Глава 10 Фаворитки

Абигайль Мэшэм нервно прохаживалась по небольшой комнате, расположенной рядом с покоями Её Величества. Вот уже несколько лет она проводила в ней не только дни, но и ночи, охраняя сон своей повелительницы, утешая её и исполняя все её прихоти. Даже ночью не было ей покоя — то и дело раздавался жалобный голос Анны, призывавшей свою наперстницу. То дурной сон, то боли, то очередной приступ лихорадки — и Абигайль, вскочив с супружеского ложа, бросалась на помощь своей государыне, готовила настои из трав, делала компрессы, примочки, а то и просто сидела рядом, выслушивая бесконечные сетования этой усталой и измученной судьбой женщины. Подойдя к стоявшему в углу овальному зеркалу в резной раме, баронесса взглянула на собственное отражение. Она никогда не была красавицей — чуть вытянутое лицо, красноватый нос, невзрачные бесцветные глаза. Да теперь ещё эти вечные тёмные круги — следы бессонных ночей, которые не скрыть никакой, даже самой лучшей, пудрой. Миссис Мэшэм никогда не отличалась стройностью, а время, проведённое в компании известной своей любовью к обильным трапезам Анны, ещё больше испортило фигуру. Полнота баронессы вполне под стать её царственной компаньонке. Этого ли она добивалась, когда согласилась на предложение Харли вместе противостоять ненавистной Саре? Теперь она прекрасно понимает, какую цену платила былая покровительница за почти неограниченную власть, которую получала от своей миссис Морли. Но у Сары хотя бы было утешение в лице герцога Джона — блестящего офицера, писаного красавца и страстного возлюбленного. А её преданный и безропотный Самуэль? Да он ни в какое сравнение не идёт с Черчиллем! Да Бог с ним, с этим Мэшэмом! Главное, что исполнилась её заветная мечта — удалось сделаться единственной и незаменимой наперсницей Анны, и теперь благосклонности бывшей служанки добиваются графы и герцоги. Именно её расположение помогает им приблизиться к королевскому трону, а немилость — заставляет навсегда забыть о придворной карьере. Абигайль гордо вскинула голову и вновь взглянула на собственное отражение. Полная усталая дама в белой амазонке удовлетворённо подмигнула ей, но вдруг в отражённом зеркальной гладью проёме полуоткрытой двери мелькнула быстрая тень. Худая, костлявая фигура, до боли знакомый морковный оттенок слегка припудренных волос — такой может быть только у неё… От хорошего настроения ни осталось и следа. Герцогиня Сомерсет… Элизабет… Перед мысленным взором Абигайль возникло лицо этой особы — вытянутое, с явно намечающимися морщинами и зловещим взглядом глубоко посаженных зеленовато-серых глаз. Среди придворных давно ходили разговоры, что герцогиня отравила своего прежнего супруга, чтобы выйти замуж за герцога. А вдруг она действительно колдунья? Сердце Абигайль болезненно сжалось. Умирать не хотелось, а эта старуха с её чёрной магией наверняка может наслать на соперницу порчу… В последнее время леди Элизабет всё больше и больше времени проводила в компании Анны Стюарт. Она будто околдовала королеву, и та порой надолго забывала о своей малютке Абигайль… И впрямь, колдунья… А тут ещё эта Мальборо — так некстати… Леди Мэшэм села за маленький овальный столик, покрытый бархатной скатертью и, стиснув виски пухлыми белыми пальцами, принялась напряжённо думать. Сомерсет… Кто ей покровительствует? Кого поддерживает её супруг — тори или вигов, и в каких отношениях он с Харли и Болингброком? Тщетно стараясь воскресить в своей памяти события, в которых принимала участие чета Сомерсет, женщина наморщила лоб, и на нём вздулась голубоватая вена «Тори, виги… Претендент и его отношения с родной сестрой, королевой Анной… Всё это так сложно и запутанно…. Всё же прав этот писака Поуп — женщины бывают либо блондинки, либо брюнетки, и политика — не для них… Как это Сара со всем справлялась? Надо будет рассказать о своих подозрениях Харли. Он должен помочь. Он всегда помогал ей, как и она ему…». Мысль о Харли отвлекла Абигайль от запутанных шахматных комбинаций придворных интриганов. Граф был наставником Мэшэм, её советчиком и проводником в сложном и опасном мире Кенсингтонского дворца, и она с юных лет восхищалась его талантом. Именно он стал её первой любовью, и даже брак с Сэмюэлем был задуман ей лишь для того, чтобы попытаться забыть беззаветно преданного супруге Роберта. Но в последнее время граф сильно изменился. Он всё чаще прикладывался к бутылке, появляясь при дворе неопрятным, с пятнами виски на камзоле. Вот Сент-Джон — другое дело. Молодой красавец, блестящий оратор, галантный кавалер, сводивший с ума не только кенсингтонских кокеток, но и почти всю женскую половину Лондона, интриган, шутник, философ и гедонист… Сердце Абигайль учащённо забилось. Нет, Болингброк не идёт ни в какое сравнение с её Сэмюэлом — невзрачной и недалёкой личностью. Но зачем Болингброку любовь Абигайль? Зачем искушать судьбу опасной связью с королевской фавориткой, когда к его услугам все увеселительные заведения Лондона? Нет, видимо ей не суждено испытать ту силу романтического и страстного чувства, что связывала Сару и Джона…Жаль, очень жаль. Но, может быть, это и к лучшему — главное — сохранить влияние на королеву. Уж здесь-то она не упустит своего. Абигайль приободрилась и оправила подол белой амазонки. Она так и не успела переодеться после охоты. Подойдя к зеркалу, баронесса вновь улыбнулась взиравшей на неё полной усталой даме и уже собиралась направиться к будуару, как вдруг в комнату вошёл бодрый и вполне трезвый граф Оксфордский. Приблизившись к кузине, он поцеловал её в лоб.

