгляд прищуренных серых глаз, широко посаженных на округлом лице, выдавал человека, который, несмотря на молодость, уже обладал солидным жизненным опытом. Под песочного цвета камзолом, сшитом из добротного камелота и украшенного жемчугом, угадывался мускулистый и гибкий торс. Весь облик незнакомца излучал уверенность и спокойствие человека, для которого смертельный риск стал повседневной привычкой. Нисколько не смущённый внушительным видом личной гвардии лорда-казначея, он невозмутимо глядел на приготовившихся к схватке солдат. Но Харли медлил, желая вначале выяснить цель его путешествия.

— Я — Роберт Харли, граф Оксфордский, — с ноткой высокомерия в голосе ответил он, — Вы дворянин? Кто Ваши спутники? — лорд-казначей неплохо знал все дворянские семьи Англии и Шотландии, но фамилии Крисперс среди них не было.

— Нет, Ваше сиятельство, — вновь поклонился ему Уоррен Крисперс, — и я, и мои спутники — люди простые. Мы с Робертом Шейном — владельцы судоверфей в Дувре, а мои товарищи — арматоры торговых флотилий. Мы едем в Вудсток, на свадьбу герцогинь Мальборо.

При упоминании имени Мальборо лорд-казначей насторожился. Неужели удача вновь повернулась к нему лицом? Пристально взглянув на своих собеседников, он отметил, что ни один из них не выразил ни малейшей обеспокоенности при встрече с вооружённым отрядом приготовившихся к битве гвардейцев.

— Вы знаете одну из них? — грозно сдвинув брови, спросил Харли.

— Арабелла Мальборо была нашим адмиралом, — в голосе собеседника графу послышались нотки восхищения своим бывшим командиром, — мы с Шейном были шкиперами, а затем и капитанами, — остальные — матросами и офицерами. Теперь наследная герцогиня — наш патрон в делах.

Харли задумчиво хмыкнул. Появление пяти вооружённых до зубов мужчин, следующих в Бленхейм к герцогине Мальборо, зародило в его душе смутные сомнения. Это был луч надежды, но что дальше? Как использовать этот факт, который несомненно мог оказать ему неоценимую помощь? Харли кивнул незнакомцам:

— Что вы везёте?

— Документы для нашего патрона, — невозмутимо ответил Крисперс.

— Покажите мне бумаги, — сдвинув брови, повелительно произнёс граф, — я являюсь лордом-казначеем Её Величества и должен быть в курсе всех сделок, которые совершают её подданные.

— Только с разрешения герцогини, — почтительно, но твёрдо ответил Крисперс. Несмотря на то, что в интонации собеседника не было ни вызова, ни иронии, Харли почувствовал себя оскорблённым. Он кивнул сопровождавшему его гвардейскому капитану. Тот вполголоса отдал какие-то распоряжения своим людям, и двадцать всадников окружили маленький отряд. Однако дерзкий незнакомец лишь усмехнулся в усы:

— Не думаю, что стоит пытаться отнять у нас документы силой, — невозмутимо произёс он, вновь поклонившись графу и положив руку на эфес длинной шпаги, — согласно букве закона, Ваши действия могут быть истолкованы лишь как разбойничий налёт. В этом случае не обессудьте, что нам придётся ответить Вам тем же.

Спокойные, но, вместе с тем, уверенные манеры бывшего шкипера не оставляли никаких сомнений в том, что он преисполнен решимости выполнить свою угрозу, тем более, что его спутники, развернувшись и также образовав кольцо, последовали его примеру.

— Но у меня двадцать человек охраны? — с недоумением спросил Харли, видя, что пятеро бывших моряков готовы дать бой его личным гвардейцам.

— Насколько мне известно, двое наших людей не далее как месяц назад управились с бандой Эвери, — вновь усмехнулся Крисперс, — так что, граф, не стоит ставить под угрозу жизнь Ваших людей. Мы — верные подданные Её Величества, и почтительно относимся к Вашей особе. Кроме того, как мне кажется, наше происхождение слишком ничтожно, чтобы иметь честь лишить жизни Вас и этих благородных дворян. Поэтому я очень советую Вам, Ваша светлость, позволить нам беспрепятственно следовать до Вудстока.

Харли задумался. Эти пятеро простолюдинов только что в самых изысканных выражениях угрожали его жизни! Более того, они были абсолютно уверены в том, что легко справятся с целым отрядом гвардейцев! Оскорблённое достоинство графа требовало удовлетворения, и он с трудом сдерживал гнев, однако перспектива быть убитым также отнюдь не радовала его. Он дал знак гвардейскому капитану, и его люди тут же приняли весьма миролюбивый вид. Бросив кучеру несколько слов, Харли откинулся назад в бархатное кресло. Немного поразмыслив и успокоив мятущуюся душу ещё одним глотком спиртного, граф улыбнулся. План операции окончательно созрел в его мозгу.

