Патриция Поттер - Возлюбленный воин

– Ну так докажи ей обратное!

– Боюсь, не получится. – Патрик вздохнул. – Один год на войне, год – в испанской темнице и шесть лет – на испанском галеоне. Эти годы не сломали меня, но забрали душу.

– Она не сводила с корабля взгляда.

– Потому что боялась покинуть его. В любом случае она предназначена для другого.

– Моя жена тоже предназначалась для другого, – усмехнулся Рори. – Обещания без любви ничего не стоят.

– Ты забыл о проклятии, – нахмурился Патрик, – а я не могу.

– Ничего я не забыл. Я потерял двух жен, но уверен, что моя женитьба на Фелиции разрушила проклятие. Ни одна молодая жена за пять лет не умерла.

Но Патрик не мог постичь случившиеся перемены. Или не хотел? Шесть лет он жил с мыслью о мести, и эта цель помогала ему выжить.

А теперь ему говорили, что мир перевернулся.

– Расскажи мне об испанце, – попросил Рори.

Патрик пожал плечами:

– Он говорит мало, но я знаю, что без него мы бы не выжили. Однако меня пугает то, о чем он молчит. Не уверен, что этот человек заслуживает доверия.

– И что же теперь делать?

– Надеюсь, что вскоре Диего и остальные отбудут на другой конец света. Я могу доверять Макдоналду, Денни, но не представляю, какие мысли бродят в голове испанца. И куда он собирается держать путь. Похоже, что в былые времена Диего промышлял контрабандой у берегов Испании…

– Ты упоминал, что он был моряком. Мы могли бы нанять его на один из наших кораблей.

– Штурвал я бы ему не доверил, а он не согласится на меньшее.

Рори встретился с братом взглядом:

– Ты уверен, что никто не узнает…

– Был бы уверен, если бы не женщины. Они усложняют дело. Закон суров, но его придумали не напрасно: слишком часто команды питают ненависть к своим капитанам, особенно когда от них требуют строгой дисциплины. В таких случаях лишь закон помогает удерживать ситуацию под контролем.

– Ладно, мы что-нибудь придумаем, – медленно произнес Рори и улыбнулся: – Главное – не позволить Фелиции вмешаться. Ее идеи всегда слишком сложные и неизбежно заканчиваются крахом.

В глазах брата было столько любви, что у Патрика сжалось горло. В свои тридцать семь лет он не знал нежности и никогда не позволял себе никаких чувств, кроме мимолетной похоти.

– Нам лучше вернуться на палубу, – сказал он. – Мне бы не хотелось, чтобы товар утопили в море.

Рори некоторое время молчал, затем кивнул:

– Значит, ты не вернешься со мной?

– Нет, пока не разгружу судно.

Они поднялись на палубу, и Рори полной грудью вдохнул свежий воздух.

– Этот корабль проклят, – равнодушно сказал Патрик.

– Да, – согласился Рори. – Ты прав. Его следует сжечь.

– Но если Кэмпбеллы увидят…

– И Кэмпбеллы, и Камероны будут молчать, – заверил брата Рори. – Джейми Кэмпбелл – нам друг, и теперь он женат на Джанет Камерон. После Флоддена три клана объединились: слишком многих мы потеряли, борясь с общим врагом, чтобы теперь сражаться друг с другом.

– Мне трудно не считать Кэмпбеллов врагами.

– Охотно верю: у меня тоже были с этим проблемы, – кивнул Рори. – Но Джейми спас Лахлану жизнь после Флодденского сражения, и брат не мог успокоиться, пока не нашел его.

– Мне трудно научиться доверять, – задумчиво сказал Патрик. – Кто-то же сдал меня испанцам. Подозреваю, что это был один из Кэмпбеллов: некоторые из них дрались на стороне французов.

После секундного колебания Рори стиснул Патрику руку:

– Ничего, мы докопаемся до правды. Главное, что ты вернулся.

Патрик провожал Рори взглядом, пока тот спускался в рыбацкую лодку, Рори в знак прощания поднял руку. Затем Патрик отвернулся. Ему не нужны эмоции: они делают человека слабым. Он выжил только потому, что запретил себе подобные чувства, и сейчас должен держать их под контролем, чтобы не совершить ошибок. Не для того он выжил, пройдя через ад, чтобы встретить смерть на виселице.

Джулиана чувствовала себя гостьей в новом, очень странном мире. Если она узница, то определенно привилегированная. Казалось, хозяева не знали, куда их с Кармитой усадить и чем угостить.

Она никогда не гостила в таком месте, как Инверлейт, и впервые встретила таких людей, как Фелиция и Кимбра. Войдя в большой зал и увидев свежий камыш на полу, гобелены и портреты на стенах, Джулиана ощутила себя не пленницей, а почетной гостьей.

Но возможно ли такое? Ее дом в Испании с обилием пространства и света, без толстых стен был совершенно другим. И все же…

Наверное, всему виной стало оживленное щебетание двух ее новых знакомых. Они казались сестрами, хотя и их речь, и темперамент, и цвет волос заметно отличались. Та, что назвалась женой Рори, не шла, а словно танцевала; на ее губах постоянно играла улыбка, словно она радовалась каждому мгновению жизни. За ней ковылял ребенок двух лет, живое отражение ее радости.

