– А герцог Аберколди уже никогда не заговорит?

– Нет, Ангус, никогда. Если это он в порыве ярости столкнул жену с башни, то именно Изабелла вышла победителем в их постоянной схватке за лидерство, ибо, лишившись ее, герцог превратился в пустое место, в некое подобие человека. Аберколди надеялся, что леди Мег сможет возродить его к жизни, избавит его от гнетущего одиночества. Но когда Лоренцо вернулся и рассказал ему, что леди Глен-Дуи вышла замуж, несчастный герцог, потеряв последнюю надежду, впал в беспамятство. Лоренцо сделал вид, что с его хозяином все в порядке. Он распустил слуг, потому что боялся, что они расскажут всем о безумии герцога. Лоренцо не мог этого позволить, ведь тогда он потерял бы свое положение, перестал быть фаворитом. Он лишился бы всего, чего добился с таким трудом, поэтому делал вид, что ничего не случилось. И вот теперь герцог живет в мире грез под присмотром врачей, а бедный Лоренцо остался ни с чем.

– Бедный Лоренцо?! – возмущенно воскликнул Ангус. – Как ты можешь жалеть его, отец, ведь он бросил вас в темницу?!

При слове «отец» у Малькольма бешено заколотилось сердце. Потрясенный и обрадованный, он боялся пошевелиться. Когда Ангус осознал, что произнес заветное слово, то покраснел от смущения. Они с сыном наконец обрели понимание и сблизились, пройдя долгий и трудный путь навстречу друг другу.

– Да, это так, – ответил Малькольм, стараясь сохранять спокойствие. – Но ведь он боялся, что мы узнаем правду о герцоге. И потом ему, конечно, хотелось отомстить лэрду за то, что тот посадил его в подвал у себя в замке.

– Что же с ним теперь будет?

– Я не знаю, Ангус. Лэрд собирался поместить его в тюрьму, но не думаю, что Грегор Грант способен лишить человека свободы, даже такого, как Лоренцо. Скорее всего он отправится домой, на родину. Правда, я сомневаюсь, что он последует в Италию! – пробормотал Малькольм.

– Да, пусть едет домой, – согласился Ангус. – А как лэрд и миледи? – спросил он, стыдливо опустив глаза.

– Они очень счастливы, и теперь все будет хорошо.

– А что теперь будет с мамой и… и…

– Мы с твоей мамой тоже очень счастливы, Ангус. У нас и теперь все хорошо, а будет еще лучше. С годами я стану старым брюзгой, а мама превратится в кругленькую пампушечку.

– Не пора ли тебе остановиться, Малькольм Бейн! – раздался голос Элисон, которая подошла и положила руку ему на плечо. Но ее голос больше не ранил, а в темных грозных глазах Форбсов затаилась улыбка. – Хватит побасенки рассказывать.

– Как скажешь, моя маленькая пышечка, – ласково проговорил Малькольм и подмигнул сыну.

Ангус фыркнул и посмотрел на мать с отцом сияющими от счастья глазами. Для него сказка только начиналась.

Эпилог

Прошел год

Мег окинула взглядом долину Глен-Дуи, восхитительно прекрасную в золотых лучах заходящего солнца.

Прошедший год принес много радости: овес уродился на славу, урожай был щедрым, болезни и эпидемии обошли имение стороной. Люди уже давно не были так счастливы и спокойны за свое будущее.

И только одно омрачало всеобщую радость – старый генерал покинул их. Мег горевала об утрате, но одно знала твердо: ее отец умер с легким сердцем, уверенный в том, что оставляет дочь в надежных руках мужчины, который любит ее. Как оказалось, именно его смерть предвидела Элисон.

Грегор, ее возлюбленный муж и лэрд, вступил в права владения Глен-Дуи. На этот раз он выполнял свои обязанности с особой радостью и наслаждением, с чувством благодарности судьбе.

Ребенок зашевелился на руках у Мег, и она погладила нежную бархатную щечку младенца. У нее родился сын, их с Грегором сын. Волосы у него были темнее, чем у отца, но ей почему-то казалось, что, когда он подрастет, они станут такими же, как у Грегора, – здесь не было и намека на огненное пламя ее волос. А вот глаза определенно были ее – ясные и голубые, как небо над горами Шотландии, и Мег была почти уверена, что они такими и останутся.

– Через некоторое время глаза у него поменяют цвет и станут золотистыми, вот увидишь, – постоянно повторял Грегор.

