— И помяни мое слово: на десерт нам подадут сладкий творог.

Но на самом деле они не жаловались ни на питание, ни на что другое. Каждый день они гуляли вдоль моря. Иногда их трепал сильный ветер, но чаще они промокали насквозь от ливня. Они привыкли к тому, что в туфлях постоянно был песок, что пощипывали обожженные под ветром и солнцем щеки и что их губы и руки сохраняли привкус соли.

— О, как бы мне хотелось, чтобы эта неделя никогда не кончалась! Мне бы так хотелось забрать с собой это море!

— Если хочешь, мы можем остаться здесь еще немного.

— Не глупи! Подумай о цене.

— У меня осталось в запасе немного денег.

— Это не значит, что их нужно сразу потратить.

В их последний день выдалась чудесная погода. Они сидели на песке и любовались морем.

— Тебе хочется вернуться домой?

— Да, — просто ответила она и сжала его руку.

Линн подумала о доме, который он арендовал и который выходил прямо на пруды в Херрике, о живших в нем отце и Роберте, о новой большой кровати, о комоде и о линолеуме с золотисто-синим узором.

— В первый раз в моей жизни я стану жить в доме, который не сдается хозяином вместе с наймом на работу.

Когда они уезжали на следующее утро, снова пошел дождь. Он лил сильно и без перерыва весь день.

— Может, когда-нибудь мы снова приедем в Лланмелл…

— Но только летом, когда хорошая погода.

— Это будет наш второй медовый месяц, — сказал Чарли.

— Остановимся у мистера и миссис Хьюгс…

— И каждый вечер будем есть суп из зеленого горошка…

— И на стене в спальне будет висеть этот ужасный текст.

Линн прижала ладошку ко рту.

— Боже! — сказала она, глядя на Чарли. — Ты перевернул обратно эту картинку?

— Нет, — сказал Чарли. — Я забыл об этом!

Виноватый смех Линн слился с его.

Их дом, когда они последний раз его видели, был грязно-коричневого цвета, так как его грубо оштукатуренные стены никогда не белили. Но Джек не сидел ни минуты во время их отдыха, и теперь, когда они подъехали к дому, он был превращен в ослепительно-белый, а деревянные рамы были покрашены в черный и коричневый цвета.

Кустарники в саду были подрезаны, и трава, растущая по краю пруда, была аккуратно выкошена, новая трава выделялась яркой зеленью.

Джек и Роберт радостно их встретили и помогли внести багаж в дом.

— Я не могу поверить своим глазам! — повторял Чарли, — я решил, что мы вернулись не в наш дом!

— Правда? — спросил Роберт. Его глаза сияли. — Дед почти все сделал сам. Я только иногда помогал ему.

— Здесь так чудесно! — воскликнула Линн.

Внутри дома тоже многое изменилось. Стены в кухне покрасили, и они стали бледно-желтого цвета. В гостиной стены были нежно-розового цвета. Но самой красивой комнатой стала спальня Линн и Чарли. Ее окна выходили в сад и на пруды. В лавке Беннетта были куплены обои специально для этой комнаты, и Линн, увидев все это в дверях спальни, решила, что ничего прекраснее не видела — это были сине-серые ромбы, внутри которых выделялись чудесные желтые розы и зеленые листья. У нее открылся рот и она смогла произнести только одно округлое: «О-о-о!» и с силой выдохнула воздух.

— Я и не мечтала, что все будет так прекрасно!

— Я просто не могу прийти в себя! — сказал Чарли. — Вы проделали такую работу всего лишь за одну короткую неделю!

Джек стоял, засунув руки в карманы, и у него изо рта торчала незажженная трубка. Роберт, видя реакцию деда, также сделал вид, что не обращает внимания, как молодожены расхаживают по дому и восхищаются всем, что видят.

— Как аккуратно наклеены обои! Видно, что это делал мастер! Стыков вообще не видно, и узор нигде не нарушен.

— А какой красивый бордюр!

— Ты только посмотри, как тщательно пригнан линолеум, двери везде так легко открываются и закрываются.

— У отца чудесные руки мастерового.

— Кто-то даже постелил бумагу на полку в комоде.

— И они застелили нам постель! — воскликнула Линн. — Эта парочка работала не покладая рук!

Джек вынул трубку изо рта и посмотрел на Роберта.

— Мне кажется, что твоя мать всем довольна, — сказал он.

— Мама, это правда? Ты довольна?

Мальчик был вне себя от радости, ему было так сложно изображать из себя равнодушного человека.

— Тебе нравится, как мы все сделали в доме?

— О, — сказала Линн. Она была полна благодарности. — Ты разве сам не видишь?

— Значит, вы провели всю медовую неделю в Уэльсе? Мы получили от вас открытку.

— Там было так чудесно, — сказала Линн. — Мне бы хотелось, чтобы вы сами могли все увидеть. Там такая красота…

— Какая у вас там была погода? Наверно, лил дождь, как и у нас здесь?

— Нет, там все не так, — сказала Линн. — Там идет совершенно другой дождь!

— Он там гораздо мокрее, — добавил Чарли.

— Правда? — спросил Роберт.

