— Теперь поздно спрашивать меня об этом. Ты уже обо всем договорился. Если у тебя есть силы, чтобы работать на двух фермах, что ж…

— Да, в этом нет никаких проблем. Конечно, мне понадобится помощь, но мне в этом поможет управление. Если вместе сложить земли Стента и Слипфилдса, это получается всего девяносто акров земли. Я смогу с этим справиться!

Чарли ушел, посвистывая какую-то мелодию, и Линн слышала, как он возится во дворе. Она окунула кисть в побелку и шлепнула ею по стене. Он пришел к еще одному решению и опять не поставил ее в известность. Она злилась и возмущалась, но ничего не могла сделать.

Закончив работу, она вышла во двор и потащила маслобойку обратно в помещение. Чарли увидел это и бегом прибежал ей на помощь.

— Я же тебе сказал, что перетащу все сам.

— Мне нужно привыкать делать все самой, — ответила Линн. — Ты теперь будешь так занят в Слипфилдсе.

Чарли замер и нахмурился.

— Я никогда не буду настолько занят, чтобы не сделать все что нужно для своей собственной жены.

— Ой, какая красивая речь!

— Черт бы все побрал! — взорвался Чарли. — Ты же сама настаивала, чтобы я помог миссис Шоу!

— Я никогда не говорила, что ты должен вести для нее все хозяйство!

— Она не сможет ничего одна делать, да и Военный сельскохозяйственный отдел совершенно с этим согласен!

— Как насчет ее муженька? Это он должен вести все хозяйство.

— Ты же знаешь, что его здесь нет. Ей больше не к кому обратиться, только ко мне. Потом он вообще неумеха, насколько мне известно.

— Ты знаешь только мнение миссис Шоу!

— Я говорю о том, как он вел хозяйство на этой ферме. Мы все знаем, что он ничего не делал. Он всегда оставлял всю работу на нее.

Чарли поднял маслобойку с ее тяжелой дубовой подставкой и понес в сыроварню. Линн шла за ним с ведром для дойки коров и поставила его на лавку.

— Мы снова ссоримся? — спросил он.

— Я с тобой не ссорюсь! — воскликнула Линн.

— Да, но я тоже не могу ссориться сам с собой?

— Все дело в том, — воскликнула Линн, — что ты не думаешь о том, как станут сплетничать все вокруг! Ты проводишь в Слипфилдсе столько времени наедине с женщиной, чей муж находится далеко отсюда.

— Господи, какая чушь! Ты же прекрасно знаешь…

— Что я знаю, то я знаю, но из-за этого люди не перестанут сплетничать.

— Ты меня ревнуешь? — спросил Чарли.

Он с изумлением посмотрел на Линн. Если это ревность, то он мог ее понять.

Она даже могла снова толкнуть их в объятья друг к другу. Он взял ее за плечи и попытался внимательно посмотреть ей в глаза, стараясь прочитать ее тайные мысли и добудиться до ее чувств.

— Ты не можешь меня ревновать? — снова повторил он, и в его голосе звучала нескрываемая радость. — Если ты меня ревнуешь, я могу сказать тебе…

— Ой, не будь таким глупым. Ради Бога, не забывай, сколько нам лет!

Она нетерпеливо пожала плечами и резко отстранилась от него.

— Мне уже сорок четыре года, и мы женаты почти десять лет! Я уже давно тебя не ревную!

— Тогда все в порядке, — сказал Чарли. Он повернулся к двери. — Мы выяснили хотя бы это.

Он вышел во двор и внес сепаратор. Линн ходила туда и обратно и вносила ведра, кувшины и всю остальную посуду.

— Мне кажется, что если мы слишком стары, чтобы ревновать друг друга, то нам не следует волноваться по поводу сплетен! — заметил он.

Но мысль об этом продолжала волновать его, и он снова вернулся к этой теме во время обеда.

— Если бы ты зашла к ней и поговорила, как ты мне раньше обещала, то не было бы никаких сплетен!

Линн только посмотрела на него долгим, тяжелым взглядом.


Союзники оказались в очень затруднительном положении. Нидерланды, Бельгия и Люксембург были оккупированы противником, и теснимые британские войска были вынуждены эвакуироваться из Дюнкерка. Позднее в июне пала Франция. Огромные вооруженные силы Германии теперь захватили всю Западную Европу, и с Великобританией их разделял только пролив Ла-Манш.

— Кажется, мы одни против них, — мрачно сказал Чарли, обращаясь к Линн.

— Ты думаешь, они вторгнутся?

— Одному Богу известно! Ходит масса слухов об этом.

Но дело было не только в слухах. Он знал из изданных распоряжений об организации отрядов самообороны, что угроза вторжения была реальной. Он был обязан две ночи в неделю находиться в дозоре в районе пустоши Флонтон, бдительно наблюдая за возможным появлением немецких парашютистов. Он был обязан стрелять в каждого, кто не исполнит его команду «стой» и не ответит на его оклик.

— Сколько немцев ты задержал? — спросил его Билли Грейвс в пабе «Хит энд Мисс». — Или они все невидимки?