Вторая женщина, Кимбра, говорила с английским акцентом, как мать Джулианы, и ее глаза всегда оставались серьезными. Однако, когда она улыбалась, ее улыбка источала такое же радушие, как и у Фелиции, и тепло ее души предназначалось для всех, даже для тех, кого она едва знала.

Все же Джулиана решила, что не позволит им себя обезоружить, как ни старались они доказать лояльность Патрику Маклейну.

Фелиция проводила Джулиану в просторную комнату, наполненную свежими цветами. Ярко-голубое покрывало украшало кровать, на стульях лежали изящно вышитые подушечки.

– Патрик сказал, что вы приехали; чтобы обвенчаться, – заметила Фелиция. – Конечно, это личный вопрос, но, видите ли, я тоже была чужой невестой, когда меня похитили Маклейны. Тогда я считала Рори чудовищем – ведь Маклейны и Кэмпбеллы враждовали много-много лет. Мне всегда твердили, что Маклейны – дикари, даже хуже дикарей. Представляю, как вы себя сейчас чувствуете…

– А вас правда похитили? – Джулиана не смогла скрыть удивления.

– Все произошло именно так, будьте уверены. Когда меня привезли сюда, замок представлял для меня место печали и отчаяния. Мне было страшно, но я не хотела этого показывать и пыталась убежать. Должна сразу предупредить, что это очень трудно. Мы вас понимаем, хотим с вами подружиться и не позволим, чтобы с вами случилось что-нибудь дурное.

Джулиана насторожилась. Фелиция сказала, что это трудно, но не сказала, что невозможно.

Казалось, Фелиция угадала, о чем думает Джулиана.

– Все последние годы и Рори, и Лахлан считали Патрика мертвым. То, что он жив, значит, что теперь он будет хозяином, лэрдом. Они не пойдут против Патрика, и я не сделаю ничего такого, что может ему повредить.

У Джулианы сжалось горло. Единственным примером брака в ее жизни был союз отца и матери, но в нем не чувствовалось и капли тепла, согревавшего Фелицию и Кимбру. В их речах о возвращении старшего брата, пришедшего забрать то, что уже принадлежало им, не слышалось ни зависти, ни жадности, только любовь и благодарность.

– Вы хорошо говорите по-английски, – заметила Ким бра.

– Моя мать – англичанка.

– Тогда понятно, откуда у вас этот цвет волос! – воскликнула Фелиция. – Вы больше похожи на уроженку Шотландии, чем Испании.

Джулиана ничего не ответила; она боялась расплакаться, что непременно случилось бы, если бы она заговорила о матери. К тому же ей нужно было вытянуть из Фелиции как можно больше сведений. Каким образом пыталась она убежать из замка? И как стала женой Маклейна? Чем больше она узнает о Маклейнах, тем вероятнее, что она сумеет убежать от них.

– Ваши мужья совсем не похожи на Патрика Маклейна, – заметила она. – . Они… гораздо симпатичнее.

– О, иногда мой муж бывает настоящим чудовищем! – засмеялась Фелиция. – Это у Маклейнов в крови.

– Вовсе нет! – горячо воскликнула Кимбра. – У Лахлана добрейшая душа!

– И он хорошо поет, – признала Фелиция с улыбкой. – Вы должны попросить его спеть: он не умеет отказывать.

У Джулианы голова шла кругом. Она дружила со многими девушками, у которых были дуэньи, но отец не одобрял: слишком дерзкие, говорил он. Зато эти две дамы казались ей старыми подругами.

– Думаю, нам нужно позволить Джулиане немного отдохнуть, – спохватилась Кимбра.

Фелиция вздохнула:

– Ты права, но… Не так уж часто у нас бывают гости, тем более нашего возраста. Надеюсь, Джулиана, вы присоединитесь к нам вечером за ужином: мне бы очень хотелось услышать новости из Испании.

Джулиана была в растерянности. В глубине души ей хотелось принять так искренне предлагаемую дружбу, но не будет ли это равносильно сдаче врагу, хоть и очаровательному?

Чем больше она узнает, тем выше будет шанс бежать.

– Я согласна, – неловко улыбнувшись, наконец сказала она.

Патрик Маклейн не присутствовал за ужином, и в результате трапеза стала для Джулианы мукой, поскольку она оказалась средоточием взглядов, как враждебных, так и любопытных. Новость о том, что произошло со старшим Маклейном, распространилась очень быстро, как и информация о родственных отношениях Джулианы с человеком, которого Маклейны считали повинным в злоключениях Патрика. Ее дядя сделал Патрика рабом, а ничего страшнее этого, как уяснила Джулиана, не могло случиться с гордым, свободным шотландцем.

Дома она ужинала в компании отца, матери и узкого круга друзей, так что необходимость делить трапезу с четырьмя десятками голоногих мужчин, облаченных в шотландки, вызывала у нее беспокойство. К тому же, при всем дружелюбии Кимбры, Фелиции и Рори, ее удерживали в этом доме против воли, а это могло кому угодно испортить настроение.

Джулиана рано удалилась к себе, но вскоре в ее дверь постучали Кимбра и Фелиция.

– Мы… Мы хотим взглянуть на корабль, – заявила Кимбра. – Может, нам всем вместе отправиться на залив завтра до того, как закончат разгрузку?

Это предложение ошеломило Джулиану. Перспектива прокатиться по свежему воздуху верхом – выехать за пределы высоких стен Инверлейта – кружила ей голову.