— Как мама переживает это?

— Ну, — сказал Чарли и отвернулся. — Она почти ничего не говорит и держит все в себе.

Он достал из кармана комиксы и положил их на постель.

— Я принес их тебе почитать, — сказал он мальчику.

— Спасибо, — поблагодарил его Роберт. Он посмотрел на Чарли.

— Когда мама сможет прийти ко мне?

— Боюсь, что через неделю или две.

— Но с ней все в порядке, да?

— Да, с ней все нормально, и я клянусь тебе в этом. Ей только нужно накопить силы, но она крепкая женщина.

Чарли помолчал и потом он стукнул себя по коленке.

— Черт побери, я совсем забыл. Твоя мать испечет тебе торт, как только придет в себя. Ей хочется знать, какой торт ты предпочитаешь?

— Любой, — ответил ему Роберт.

— Но тебе все равно придется сказать, ты же знаешь свою мать.

— С вишнями.

— Вишни. Я так и знал, что ты выберешь именно этот.

Чарли пытался развеселить мальчика, но у него было тяжело на сердце, и он знал, что Роберт все понимает. Мальчик лежал и смотрел на него такими грустными глазами. Иногда он выглядел старше своих лет.

— Мне жаль, что так случилось с малышкой, — сказал он.

— Да, — у Чарли перехватило горло. Он посмотрел на часы и поднялся со стула.

— Мне нужно идти. Я запустил работу в гараже за эти дни. Но я буду навещать тебя каждый день, и, как только мама придет в себя, я привезу ее сюда в фургоне Клю.

На прощанье от двери он помахал Роберту рукой.

Линн, пока медленно восстанавливала силы, никогда не говорила о девочке. Казалось, что ее вообще не существовало. Она постаралась забыть о ней, и даже первое чувство вины исчезло из ее памяти. Смерть малышки ничего для нее не значила. Все ее мысли были только о сыне.

Однако теплым днем, когда Линн почувствовала себя почти нормально, она дошла до Херрик Сент-Джона, чтобы кое-что посмотреть в лавке. В окошке магазина висело объявление «Продается колыбелька, совершенно новая». При виде записки на ее глазах выступили слезы. Она повернулась и отправилась домой. Было время обеда, и Чарли был дома.

— Что такое? Почему ты плачешь? — спросил он.

— Я плачу по нашей малышке, — сказала Линн. — Ты так хотел ее, а я тебя подвела!

Чарли крепко обнял жену.

Роберт провел Рождество в больнице. Наступил Новый год, но еще сохранялась теплая погода, и когда они приходили к Роберту, то видели, как он, лежа на спине, неотрывно смотрел на кусочек неба в рамке окошка. Ему нужно было пролежать еще месяц, пока с него снимут гипс. Дни, казалось, замедлили свой ход.

Неподвижность повлияла на него, силы уходили из его мышц и костей. Казалось, он усох и стал таким маленьким. Его руки и плечи были очень худыми. Лицо, прежде всегда загорелое, сильно осунулось и было нездорового серого цвета. Черты лица обострились, кожа сильно натянулась, щеки впали.

Но, хотя время тянулось так медленно и он страдал от пролежней и от зуда кожи под гипсом, мальчик все выдерживал.

— О чем ты думаешь, — спрашивал его Чарли, — когда тебе приходится лежать здесь одному целыми днями?

— Я представляю, как будто я и поле с дедом, иду вместе с ним за плугом, — ответил Роберт. — Поле расстилается так далеко, и я покрикиваю отстающим: «Пошевелись! Побыстрее догоняйте нас!» Потом я поворачиваю и начинаю следующую борозду. По дороге я пытаюсь увидеть на пашне птиц… Сзади меня догоняют грачи, и я слышу их крики…

Роберт прервался и тихо улыбнулся.

— За это время я вспахал акры и акры земли! Пока я тут лежу, я не переставая пашу землю!

— Как у тебя дела с ногами? Ты уже что-нибудь чувствуешь?

— Нет, — ответил Роберт. Он поморщился.

— Иногда приходит сестра и щекочет мне ноги, но я до сих пор ничего не чувствую!

— Ну, — заметил Чарли. — Может, через неделю-другую…

— Одиннадцать дней, — сказал Роберт и крепко сжал зубы. — Мне бы только дождаться, когда с меня снимут гипс, и мои ноги пойдут сами…

— Да, тогда берегитесь сестры, когда они пожелают прийти и попробовать пощекотать тебя!

Но Линн и Чарли боялись этого дня. За день до того, как собирались снять гипс, они разговаривали с доктором Гейтом.

— Чего можно ожидать теперь?

— Трудно сказать. Кажется, что должен быть шанс, но почему-то у него до сих пор отсутствует чувствительность в ногах. Я должен сказать, что меня это настораживает.

— И нас тоже.

— Завтра, когда мы снимем гипс, мы сделаем рентген, чтобы проверить, как затянулась трещина.

— А если нет?

— Ему снова придется лежать в гипсе. Но если трещина зажила как следует, я надеюсь, что мальчик сможет двигаться и постепенно полностью выздоровеет.

— Когда же мы все узнаем?

— Приходите завтра после трех часов дня и вызовите меня. К тому времени мы уже все будем знать.