Хотя парашютисты не сыпались с неба, и люди, подобно Билли, продолжали шутить по поводу вторжения, война приближалась к ним вплотную день ото дня. Ее пламя коснулось самой Англии. Она подвергалась сильным атакам через Дуврский пролив. Бомбили Бирмингем и Лондон, Портсмут и остров Уайт. Было много убитых, и еще больше людей лишилось крова. Сотни женщин и детей были эвакуированы из городов и с побережья. Кент обстреливала немецкая артиллерия прямо через пролив. В газете была помещена фотография одиннадцатилетней девочки, смотревшей на руины своего дома, под которыми от снаряда погибли ее мать и брат.

— А у нас в Скемптоне находятся люди, которые жалуются на то, что им велено запахать их поле для крикета! возмущался Чарли.

Лето было сухое, и он радовался хорошим денькам. Если он не был занят у себя на ферме, то работал в Слипфилдсе: окашивал пучки грубой травы на кочках и распахивал целину после укоса, затем боронил и укатывал желтую глинистую почву, готовя ее к севу осенью. Он постоянно сжигал кучи мусора на краю поля, и повсюду пахло дымом.

— Последней ночью одна из куч разгорелась с наступлением темноты, — сказала ему Хелен.

— Мне пришлось выйти и принять меры.

— Черт! Я об этом не подумал. Теперь буду более осторожным. Иначе мы привлечем их внимание, — сказал Чарли, указывая на небо.

Иногда ночью было слышно, как над ними пролетали немецкие бомбардировщики. Они летели бомбить города в центральных графствах Англии. Однажды бомба упала на Бакстри и разрушила там церковь, другая бомба упала на поле вблизи Фрохема, в результате погибли четыре коровы и теленок. Чарли стал следить, чтобы костер прогорал до его ухода вечером из Слипфилдса домой.

К середине августа он вспахал тридцать акров земли в Слипфилдсе. Поля оставались бурового цвета, пока не зазеленела сорная трава. Когда у него выдавалось время, он снова и снова боронил почву, используя своих лошадей: Саймона и Смэтча.

— Сколько же вы работаете, — сказала ему Хелен Шоу.

— Эта работа приносит мне удовлетворение, — ответил Чарли.

В сентябре Чарли убрал урожай овса на ферме Стент и уже готовился перевезти его в амбар, как приехал в отпуск Роберт перед отправкой на военном транспорте. Он оказался для Чарли хорошим помощником. Роберт хорошо выглядел, и на его рукаве была одна нашивка. Он ничего об этом не писал, чтобы сделать сюрприз матери. Линн была рада его приезду, но она испытывала страх оттого, что ее сын скоро покинет Англию.

— Куда они тебя отправляют? — спросила она.

— Я узнаю об этом на месте… Если бы я даже и знал, то все равно ничего не смог бы тебе сказать.

— Мне, твоей матери? Какой же ты глупый!

— Я могу тебе сказать только одно — там тепло. Но может, это всего лишь слухи, которые распространяют в учебном лагере.

Роберт думал, что это утолит любопытство матери и она перестанет расспрашивать его.

— В действительности это все, что я знаю.

Но все две недели, пока он был дома, она постоянно задавала ему вопросы, надеясь выдавить побольше признаний.

— А где тепло? В Италии? Или это британское Сомали? А, может быть, в Греции? Я хотела бы, чтобы ты сказал, где же тепло…

Она расспрашивала его снова и снова, пока он не выдержал и не сказал ей резко:

— Мать, ты не оставишь меня в покое? Ты мне испортила весь отпуск.


Днем он был в поле, помогая Чарли перевозить отвес. К его полному удивлению, на маленькой ферме многое изменилось. Иногда он останавливался и озирал поля. Он удивленно покачивал головой, не веря своим глазам. Слипфилдс — это выше всяких похвал. Он видел там аккуратно распаханные поля, когда бросал взгляд поверх межевых изгородей.

— Чарли просто выдохнется, если будет так работать, — сказал Роберт матери, когда они обходили поля.

— Чарли очень упрямый. Эта война даже подчинила его этой земле.

— Что-то не так? — спросил Роберт.

— Нет. Что может быть не так?

— Ты говорила об этом как бы насмешливо.

— Ты же знаешь Чарли. Послушать его, то и впрямь один он кормит всю нацию!

— Он участвует в этом, не так ли?

— Да, и еще больше того.

— Что ты хочешь сказать?

— Неважно!

Она скользнула своей рукой по руке сына.

— Давай поговорим о тебе. Я хочу знать, за что ты получил нашивку.

— Я уже говорил тебе.

— Расскажи мне еще раз.

— Мне нужно сходить в Пигготтс и поговорить с мистером Меджем.

— Хорошо, иди. Я надеюсь, что все же еще поговорю с тобой.


Над фермами все чаще пролетали самолеты противника, и иногда Чарли и Роберт выходили ночью во двор и прислушивались к их монотонному рокоту. От воздушных налетов все больше страдали английские города, теперь они уже не делали различий, Геринг и его ВВС старались сломить дух населения, в качестве первого шага завоевания Англии. Уже открыто говорили о вторжении немцев в Англию. Об этом говорил даже премьер-министр. Он же утверждал, что германские войска давно готовились к массированному удару против Западной Европы и только ждали сигнала. Мистер Черчилль выступал по радио и говорил об ужасных бомбардировках Лондона. Он призывал весь народ Англии держаться стойко и непоколебимо.