Мануэл Карлус - Возмездие

– С чего ты взяла? – насторожился Ромеу.

– Да я уже давно их подозреваю. Знаешь, то одно услышишь, то другое… Может, мне поговорить с Миленой? Или с Леу?..

– Надо бы, если наша госпожа так жестоко обошлась с парнем, – поддержал ее Ромеу.

– Все так, но я боюсь потерять работу, – вздохнула Зила.

– А ты поговори с Миленой. Она тебе до конца жизни будет благодарна.

– А дона Бранка до конца жизни будет меня преследовать!

– Эх ты, Зила! – укорил ее Ромеу. – Нанду незаслуженно томится в тюрьме, Милена страдает, а ты дрожишь за свое место в этом доме. Наберись смелости!

Зила задумалась, но ненадолго: вновь позвонил Фаусту, и она пошла докладывать о его звонке Бранке.

– Какой же надоедливый тип! Это уже переходит все границы! – рассвирепела та. – Скажи ему, Зила, что я не желаю с ним разговаривать и пусть он не смеет больше сюда звонить!

Когда Зила вышла, Бранка продолжила, уже обращаясь к Розе:

– Почему он сюда звонит? Это не входило в мои планы!

– Я же тебе говорила, что он требует денег!

– Если так, то я буду вынуждена принять решительные меры. Не позволю, чтобы меня шантажировал какой-то нищий! Мне достаточно и Изабел!

Поговорив с Розой еще какое-то время о том о сем, Бранка вполне успокоилась, но тут ее внимание привлек странный шум, доносившийся со двора. Она даже не успела толком прислушаться, как в гостиную ворвался Фаусту – собственной персоной. Вслед за ним вбежал запыхавшийся Ромеу.

– Я не пускал его, дона Бранка. Но он меня оттолкнул и прорвался…

– Ладно, иди, Ромеу. Я выясню, что нужно этому человеку, – сказала Бранка, понимая, что так просто Фаусту теперь отсюда не уйдет.

Зила же притаилась за дверью и максимально напрягла слух.

Слышно было не очень хорошо, но все же она поняла главное: гость до смерти напуган, к нему домой приходили Милена и Леонарду в сопровождении детектива, угрожали разоблачением, и если дело принимает такой оборот, то ему, Фаусту, нет резона покрывать всю компанию.

К тому времени Милена и Леонарду уже вернулись домой, и Бранка, испугавшись, что они могут увидеть здесь Фаусту, спешно пригласила его в кабинет.

Дальнейшего разговора Зила не смогла услышать, но ей и так уже все было ясно.

А Фаусту, войдя в кабинет, продолжал твердить то же самое: кто-то его выдал, иначе бы им не заинтересовались детективы.

– Этот тип, который ко мне приходил, прямо сказал, что его люди ведут самостоятельное расследование и обязательно докопаются до истины, – повторял он слова Тражану. – А я не собираюсь сидеть в тюрьме один!

– Ты думай что несешь! – одернула его Бранка. – За риск тебе хорошо заплатили! Так что эти деньги все равно останутся в твоей семье, даже если тебе придется сесть в тюрьму.

– У меня серьезно болен сын. На его лечение нужны огромные деньги!

– Ладно, я оплачу это лечение, – пообещала Бранка. – А ты успокойся и не смей больше сюда звонить и уж тем более приходить. Так ты навлечешь подозрение на всех.

– Но мне нужны большие деньги! Вы это поняли? – добивался своего Фаусту.

– Поняла. Я очень хорошо тебя поняла! – с нескрываемым презрением взглянула на него Бранка. – Роза, проводи его, пожалуйста, через черный ход. А завтра отдашь ему деньги. Мне ведь еще надо их получить в банке.

Розе повезло: она проводила Фаусту к воротам, не столкнувшись ни с кем из членов семьи Моту. Однако этот маневр не укрылся от глаз Ромеу, о чем он и рассказал Зиле.

– Ну, теперь ты убедился, что тут не все чисто? – взволнованно подхватила она. – Они очень боялись, как бы этого Фаусту никто здесь не увидел. И я знаю, почему боялись! Господи, помоги бедному Нанду освободиться, чтобы мне не пришлось обо всем рассказывать сеньорите Милене!

Недаром Мег так любила свою «младшенькую» – Инес, хлопот с ней, даже учитывая свадьбу, было куда меньше, чем с Лаурой. Они с Тражану дни и ночи напролет думали, как сделать так, чтобы пожар, который распалила Лаура, обошелся без жертв. Вернее, с наименьшим количеством жертв.

Пока о беременности дочери она сказала только Бранке. Хотя та была в своих поступках человеком непредсказуемым и готова на все ради Марселу, приходилось полагаться на нее, как на самое заинтересованное лицо в делах своего семейства. Младшие Моту, Милена и Леу, похоже, были в курсе дела с самого начала и, естественно, не вмешивались, считая, что это личные проблемы Марселу и Лауры. Но правы они были только относительно – последствия этих проблем касались всех.

– Подростковая солидарность! – сердился Тражану. – От нее один шаг до подростковой преступности! Какие же они все-таки глупые! Нет чтобы все рассказать родителям, посоветоваться! Вместо этого бегут к друзьям, у которых жизненного опыта кот наплакал!