– Только не у него. Вот у нашего второго ребенка точно будут твои глаза.

– Боже, Мег! Ты не успела одного родить, а уже мечтаешь о втором? – удивленно восклицал Грегор. Когда Мег рожала, он чуть с ума не сошел, переживая за нее. Прошло уже четыре месяца, но Грегор не притрагивался к жене, боялся, что…

Мег качала сына на руках, тихо напевая колыбельную. И вдруг почувствовала, как сильная теплая рука обняла ее за талию, и услышала нежный шепот:

– Моя хорошенькая женушка стережет свои владения?

– Кто-то должен присматривать за жителями Глен-Дуи, – сказала она и улыбнулась мужу.

Он пристально вглядывался в ее лицо. Мег для себя решила, что в Грегоре говорит художник, потому что он без конца рисовал ее портреты. Мег считала, что они ей льстили, – на всех она была настоящей красавицей.

Грегор посмотрел на сына с гордым удовлетворением отца.

– Глаза у него все еще голубые, – пробормотала Мег.

– Ты права. – Он посмотрел на нее, затем отвел взгляд, смущенно подыскивая слова. – Мег, прошло уже четыре месяца, ну, с тех пор как родился наш сын.

– Бог мой, Грегор, неужели ты уже хочешь второго ребенка? Девочку с золотыми кошачьими глазами? – Она дразнила его.

Она так забавно копировала Грегора, что он невольно рассмеялся, но в глазах затаилось сомнение.

– Не то чтобы я думал о втором ребенке, нет, конечно, я хочу еще детей, просто я подумал… – Он вздохнул и замолчал, злясь на самого себя, и вдруг все его переживания вырвались наружу. – Мег, дорогая, я так хочу тебя! Я сгораю от желания. Прошло уже четыре месяца, а если прибавить еще два до рождения ребенка, когда ты уже не могла, получается целых шесть. Вот уже несколько недель подряд мои чресла тверды, как сталь, и я больше не могу спать без тебя.

Мег удивленно смотрела на мужа и чувствовала, как огненная волна смущения поднимается от шеи к вискам. Он страстно желал ее. Ее несчастный возлюбленный страдал целых шесть месяцев, а она-то думала, что… Мег корила себя за глупость, ведь Грегор, наверное, решил дать ей время, чтобы она пришла в себя, и терпеливо ждал, пока она сделает первый шаг.

Грегор вдруг начал усиленно тереть глаза.

– Прости, наверное, я слишком рано об этом заговорил. – Упавший голос, поникшие плечи – весь его несчастный вид свидетельствовал о том, как он расстроен.

Сердце Мег переполняла любовь.

– Грегор, родной мой, с тех пор как родился наш сын, я каждую ночь лежу одна в своей постели, не смыкая глаз, и думаю только о тебе. Иногда я вставала, подходила к двери и подолгу стояла там, мечтая о твоих ласках. Я так и не осмелилась пойти к тебе в спальню. Понимаешь, я почему-то решила, что ты больше не хочешь меня, и ждала, когда ты сам придешь. Мы оба теряли драгоценное время.

Грегор весь обратился в слух, пристально глядя на нее. Что он увидел в сияющих глазах, одному Богу известно, но счастливая улыбка вдруг озарила его.

– О, Мег! Мое тело изнывает от желания и страсти! Без тебя мне нет жизни, без тебя я пустое место, моя морворен.

– Это правда? – прошептала она.

Он склонился к ней, нежно коснулся ее губ, а затем горячо и страстно поцеловал. Долгий, пылкий поцелуй пробудил к жизни непреодолимое желание, которое они так долго и напрасно сдерживали.

– Грегор, приходи сегодня ко мне, – задыхаясь и дрожа всем телом, прошептала Мег.

– Я приду, морворен.

– Сразу после ужина, хорошо?

Грегор еще раз поцеловал жену, едва касаясь языком, очертил контур ее губ, и Мег, судорожно вздохнув, прильнула к нему. Сколько ночей она провела без сна, тоскуя по его ласкам… И вот наступил долгожданный момент.

С большой неохотой Грегор оторвался от жены. Он отступил назад, затем, подумав немного, вернулся. Под сенью черных ресниц его золотистые рысьи глаза сияли тем особым призывным блеском, от которого у Мег подгибались и дрожали колени.

– Мег, – сказал он срывающимся голосом, – может, сегодня обойдемся без ужина?