Бывшие пираты, видя, что граф сменил гнев на милость, пришпорили коней и умчались вперёд по дороге, подняв вокруг себя облако пыли, окутавшее позолоченную карету графа. За время путешествия Харли ещё не раз обгоняли группы вооружённых мужчин, по-видимому, также следовавших до Вудстока, и он всё более и более убеждался в правильности посетившей его идеи. Наконец, так и не доехав до собственного имения, Харли приказал развернуть карету и направиться назад к Кенсингтону

Глава 18. Анна

Тем временем в Бленхейме вовсю шла подготовка к предстоящей свадьбе. Недостроенный замок напоминал пчелиный улей. Даже при старых Черчиллях здесь не было так многолюдно и шумно. Скрип карет, цокот лошадиных копыт, многочисленные нарядно одетые и до зубов вооружённые господа, толпящиеся во дворе… Гости всё прибывали и прибывали. Несмотря на то, что Анна Стюарт уже смирилась с выбором Арабеллы и её матери, она не пожелала превращать бракосочетание обеих герцогинь Мальборо в светское мероприятие. Прибытия высочайших особ и приближённых Её Величества не ожидалось. Но обе новобрачные, казалось, были этому только рады. Свой самый счастливый день они хотели провести в окружении старых друзей. Именно поэтому из светских господ приглашены были лишь Солсбери и Рейдингтоны. По дороге к ним присоединился и Джеффильд с супругой. Не пожелал пропустить праздник и новый знакомый Арабеллы — офицер Дуврской таможни. Он собственными глазами хотел увидеть герцогиню, в которую вдруг превратился молодой капитан, столь щедро одаривший его в порту. Но, всё же, большую часть гостей составляли бывшие флибустьеры. Все члены команды Сильвера, от капитанов до юнг, были приглашены принять участие в радостном событии. Вчерашние пираты, и на корабле выглядевшие вполне достойно, могли дать фору самым изысканным придворным щёголям. Даже старик Хэндс принарядился. Бывший шкипер, ставший арматором Ост-Индской торговой флотилии, выглядел как отставной гвардейский офицер. Не полагаясь на память Арабеллы, он прихватил с собой свои любимые шахматы, чтобы коротать вечера за составлением хитроумных комбинаций.