– Вся беда в том, что наши дети ни в грош не ставят наш жизненный опыт. Им кажется, что они прекрасно знают, как им управиться со своими трудностями, и ничьи советы им не нужны, – со вздохом отозвалась Мег. – Лаура ведь добилась своего и верит, что будущий ребенок – лучшее средство завоевать Марселу окончательно. Если я начну ей объяснять, что ребенок никак не может быть средством, что стоит только начать им пользоваться, а не любить и заботиться от души, то она сделает несчастными всех: себя, ребенка, еще одного ребенка, Марселу и Эдуарду, моя дочь мне скажет: «Хватит читать нотации!» И все пропустит мимо ушей!

Мег с Тражану лежали на своей широкой супружеской постели и вот уже которую ночь обсуждали любовный опыт своей обожаемой Лауры, напрочь позабыв о любовных объятиях.

– Я совсем не уверен, что она нас послушается и ни о чем не расскажет Марселу, – с таким же тяжелым вздохом отвечал муж. – Насколько я знаю свою дочь, а я ее хорошо знаю, она уже еле-еле сдерживается, чтобы не проболтаться.

– Да. Такие новости распространяются как пожар, и Марселу уже наверняка почувствовал запах дыма, – согласилась Мег.

– Мне кажется, что тебе нужно будет поговорить с Эленой, как мать с матерью, как-никак дело касается Эдуарды, и у Элены такое же право быть в курсе событий, как и у Бранки. – Тражану притянул к себе жену и поцеловал. – Сколько же ложится на твои плечи, дорогая.

– Ничего, они и не такое выдерживали, ты же знаешь. – Мег благодарно улыбнулась мужу.

Всю свою жизнь они шли рука об руку, а такое в этой жизни дорогого стоило, и разве удивительно, что точно таких же прочных семейных отношений они желали своим дочерям?

– Но честно тебе признаюсь, что совсем не знаю, как буду говорить с Эленой, – задумчиво проговорила Мег. – Мы с ней не близкие подруги, и к тому же получается, что моя дочь борется с ее дочерью.

– Кому с этим и справиться, как не моей умнице! – Тражану еще раз поцеловал жену, и еще раз, и еще. В конце концов поток любви унес их от тех проблем, которые они так хотели бы, но все-таки никак не могли разрешить…

Эдуарда вернулась из Ангры счастливая. Она и не думала, что Марселу может быть таким внимательным, любящим, деликатным. Выходные она провела как в раю, и Элене радостно было заметить, как изменилась ее дочка: румяная, красивая, загоревшая, а глаза прямо-таки сияют.

– Марселу хочет, чтобы я переехала к нему прямо сейчас, и мы начнем все сначала! – поделилась ликующая Эдуарда. – Только… – Лицо ее приняло смущенное выражение, хотя глаза по-прежнему сияли, – когда я говорю с тобой о своей любви, я чувствую себя такой эгоисткой…

– Что ты такое говоришь, доченька?! – всплеснула руками Элена. – Люби себе на здоровье своего Марселу и будь счастлива! Не хватало только, чтобы ты переживала из-за меня!

– Я уверена, что Атилиу к тебе вернется, – высказала Эдуарда свое заветное желание.

За время замужней жизни матери у нее сложились такие доверительные отношения с Атилиу, что временами он казался ей почти что отцом и уж, во всяком случае, добрым надежным старшим другом. К разладу отчима с матерью она относилась не как к стороннему делу именно потому, что ей совсем не хотелось лишиться той прочной опоры, которую она вдруг обрела в отчиме. Дядюшка Педру относился к ней иронически, мог подколоть, невольно обидеть. У него были сложные отношения и со своими детьми, и к молодому поколению он относился неоднозначно, а еще точнее, скептически. Собственно, дружеская привязанность к Атилиу была для Эдуарды первым безоблачным опытом взаимоотношений с мужчиной.

В словах дочери Элена увидела лишь дежурное желание ее утешить и поспешила все расставить по местам. К чему ей утешения? Она привыкла смотреть правде в глаза.

– У него уже есть другая, доченька. Он улетел в Сан-Паулу, в командировку, с Флавией.

– Да как она посмела? Лучшая подруга?! Компаньонка?! – Для Эдуарды сообщение матери было просто шоком. – Это настоящее предательство! Атилиу?! Никогда бы я не подумала, что он поведет себя как какой-то…

– Он – мужчина, а Флавия – женщина, вот и все. Ей совсем не хотелось обсуждать этот вопрос с дочерью, не хотелось и омрачать такую счастливую, такую сияющую Эдуарду, но жизнь есть жизнь. К счастью, она вспомнила, что у нее в запасе есть приятный сюрприз для Эдуарды, который направит ее мысли совсем по другому, более приятному руслу.

– У меня есть для тебя открытка, – сказала она и, порывшись в одном из ящиков, извлекла глянцевую открытку с Эйфелевой башней.

Эдуарда быстренько пробежала ее глазами.

«День клонился к вечеру, – читала она. – Золоченые улицы города окутывал вечерний сумрак, дул прохладный ветерок. Я вышел подышать свежим воздухом и на одном из мостов через Сену увидел танцующую девушку. Она была счастлива и чем-то походила на тебя. Этот образ навсегда сохранится в моей памяти, потому что Париж – волшебный город. Сезар».