Теперь, впервые с момента возвращения; он думал об Инверлейте как о доме, куда ему хотелось вернуться. Там его ждала Джулиана, а Кингсли вызвал у него глубокую неприязнь, и это означало, что он ни при каких обстоятельствах не мог позволить Джулиане выйти замуж за виконта. Еще Патрик понял, что, когда вернется, обязательно попросит ее руки. Им останется только придумать какую-нибудь достоверную историю, чтобы объяснить ее присутствие в замке, и тогда… Впрочем, что будет тогда, он и сам еще не придумал.

Прощаясь с Джейми, Патрик, к своему удивлению, обнаружил, что испытывает к Кэмпбеллу искреннюю симпатию. Потом они остались вдвоем с Денни и, сидя в комнате Патрика, молча думали, погрузившись каждый в свои мысли.

– Скоро уезжаем, – наконец произнес Патрик, желая ободрить Денни.

По глазам Денни было видно, что у него отлегло от сердца, тогда как после встречи с Кингсли он был словно сам не свой; что-то по-прежнему тревожило его и пугало, но он не мог выразить этого словами. Вероятно, в прошлом Денни был кто-то, похожий на Кингсли, такой же жестокий и злобный. Но возможно, Денни и сам не понимал, что именно его беспокоит.

Патрик надеялся, что Кимбра и Джулиана сумеют разрешить хотя бы часть загадок. Решив, что им пора ехать, он взял в руки седло.

В этот момент в дверь громко постучали, и, прежде чем он успел ответить, она резко распахнулась. В комнату вошел Рори; его одежда была забрызгана дорожной грязью, а за ним следовал Джейми с угрюмым лицом.

– Она сбежала, – озабоченно сказал Рори. – Она и этот чертов испанец.

Патрик не сразу понял, о чем идет речь.

– Кто сбежал?

– Джулиана. Они поехали на пикник – Кимбра, Одра и Джулиана. Будь я неладен, что доверился ей. Правда, я приставил к ним охрану, но испанец отправился на охоту с отрядом моих людей и ускользнул от них. Неудивительно, что он застал врасплох охранника Джулианы и увез ее вместе со всеми лошадьми. К тому времени, когда стражник добрался до Инверлейта, Джулиана и испанец исчезли.

В груди Патрика что-то заклокотало, но он тут же взял себя в руки.

– Выходит, они все запланировали заранее?

– Похоже, что так. Я отправил людей на их поиски, и мы нашли привязанных к кустам лошадей недалеко от берега. Одна лодка исчезла. Думаю, испанец заранее придумал, как скрыться от погони: они могли пристать к берегу по ту сторону залива, а там…

Патрик кивнул. С золотом, полученным при дележе имущества «Софии», Диего легко мог купить свежих лошадей. Теперь он, несомненно, ждет хорошего вознаграждения от графа Чадуика.

– Прости, брат, мне следовало быть более бдительным, но Джулиана, кажется, была всем довольна в Инверлейте. Теперь Кимбра мучается чувством вины, но она всегда думает о людях только хорошее, что бы ни случилось. Мы полагали… – Он умолк, но Патрик и так знал, о чем речь. Его родственники считали, что их с Джулианой что-то связывает, и он тоже так думал.

Дурень!

Наконец Рори заговорил снова:

– Джулиана оставила два письма: одно мне со словами извинения и благодарности в адрес Маклейнов за гостеприимство, а второе… – Порывшись в висевшем на поясе кошельке, Рори достал сложенный кусок пергамента и протянул Патрику. – Вот, прочти.

Немного помедлив, Патрик аккуратно развернул послание.


Патрику Маклейну

Я решила выполнить бранный договор. Искажу им, что попала в кораблекрушение и Диего меня спас. Корабль затонул у берегов Англии, и, кроме нас двоих, никто не выжил. Это навсегда положит конец вопросам о судьбе «Софии». Если впоследствии кто-то объявится, то это появление можно будет объяснить желанием воспользоваться трагедией ради своей выгоды.

Так будет лучше для всех, кто причастен к делу: не только для моей матери, моей семьи, но и для Маклейнов. Теперь ты сможешь жить без страха за себя и своих родных.

Я выхожу замуж за человека из хорошей, уважаемой семьи – чего еще мне желать?

Диего будет моим провожатым и подтвердит факт гибели «Софии».

Я всегда буду помнить Маклейнов и их гостеприимство.

Джулиана.


Холодность послания особенно поразила Патрика. Ни слова о том, что произошло между ними. К тому же из всех мужчин она выбрала Диего; следовательно, она доверяла испанцу, а не ему.

Патрик снова перечитал письмо, и каждое слово вонзалось кинжалом в его сердце. Возможно, намерения Джулианы и были добрыми, но бежать тайком, как вор в ночи…

Он повернулся к брату:

– Я немедленно отправляюсь в погоню.

– Но мы не знаем, куда они направились…

– В Мидлсборо, – без промедления ответил Патрик. – Родовое гнездо Чадуика.

– Тогда они не могли уйти далеко, – задумчиво сказав Джейми. – Им придется пересечь Шотландию и насмерть загнать двух лошадей, чтобы добраться туда как можно скорее.

– Так это или нет, нам теперь срочно нужна карта.

– Мою похитила Джулиана, – с досадой сообщил Рори.