— Что Вы здесь делаете, моя дорогая? — ласково улыбнулся он, но Абигайль почудились нотки неискренности в его вполне благожелательном тоне

— Жду, когда Её Величество пригласит меня, — взглянула Мэшэм на своего былого кумира. Граф сегодня был безупречно одет. Синий бархатный камзол изящно облегал его изрядно пополневшие формы, придававшие ему особую величественность. На груди Роберта красовалась звезда — орден, который он получил одновременно с должностью лорда-казначея. «Нет, он всё же красавец», — подумала Абигайль.

— Надеюсь, моя милая кузина сможет уделить мне и моим друзьям несколько минут, пока Её Величество беседует с новой герцогиней Мальборо? — с искренней доброжелательностью произнёс он, ласково обняв её за талию.

— С этой пираткой? — надула и без того полные губы Абигайль

— А что, разве Вам больше по душе убийца и колдунья? — едко рассмеялся граф, — надеюсь, Вы прочли «Виндзорское пророчество», опубликованное в «Аналитике»?

— Да, — вздохнула она, — но почему я должна выбирать из двух зол? Почему? Неужели нельзя сразу убрать обоих?

— Всему своё время, дорогая, — улыбнулся Харли, но на лбу его пролегла глубокая морщина, — Вам всё сейчас объяснит наш новый друг, который оказал всем нам неоценимую услугу. Надеюсь, Вы слышали о Мартине Скриблерусе?

Абигайль нахмурилась, изо всех сил силясь вспомнить, кто из её знакомых мог носить такое странное имя.

— Не утруждайте себя, милая моя баронесса, — с ноткой презрения заметил граф, — я так и знал, что Вы не следите за прессой. Мы с Вами старые друзья, но я прекрасно понимаю, что Ваш ум слишком ограничен для подобных вещей. Впрочем, как и ум большинства женщин.

Абигайль нахмурилась. Почему этот бессовестный Харли позволяет говорить с ней в подобном тоне? Вот напомнить бы ему, кому он обязан своим возвышением! Баронесса замолчала, пытаясь подобрать нужные слова и сверля взглядом своего обидчика. Ей всегда было трудно изобразить на своём лице гнев — красные пятна на щеках, нервные движения выдавали скорее обыкновенную женскую злость, чем величественное негодование королевской фаворитки. Несколько мгновений прошло в полном молчании. Неловкую паузу прервал скрип распахнувшейся позолоченной двери, и в комнату лёгкой походкой вошёл неизвестный господин. Гордо вскинутая голова, сдвинутые густые брови, сумрачный и высокомерный взгляд выдавали в нём человека, осознающего своё влияние при дворе. Не взглянув ни на Мэшэм, ни на Харли, он быстрыми шагами направился к стоявшему в углу позолоченному креслу с резными подлокотниками, и с важным видом опустился в него. Тёмные глаза незнакомца гневно сверкали, подобно горячим углям.

— Вы та самая Абигайль Мэшэм? — внимательно взглянул он на стоявшую у окна женщину, и ей вдруг стало страшно.

— Да, — как можно более спокойно ответила Абигайль, изо всех сил пытаясь преодолеть охвативший её ужас и гадая, кем же мог быть этот неизвестный, имевший наглость не только разговаривать с ней в подобном тоне, но и полностью игнорировать стоявшего рядом с ней лорда-казначея.

— Значит, Вы виновны или в небрежности и разгильдяйстве, или в предательстве! — раздражённо произнёс незнакомец

— Что это значит, — удивлённо подняла брови Мэшэм, снова попытавшись напустить на себя мину разгневанной и высокомерной аристократки. Она по-прежнему не понимала, что же происходит в её комнате.

— Разве Харли не поручил Вам докладывать ему обо всех планах Её Величества? — продолжал он, и Абигайль вдруг почувствовала себя преступницей на допросе

— Да, и я честно выполняю его поручение, — возмутилась Мэшэм, — но причём здесь Вы?

— А вчерашнее голосование в парламенте? — раздражённый незнакомец полностью проигнорировал её вопрос, — откуда Анна узнала о наших планах? Мало того, что парламент утвердил все права этой пиратки Мальборо, он ещё и согласился с введением в палату лордов не только тори, но и нескольких влиятельных вигов! — гневу возмущённого господина не было предела, но он всё так же недвижно сидел в своём кресле.

Краска залила лицо Мэшэм. Она бросила взгляд на стоявшего рядом с ней графа. Тот не предпринял ни малейшей попытки, чтобы защитить свою сообщницу.

— Почему я должна давать Вам отчёт о своих действиях? — Абигайль старалась выглядеть высокомерно, — насколько я помню, я обещала это графу Оксфордскому и Болингброку, но никак не Вам. Я даже не знаю, как Вас зовут.