После того, как Айс вывели, шум усилился. Мне не хватало воздуха, казалось, что стены наступают. "Мне срочно нужно выйти" - сказала я Корине, пытаясь протиснуться сквозь толпу. Я тяжело дышала, желудок судорожно сжимался. Что до сердца, - оно, по-моему, не билось совсем. Эта часть моего бунтующего тела просто-напросто отказывалась работать.

Мне необходимо было покинуть место, которое стало свидетелем худших дней в моей жизни. Я буквально выпала в открытые двери и не останавливалась, пока не почувствовала, как дрожат колени, а легкие разрываются от слишком большой порции воздуха. Голова кружилась, словно я только что прокатилась на большой масленичной карусели. Я тщетно попыталась сфокусировать взгляд хоть на чем-нибудь.

Кажется, я сейчас грохнусь в обморок, - успела подумать я, чувствуя, как слабеют ноги.

К счастью, мое почти неизбежное тесное знакомство с бетонным полом было отложено. Чьи-то сильные руки остановили мое падение.

Когда зрение хоть как-то восстановилось, я натолкнулась на беспокойный взгляд Дониты:

- Ты в порядке, Ангел?.

Я потрясла головой, чтобы в ней немного прояснилось и чуть не пожалела об этом, потому что дурнота решила вернуться. Руки Дониты напряглись, удерживая меня, и я с благодарностью приняла помощь, впитывая в себя ту безопасность и силу, которую мне предлагали. Неохотно отстранившись, я ответила:

- Да, думаю в порядке.

Она легонько улыбнулась: 

- Точно? 

- Ну... мне еще не приходилось шлепаться в обморок, так что абсолютно уверенной я быть не могу... 

Ее улыбка стала шире. Убрав руки с моей талии, она тихонько придержала меня за плечо и помогла спуститься по лестнице, подальше от толпы. 

- Отлично. Давай-ка найдем хоть немного тени, и я думаю, это наверняка тебе поможет. 

С другой стороны меня поддержала вездесущая Корина, и вместе мы вышли на лужайку перед зданием суда, остановившись под одиноким дубом, уже полностью лишенным листвы. Но даже такое слабое укрытие обеспечило, по крайней мере, немного защиты от какого-то особенно яростного ноябрьского солнца.

Я опустилась на мраморную скамью, стоящую рядом с каменным столиком, с удовольствием впитывая в свое перегретое и перенапрягшееся тело прохладу камня. Через минуту, чувствуя себя более-менее сносно (это не касалось пустоты внутри меня), я посмотрела на стоящую рядом Дониту: 

- Прости мне дерзкое любопытство, но почему ты здесь? Разве ты не должна быть рядом с Айс? 

- Ее везут в Болото. Я присоединюсь позже. 

- Болото? Почему они держат ее там? 

- Они боятся возможного побега. Суд считает, что тюрьма графства не в состоянии удержать Айс. 

Я недоверчиво покачала головой: 

- Они забыли, что Айс сама сдалась полиции? 

Донита усмехнулась: 

- Для них это неважно. Они считают ее опасным преступником, и если она снова сбежит, полетит слишком много голов. 

- Тогда... почему ты здесь? 

Сев напротив меня, она положила портфель на стол и скрестила руки: 

- Потому что ты должна быть с нами у судьи, Ангел. Это очень важно. 

Чувство любопытства, смешанное со страхом, прокатилось по мне, но я не стала даже разбираться в своих ощущениях. Я просто спросила: 

- Могу я знать, зачем? 

- Я не могу тебе ответить. Пока не могу. Подожди немного. Возможно, завтра. 

Такой слишком, на мой взгляд, расплывчатый ответ, тем не менее бледнел по сравнению с вопросом, который я боялась задавать. 

- Да, - сказала Донита, так или иначе откликаясь на мои мысли, - она будет там. 

- Тогда буду и я. 

- Спасибо, Ангел, - Донита пожала мне руку. - Увидимся завтра. До свиданья, Корина. 

Она сделала три, может быть пять шагов, когда я окликнула ее: 

- Донита! 

- Да? 

- Скажи ей... скажи, что я люблю ее. 

Ее улыбка стала немного грустной. Она кивнула: 

- Я передам. 

- Спасибо. 

- До свиданья, Ангел. 

- Пока, - прошептала я, когда она уже отвернулась. 

Теплая рука Корины мягко легла мне на плечо.

- Пойдем, - сказала она, - пора прекратить гнусное вытаптывание муниципальной собственности. Эта лужайка слишком пуста и скучна. Ее, конечно, не мешало бы немного украсить, но не хотелось бы, чтобы птицы решили, будто мы - новый декоративный ансамбль, который можно использовать ...хм... по назначению.

Слегка улыбнувшись, я сжала ее руку:

- Я останусь ненадолго, если ты не возражаешь. Ты иди. Я возьму такси. Встретимся в гостинице. 

- Ты уверена? Я тоже могу остаться, если хочешь. 

Я кивнула: 

 - Уверена. Я скоро. 

 - Что ж, - я опять почувствовала нежный запах духов, когда она наклонилась и поцеловала меня в щеку, - будь сильной, Ангел. У всего происходящего есть своя причина. Завтра ты выяснишь, какая. 