Линн и Чарли приехали ровно к трем, но им пришлось прождать до половины пятого. Линн к тому времени уже была вне себя от волнения. Когда к ним вышел доктор Тейт и пригласил к себе в кабинет, они поняли по выражению его лица, что у него для них плохие новости. Он сел за свой стол и положил руки на край. Линн и Чарли, выпрямившись, сидели перед ним на стульях.

— Новости для вас хорошие и плохие. Рентген показал, что трещина заросла. И мы этим очень довольны. Но обе ноги еще парализованы Я считаю, что во время травмы пострадали нервные окончания позвоночника.

Линн побелела.

— Насколько сильно они пострадали? — спросила она.

— Этого мы не можем сказать, у нас нет для этого возможности. Но существуют две вероятности.

Хирург помолчал, глядя на Линн, потом заговорил, медленно и тщательно подбирая слова:

— Если нервы были разорваны, я должен вам сказать, что ваш сын никогда не сможет ходить.

Он помолчал и затем продолжил:

— Но если нервы были всего лишь поранены, существует вероятность, что мальчик сможет ходить. Но я не могу сказать, сколько пройдет времени до его выздоровления, или же сможет ли он выздороветь полностью.

Хотя он говорил медленно и четко, сначала Линн ничего не поняла. Ей пришлось еще раз повторить слова врача себе самой.

— Как вы считаете… каков все-таки прогноз?

— Простите, миссис Траскотт, я ничего не могу сказать. Мы все узнаем только со временем.

— Что нам делать с Робертом? — спросил Чарли. — Он знает, что, возможно, он никогда больше не сможет ходить?

— Конечно нет, — ответил доктор. — Ему нельзя говорить этого.

— Хорошо, — медленно начал Чарли, — если мы предположим, что нервы были поранены, какова для него тогда вероятность снова начать ходить?

— Роберт сильный и здоровый мальчик. Я могу сказать, что у него есть для этого все шансы. Как только он вернется домой и начнет восстанавливать силы…

— Он может отправиться домой уже сегодня? — спросила Линн.

— Нет, ему придется пробыть здесь еще три дня. Ему нужно снова научиться сидеть. Вы также должны подготовить дом к его приезду.

Хирург обратился к Чарли.

— Лучше всего, если у мальчика будет инвалидная коляска. Вы сможете дать ему такую возможность?

— Да, — ответил Чарли. — Я все для него сделаю!

— Завтра мы начнем заниматься с ним гимнастикой, чтобы размять его мышцы на ногах. Необходимо, чтобы вы продолжали эти занятия и дома, поэтому вам придется приходить сюда, чтобы выучить методику и продолжать занятия с ним дома.

— Мы можем повидаться с ним?

— Конечно.

Доктор немного помедлил.

— Боюсь, что он сейчас немного расстроен. Он ожидал, что сразу же сможет пойти. Ему понадобится ваша поддержка, чтобы он смог настроиться на долгое ожидание.

— Это долгое ожидание… — сказал Чарли. — Как вы считаете, сколько ему еще придется ждать?

— Не могу ничего вам сказать.

— Недели? Месяцы? — продолжал настаивать Чарли.

— Может, месяцев шесть. А может, еще дольше, я не могу вам точно сказать.

Хирург встал и подошел к ним. Он жестом показал, чтобы они не вставали.

— Миссис Траскотт, прежде чем вы увидите вашего мальчика, я попрошу, чтобы сестра принесла вам чай. Вы сможете немного прийти в себя.

Как только за ним закрылась дверь, Линн начала тихо плакать. Она низко опустила голову. Чарли взял ее руки.

— Бедный старина Роб, — тихо сказал он. — Ему все еще не везет!

— Господи, когда же это все кончится! — воскликнула Линн.

— Я понимаю, как тебе сейчас трудно, но ты должна взять себя в руки ради Роберта.

— Тебе не стоит напоминать мне об этом, — ответила ему Линн.

Сестра принесла чай.

Когда они вошли в палату Роберта, он, как и раньше, лежал на постели, только под спину было подложено несколько подушек.

— Ну и как ты себя чувствуешь, покинув свой кокон? — спросил его Чарли.

Роберт равнодушно пожал плечами. Он был измучен событиями дня, уголки его рта сильно опустились вниз.

— Я не могу заставить двигаться мои дурацкие ноги!

— Мы знаем, — ответила ему Линн, — мы только что разговаривали с доктором Тейтом.

— Нам хотелось всего слишком быстро, — добавил Чарли, — но трещина зажила, и все просто хорошо. Это чудесные новости, как ты считаешь?

Мальчик посмотрел на них. У него было такое расстроенное лицо. Когда он разговаривал с ними, у него дрожал голос. Он пытался справиться с отчаянием и усталостью.

— Я думал, что сразу смогу ходить, — сказал он и сердито отвернулся от них, спрятав лицо в подушку. Он не желал, чтобы они видели, как заблестели глаза от слез.

— Ты и будешь ходить! — сказал Чарли. Он взял руку Роберта и сжал ее в своих крепких теплых руках. — Ты будешь ходить, но нам еще придется поработать, прежде чем мы добьемся своей цели.