— Чарли дразнит тебя, — сказала ему мать. — Мой муж ужасный шутник.

Сидя на стуле, она переводила взгляд с Роберта на Джека, счастье и радость переполняли ее.

— Вы по мне скучали?

— Нам было плохо, потому что ты нам не готовила, — ответил Роберт. — Дед не умеет так хорошо готовить. Вчера он сжег колбаски.

— Значит, я для вас всего лишь кухарка?!

— Роб, я тебе должен сказать следующее, — вмешался Чарли. — Если ты попросишь свою мать, то она приготовит для вас завтра кое-что особенное.

— Что?

— Суп из зеленого горошка!

Когда они все рассказали Джеку и Роберту, за столом раздался громкий смех. Они рассказывали им о гостинице Чарли рассказывал обо всем подробно, и когда он кончил рассказ, уже стемнело. Линн встала и зажгла лампу.

Видя, что совсем стемнело, Роберт расстроился. Он хотел сходить с Чарли во двор и показать ему уток на прудах, но сейчас было уже слишком поздно.

— Не волнуйся, ты мне все покажешь завтра.

— В прудах есть не только утки. Я видел там шило-хвоста и однажды лысуху.

— Мне кажется, что здесь есть много интересных птиц, правда? — спросил Чарли. Он посмотрел на радостное лицо мальчика. — Как ты считаешь, тебе поправится жить в этом доме?

Роб несмело кивнул головой.

— Тебе здесь не очень одиноко? — продолжал спрашивать Чарли. — У нас здесь нет рядом соседей.

— Здесь неподалеку есть миссис Ренсом, — сказал Роберт.

— Она живет в том доме напротив? Ты ее уже видел?

— Видели ли мы ее? — спросил Джек. — Господи, конечно! Она постоянно торчит у двери с тех пор, как мы переехали сюда. Она и ее маленькая собачка. Кстати, собака — та еще штучка!

— Что она из себя представляет? — спросил Чарли.

— Ну, мне кажется, что она вполне приличная соседка.

Линн убирала со стола и прислушивалась к разговору мужчин. Ей было так хорошо и спокойно. Она видела, как радовался ее сын новому дому. Роберту хотелось так много показать Чарли. Кажется, что и отец успокоился и не станет больше мучить ее разговорами о переезде.

— Сколько времени продолжается медовый месяц? — спросил Роберт.

— Трудно сказать, — ответил ему Чарли. — Для твоей матери и меня завтра настанет последний день. Потом нам придется вернуться к работе и привыкать к обычной семейной жизни.

— Ну, — сказал Джек, зажигая трубку. — Мне кажется, что у вас все в порядке, так?

Чарли посмотрел на Линн.

— Мне пока не на что жаловаться, — ответил он.


Три пруда, расположенные вдоль дороги, были источником бесконечного удовольствия для Роберта. Он мог часами сидеть на берегу, наблюдая за шилохвостами и кряквами, когда они ныряли за пропитанием в холодную чистую воду.

— Когда станет совсем холодно, они улетят отсюда?

— Если ты будешь их подкармливать, они могут остаться здесь вне зависимости от погоды.

Зима в этом году была достаточно мягкой, но в январе грянули сильные морозы. Роберт приносил крошки и корочки птицам и на расстоянии наблюдал за ними. К его радости, утки-кряквы остались на зиму. Они часто выходили в сад, чтобы посидеть на откосе на травке. Они даже привыкли к тому, что мальчик часто находился неподалеку и внимательно наблюдал за ними. Он сидел так тихо и спокойно, что они стали даже брать пищу у него из рук.

Морозы продолжались три недели. Каждое утро перед школой Роберт шел на пруд и там тяжелым молотком пытался пробить во льду прорубь побольше, чтобы утки могли поплавать. В третью неделю января лед стал таким крепким, что Роберт не смог его пробить. В субботу днем ребятишки из окрестных деревень пришли на пруд, чтобы покататься на коньках.

Сначала Роберт был очень недоволен их шумом и толкотней, они распугали его уток. Но его потянуло на лед, и вскоре вместе с ребятами Роберт стал скользить на ногах по льду, ведь только у некоторых счастливчиков были коньки.

Он стоял и с завистью наблюдал, как они мчались по всем трем прудам, превратившимся в единое блестящее и твердое белое скользкое поле. Ему так хотелось прокатиться вместе с ними, но коньки в лавке в Овербридже стоили двадцать пять шиллингов. У него не было таких денег в эту зиму. А как насчет следующей зимы? Пожалуй… Но Роберт понимал, что ему придется сберегать каждый пенни, чтобы скопить подобную сумму.

Но вскоре на прудах растаял лед, в воздухе запахло весной. Кряквы и шилохвосты плавали и в апреле начали откладывать яйца в гнездах среди камышей. Было очень интересно наблюдать за их брачными играми и ухаживанием. Роберт устроил себе наблюдательный пункт на большой ветке ивы, которая далеко простиралась над водой. Теперь зима с ее холодом и льдом и катанием на коньках казалась ему далеким прошлым.

Линн просила его быть осторожнее. У нее сердце уходило в пятки, когда она видела, как гнулась под его весом тонкая ветка, когда он полз по ней вперед.