- Надеюсь, ты права. 

- Я всегда права, Ангел. 

Я наблюдала, как она пересекает лужайку и садится в машину. Только когда ярко-желтое такси отъехало, я опустила голову на прохладную поверхность каменного столика и закрыла глаза, вызывая в памяти образ моей любимой. Такой, какой я ее помнила, - красивой и свободной... И ее полный любви взгляд... 

"Боже, Айс! - прошептала я. - Я тоскую без тебя". 

   *****

Часы пробили час с четвертью, когда меня ввели в кабинет судьи Джудит Элисон Баумгартен-Бернштайн: имя явно выигрывало первенство у ее роста - скороговорка, длиной в полторы мили. 

Так как до этого мое единственное знакомство с судейским кабинетом происходило исключительно при помощи телешоу "Ночной суд", я не знала, чего мне ожидать, когда вошла в массивную дубовую дверь, охраняющую святая святых подобно тому, как сфинкс хранит тайны египетских гробниц. 

В "Ночном суде", кажется, был юрисконсульт, - подумала я, оглядевшись вокруг и увидев, что пришла первой, - или, хотя бы, тот, кто провел достаточное количество времени на судебных заседаниях.

В какой-то момент мне показалось, что я нахожусь в телестудии. Присутствовали все необходимые и такие знакомые по шоу атрибуты Настоящего Судейского Кабинета: свидетельства о юридических степенях, развешанные по стенам; благодарственные письма от высокопоставленных граждан; кожаные переплеты тяжелых томов, стоящих рядами на прогнувшихся полках; вешалка рядом с дверью и даже картина над широким полированным столом. Только вместо Мела Торна фотография в рамке, стоящая на столе, изображала молодого человека в очках, настолько похожего на судью, что он мог быть только ее сыном. 

И в центре всего этого "великолепия" - поле битвы: огромный квадратный стол со стульями и внушительным судейским креслом. 

Пока я стояла и вертела головой, дверь открылась и вошла улыбающаяся Донита, одетая в очередной из ее бесконечного числа деловых костюмов - на этот раз зеленый. Тепло обняв меня, она подвинула мне стул и положила на стол портфель. 

 - Она здесь? - задала я самый важный вопрос. 

- Да, здесь. 

Я кивнула, затем сглотнула комок в горле. 

- Она знает, что я здесь? 

- Да. 

Прежде, чем я открыла рот, чтобы задать следующий вопрос, вбежал представитель обвинения, кинув на нас беглый взгляд и посмотрев на часы, словно напоминая, что его время слишком дорого, а ему приходится тратить его впустую на ничтожества вроде нас.

Он был воплощением обвинителя. Таких истреблять надо, - подумала я, прикусив изнутри щеку. Я вдруг представила себе маленьких эльфов, которые упорно трудятся над созданием все новых и новых обвинителей, а потом пакуют их в большие коробки для отправки в разные части света.

Темный костюм, галстук-удавка, прямые, коротко стриженые каштановые волосы и такие безразлично-красивые черты лица, что хотелось забыться и ткнуть его физиономией в грязь.

Именно тогда, когда я мысленно уже почти затянула узел его галстука так туго, чтобы услышать хрип удушья вместо огорченного вздоха, дверь наконец открылась и вплыла судья.

В черной развевающейся накидке она напомнила мне крошечный пиратский бриг, идущий к скалистому берегу под всеми парусами. 

- Рада, что все пришли вовремя, - прокомментировала она. Сев, она посмотрела на меня, давая мне понять, что прекрасно помнит как о моей вспышке во время судебного заседания, так и о своем предложении отправить меня в уютную тюремную камеру, если я буду настолько неосторожна, что повторю свою выходку в ее присутствии. 

Меня подмывало сообщить ей, что камера - не совсем то, чего я могла бы испугаться, но, думаю, она уже была в курсе. 

- Хорошо, если мы готовы, пусть помощник шерифа введет обвиняемую. 

Четыре пары глаз, моя - самая предвкушающая, уставились на дверь, которая открылась и впустила двух охранников с каменными физиономиями. Они сопровождали скованную заключенную. Великолепная даже в ярко-оранжевой тюремной робе, она выглядела точно так же, как тогда, когда я увидела ее впервые: холодная, спокойная, собранная - полное соответствие своему имени. 

И, как всегда при взгляде на нее, мое сердце учащенно забилось, а во рту пересохло. Я вынуждена была собрать все силы, чтобы не вскочить и не кинуться к ней, не обнять ее, не уткнуться ей в плечо, не схватить пистолет из кобуры у охранника, не начать стрельбу, чтобы помочь ей бежать...

Взгляд Айс встретился с моим, выгоняя все безумные мысли из моей головы. Ее блестящие глаза были абсолютно пусты и мертвы, словно ее душа ушла отсюда, оставив лишь ненужную уже оболочку.

По моему телу пробежала невольная дрожь и только мягкий взгляд Дониты, да теплота ее руки дали мне сил, чтобы остаться сидеть.

Бренча цепями, Айс непринужденно села на стул, придвинутый охранником. Она, наконец, перевела свой непроницаемый взгляд с меня на судью.