Новоиспечённые коммерсанты не преминули захватить разнообразные счета, квитанции и новенькие, но уже весьма пухлые, бухгалтерские книги. До дня свадьбы оставалась ещё целая неделя, и каждый втайне надеялся, что новобрачная сможет уделить ему немного свободного времени. Однако, едва увидев своего бывшего адмирала, многие пожалели о своей меркантильности — девушка светилась от счастья, то ли от встречи с давними друзьями, то ли от мыслей о предстоящей свадьбе. О светском этикете никто даже и не вспоминал — вчерашние пираты с радостью сжимали в объятиях наследную герцогиню, одетую в простое домашнее платье из изумрудного атласа. Даже графы Солсбери и Вандомский вдруг забыли о своей церемонности и дружески обнимали всех вновь прибывающих гостей. Вокруг витали романтические флюиды, и гости вновь и вновь сожалели о том, что собирались воспользоваться свадьбой, чтобы обсудить неотложные дела. Вольверстон с Питтом держались в отдалении, и гости, вдоволь наговорившись с дамами, направлялись к мужчинам. После прибытия в Бленхейм оба поселились в отдельном флигеле, предназначенном для дворцовой прислуги. Старый морской волк неотлучно сопровождал бывшего квартирмейстера, опасаясь, что слишком сильный душевный порыв может поссорить влюблённого юношу с невестой, предпочитавшей до свадьбы держать друга на почтительном расстоянии. Сама же девушка пребывала в странном расположении духа. Встреча с командой напомнила ей о старых добрых временах, но романтические чувства ни в коей мере не соответствовали образу того капитана, который когда-то бороздил Карибское море во главе своей флотилии. Смущённо и немного растерянно взирала она на бывших соратников из-под длинных густых ресниц, изредка бросая быстрые взгляды в сторону Питта. Практический ум Арабеллы всегда подсказывал ей, что она никогда не сможет найти супруга лучше, чем беззаветно преданный и рыцарски влюблённый в неё Уоллес. Да и она испытывала к квартирмейстеру искреннюю симпатию. Если бы судьба свела их при других обстоятельствах, подобная симпатия наверняка уже давно превратилась бы в любовь. Но в Нью-Провиденс Питт был для Арабеллы лишь приятелем, и она прекрасно понимала, что должна будет выбирать себе мужа из числа благородных господ, равных ей по происхождению. Отчаянная девушка, увлекавшаяся морем и фехтованием, никогда не интересовалась любовными романами и считала брак лишь выгодной сделкой между симпатизирующими друг другу людьми. А потом… Воспоминания о Педро Альваресе преследовали её все четыре года, и она боялась, что даже бывшие друзья не выдержат искушения морем… Вольные нравы моряков, а, тем более, пиратов, были известны всем жителям Нового Света. Она не раз видела бродивших у трактиров опустившихся женщин, слышала разговоры о том, что когда-то эта особа была дочерью состоятельных родителей, а потом… Встречи с матросами ломали их жизни — вначале один, потом — другой… И вот уже она продаёт себя за чарку рома да немного похлёбки, чтобы не умереть с голода… Страшная судьба павших женщин, о которых даже рассказывали шёпотом, чтобы дети ненароком не услышали… Нет, подобная жизнь была не для неё, и она никак не могла открыться своим друзьям. Кто знает, выдержали бы они, окажись на корабле наедине с бывшей губернаторской дочерью? Лишь старик Вольверстон знал тайну своей воспитанницы, тщательно скрывая её от остальных. Тогда, четыре года назад, она вдруг поняла, что должна не просто превратиться в мужчину, но стать капитаном. Лишь капитан мог иметь отдельную каюту, не слушаться ничьих приказов и устанавливать на судне порядки, которые стали бы гарантией её собственной безопасности. Только это могло дать ей уверенность в том, что сцена в каюте Альвареса никогда не повторится… Но капитана могли сместить, если он слаб и неумел, и именно поэтому она должна была стать сильной. Сколько раз она благодарила Бога за то, что Вольверстон с детства обучал её морским наукам! Ведь если бы не его уроки… Страшно подумать, что могло бы случиться… Всё в жизни предначертано судьбой… А поединки… Каждый раз, вступая в бой, она понимала, что должна или победить, или умереть. Другого не дано — иначе призрак дона Альвареса вновь мог явится перед ней и протянуть к ней свои грязные руки… И снова и снова вела она свою отчаянную эскадру к победе… Вскоре страх притупился, но девушка всегда осознавала, что не имеет права проиграть… Потом — королевский суд… Ошеломляюще быстрое возвращение к своему прежнему, женскому облику и снова страшные воспоминания… Огромный зал и сотни устремлённых на неё любопытных глаз… Полные ужаса и боли глаза квартирмейстера… Вихрь светской жизни, уносящий её куда-то вдаль и льстиво-чарующий, завораживающий голос Саунтона… Пробуждение новых, неведомых ей ранее, чувств, и снова глаза Питта, расширившиеся от невыносимой боли… Потом снова Питт, но уже другой — холодно-церемонный, похожий скорей на Саунтона, чем на себя самого, и их бурное объяснение на лестнице Кенсингтонского дворца… Столько всего произошло, и вот теперь, все они снова вместе — старые друзья, их адмирал, и бесконечно влюблённый в своего капитана квартирмейстер… За последний месяц Питт открылся ей совершенно с другой стороны, да и чувства уже не надо было сдерживать — разве что порой усмирять будущего супруга, то и дело норовившего обнять невесту за талию. Девушка окончательно убедилась, что искренне любит Уоллеса. Но странное смущение не покидало её, и она вновь и вновь и вновь заливалась краской, чувствуя на себе взгляд Питта. Встреча со старыми друзьями навела её на спасительную мысль. Она наконец-то избавится от этого непонятного чувства, не дающего ей покоя. Займётся делами, углубится в отчёты, сметы и деловые контракты… Чувствуя, что её дочь растеряна, Дженнифер с радостью взяла на себя все приготовления к свадьбе, и Арабелла с неподдельным интересом занялась чтением бухгалтерских опусов, вникая во все тонкости дел новоиспечённых коммерсантов. Видя, сколь живо невеста интересуется далёкими от романтики материями, бывшие флибустьеры с интересом обсуждали перспективы развития новых предприятий. Единственным человеком, не принимавшим участия в деловых беседах, был Питт Уоллес. После назначения даты свадьбы он был на седьмом небе, и не мог думать ни о чём, кроме неожиданно свалившегося на него счастья. Молча глядя на свою возлюбленную, он не проронил ни слова, толком не понимая, о чём говорили собравшиеся в зале мужчины со своим патроном. Так прошла неделя. Завтраки, обеды и ужины подавались на открытом воздухе — огромный обеденный зал не смог вместить всех участников трапезы. После завтрака бывшие флибустьеры выезжали на охоту, и лес оглашался выстрелами и торжествующими возгласами, с полудня до обеда занимались делами, а после короткого послеобеденного отдыха устраивали турниры по фехтованию и стрельбе. Атмосфера спокойного и размеренного времяпрепровождения успокаивающе действовала на товарищей Арабеллы, и те уже не раз задумывались о том, чтобы, по примеру своего патрона, обзавестись собственным домом и семьёй.