– Это не так уж важно, потому что тут и без карты все ясно. Сначала они направятся в Глазго, затем в Карлайл и уже оттуда в Мидлсборо, – уверенно произнес Джейми.

– А почему не в Эдинбург? – поинтересовался Рори.

– Они знают, что мы в Эдинбурге, и это не сулит им ничего хорошего.

Патрик попытался представить себя на месте Диего: тот наверняка рассчитывал, что Маклейны бросятся за ним в погоню.

– Он поедет через Эдинбург. – Теперь в голосе Патрика звучала уверенность. – Это наикратчайший путь. Он надеется, что мы отправимся в погоню по обходному маршруту, и это займет у нас еще четыре-пять дней.

– Все равно один из нас на всякий случай должен проверить дорогу из Карлайла, – заметил Рори.

– Но ведь кто-то должен остаться в Инверлейте. – Патрик выразительно посмотрел на брата. – Думаю, тебе не стоит в это вмешиваться.

– Я уже вмешался, – твердо ответил Рори. – Не сидеть же мне дома, когда такое случилось! Теперь у нас с Кэмпбеллами нет вражды, так что Дункан и Арчибадд могут взять управление замком на себя.

Патрик ответил не сразу: он не хотел втягивать Маклейнов в свои проблемы. Однако он знал, что Лахлана мучает чувство вины за смерть отца, а Рори страдает из-за того, что не участвовал во Флодденском сражении. Теперь они оба нуждались в лечении.

Наконец Патрик кивнул:

– Денни тоже поедет с нами: он дерется как дьявол и, возможно, сумеет что-то вспомнить. Мне кажется, Кинкели пробудил в нем какие-то определенные воспоминания, но они были слишком мимолетны и погасли, как пламя свечи.

– Я тоже с вами, – неожиданно заявил Джейми. – У меня есть знакомства по обе стороны границы, и это нам пригодится.

Насчет безопасности их затеи у Патрика не было никаких иллюзий: несмотря на ведущиеся переговоры между Шотландией и Англией, их могли схватить в любой момент по подозрению в шпионаже; а если его роль в исчезновении «Софии» будет раскрыта, то его участь предрешена, как и всех тех, кто отправится вместе с ним.

И все же другого выхода он не видел.

– Лахлан, возможно, все еще находится в Чарлтон-Тауэр, – предположил Рори, направляясь к двери. – Он очень привязан к старому бандиту, а берлога старика почти у нас на дороге.

– Но что, если Джулиана не сможет убедить англичан, что корабль затонул? – озабоченно спросил Рори.

Патрик пожал плечами:

– Она не умеет скрывать свои чувства, и теперь все зависит от Диего.

– Как много тебе о нем известно?

– Почти ничего. Он умеет увиливать от ответов, но не думаю, что это поможет.

– А с ней он ничего не сделает?

– Надеюсь, потому что если сделает, то он покойник. – Патрик замолчал и, взяв седла, вышел из комнаты; остальные, также не произнеся ни слова, последовали за ним.


Джулиана и Диего, скакали день и ночь столь стремительно, что Диего еле успевал продавать лошадей и покупать новых. Они отдыхали, только когда у них кончались силы. Когда начинался дождь, Диего находил укрытие, и однажды они остановились в маленькой гостинице, где он спал в общем помещении, а Джулиана делила комнату с другой женщиной. Везде они представлялись братом и сестрой, спешившими попрощаться с умирающим родственником; при этом, встречаясь с другими людьми, Джулиана прикрывала лицо шарфом, а Диего объяснял, что ее изуродовала оспа.

Наедине Диего обращался к Джулиане как брат, заботящийся о ее самых насущных потребностях, но никогда ничего о себе не рассказывал.

Время играло в их плане главенствующую роль. Корабль, который был затоплен у берегов Шотландии, в представлении англичан опаздывал уже на две недели, и это не могло не вызвать подозрений и досужих слухов.

Хотя в Испании Джулиана часто каталась верхом, проводить на лошади много часов подряд ей не приходилось, и теперь у нее нещадно болело все тело. Она с трудом держалась в седле, но Диего был беспощаден, и ей ничего не оставалось, как подчиняться. Они с Диего разговаривали мало, и Джулиана была благодарна ему хотя бы за это.

Когда они подъехали к деревне, почти совсем стемнело, и Диего решил сделать остановку.

– Согласно вашей карте, мы находимся на границе или уже пересекли ее, – сообщил он, останавливая коня у входа в гостиницу, после чего вошел внутрь.

Вскоре Диего вернулся.

– У них есть комнаты – одна для вас и общая для меня.

Он подал ей руку, и Джулиана, с трудом спустившись на землю, закрыла лицо шарфом, а затем накинула на голову капюшон.

Поднявшись наверх, Диего занес седла в комнату и, впустив Джулиану, закрыл дверь.

– Хозяин гостиницы сказал, что это Ньюкасл-апон-Тайн, – объявил он. – Отсюда до замка Хэнддон еще день пути.

В дверь постучали, и вошла трактирщица, неся в руках кубки с вином и большое блюдо, полное всевозможной снеди, включая говядину, хлеб и картофель. Поставив все это на стол, она оглянулась, и Диего, кивнув, протянул ей деньги, а потом сел.