Она взяла коробочку и опустила ее за корсет.

– Я чрезвычайно признательна тебе за совет, – сказала она. – Не сомневаюсь, они пригодятся мне.

Он посадил ее в седло и передал ей поводья. Она пришпорила лошадь.

– Счастливого пути вам обоим, – крикнул вслед Морган.

Дизайр не смогла оглянуться, чтобы взглянуть на него еще раз. Она не осмелилась сделать это.


Морган стоял неподвижно в малиново-золотистых лучах заходящего солнца и провожал взглядом Дизайр и Еноха, пока они не исчезли за серыми камнями у спуска в лощину. Ему предстояло дождаться темноты и самому уезжать отсюда.

Он решил направиться прямо к Лене Джэроу, в ее меблированные комнаты в Саутуорке, где он останавливался раньше. Миссис Джэроу была всегда готова предоставить приличное жилище и вкусную пищу любому человеку, преследуемому законом, лишь бы он был в состоянии платить столько, сколько она хотела. Обосновавшись у нее, он будет чувствовать себя в безопасности. Потом, когда Енох доставит Дизайр в Корнуолл, он разыщет Моргана у Лены, в ее апартаментах.

Лучше всего покинуть эти места как можно скорее и ехать дальше под покровом ночи. Губы Моргана слегка изогнулись в горько-насмешливой улыбке. Сейчас эта улыбка была предназначена ему самому. К чему кривить душой перед собой? Он не хотел оставаться один в доме, где они с Дизайр совсем недавно предавались любви. Разве мог он рассчитывать, что ему удастся заснуть одному возле огня с мучительными воспоминаниями о теле, отливающем белизной, длинных ногах, волосах, темным, сладковато-душистым каскадом падавших ему на грудь?

Это единственно правильное решение – отправить ее подальше от этих мест. У тети Аратузы она обретет покой, а со временем забудет его. Даже без приданого она без труда найдет себе хорошего мужа – доброго, уважаемого человека, который будет счастлив назвать ее своей супругой. Как настоящий джентльмен он обеспечит ей жизнь в уютном доме с прислугой, чтобы избавить ее от повседневных хлопот. Тогда Дизайр не придется больше бегать и скрываться. Жизнь ее потечет размеренно и спокойно.

А ночи? При этих мыслях руки Моргана невольно сжались в кулаки. Чужой мужчина будет лежать рядом с ней, и она, как подобает послушной жене, и телом будет принадлежать этому человеку. Может быть, если он окажется милым и сердечным, она постепенно привяжется к нему, будет заботиться о нем и с удовольствием выполнять свои супружеские обязанности. Морган даже представил себе ее в такие минуты – с ласковой улыбкой на мягких алых губах.

Он пробормотал какое-то проклятие, круто повернулся на каблуках, перепрыгнул через изгородь, возле которой стоял его жеребец, и вскочил в седло. Пришпоренный конь помчался галопом вперед, и они быстро скрылись в тени лощины. Кузница осталась позади. Впереди его ждал Лондон.

10

Громоздкая карета с пассажирами скрипела и громыхала на дороге, изрезанной многочисленными колеями. В отличие от немногих роскошных карет, оснащенных рессорами, эта была старого образца: квадратная, тяжелая, похожая на огромный ящик, который подпрыгивал каждый раз, когда колеса попадали в глубокие ямы, оставшиеся после зимних дождей. Дизайр сидела у грязноватого оконца и старалась не обращать внимания ни на дорожные неудобства, ни на трех беседовавших попутчиков.

Первую ночь она провела в небольшой, но уютной гостинице в нескольких милях от кузницы. На следующий день она чуть свет перебралась обратно в карету. Дизайр ни на минуту не забывала наказов Моргана. Изысканная и новая одежда придавала ей уверенность в себе, и она держалась как молодая светская дама. При внешней учтивости она соблюдала дистанцию в общении с тремя другими пассажирами, разделявшими вместе с ней эту трясущуюся колымагу. На протяжении последнего часа она сидела с закрытыми глазами, делая вид, что подремывает.

– Мы прибудем в «Золотой Якорь» задолго до темноты, – сказал грузный джентльмен в темной, строгой одежде. Это был состоятельный торговец шелком из Чипсайда, где находились самые дорогие в Сити лавки.

– Я много раз останавливался там, – рассказывал торговец. – У них всегда подают пищу в установленные часы, а хозяин – сама любезность.

Дизайр открыла глаза, села прямо, расправляя складки своей зеленой бархатной накидки. Она надеялась, что остановки в гостиницах пройдут без осложнений. Но успокоения не приходило. Она сможет свободно дышать, только добравшись до Равенсклиффа. Слава Господу, что рядом Енох, надежный и флегматичный, восседающий наверху. Минувшей ночью он оправдал свое положение сопровождающего: договорился с хозяином гостиницы насчет лучшей комнаты для своей госпожи. Енох относился к ней предупредительно и почтительно, как и подобает хорошо воспитанному слуге.

Торговец шелком оказался очень словоохотливым человеком и не переставал говорить о достоинствах «Золотого Якоря». Дизайр прислушалась к его словам.

– Нам окажут радушный прием. В гостиной есть большой камин, и нас накормят вкусным ужином.

Полная дама средних лет в коричневом, которая сидела рядом с Дизайр, при этих словах вздохнула так глубоко, что кружева на ее пышной груди едва не лопнули.

– Что касается меня, то я мечтаю оказаться в теплом помещении. Качество пищи меня не волнует, – сказала дама. – Я боюсь, что мы можем задержаться в пути до ночи. Рассказывают столько страшных историй о том, как под покровом темноты разбойники грабят ни в чем неповинных путешественников.

– Нет никакой управы на этих негодяев, – согласился торговец. – Они караулят в засаде порядочных людей, чтобы лишить их денег, заработанных тяжелым трудом. Они могут без колебаний застрелить кучера, если он осмелится сопротивляться. – Он посмотрел на Дизайр. – Мы можем напугать молодую леди такими рассказами. – Она молча выразила ему свою признательность, заставив себя улыбнуться.

– Да, нам, беззащитным женщинам, больше всех следует бояться этих разбойников, – продолжала сетовать полная дама. – Им недостаточно только отобрать у нас золото или драгоценные камни. Эти лишенные всякого стыда грубые животные одинаково не считаются ни с целомудренной горничной, ни с почтенной вдовой, например такой, как я.

– Я вынужден признать, что вы правы, – поддержал ее торговец. – Но все-таки существуют Бог и справедливость. Эти люди получают наказание по заслугам. – Разгорячившись, он продолжал развивать эту тему. – Ведь не зря же не проходит и месяца, чтобы кто-нибудь из этих разбойников не попадал в Тайберн и не платил по векселям.

– А это, надо сказать, великолепное зрелище, – вмешался молодой хлыщ, сидевший рядом с торговцем. – Оно не менее занимательно, чем любое представление на подмостках королевского театра.

Своими высказываниями молодой человек вызвал отвращение у Дизайр. Она украдкой разглядывала его: небесно-голубого цвета плащ, расшитый золотом, неимоверно широкие штаны до колен, желтые шелковые чулки с подвязками вокруг кривоватых ног и туфли на высоких каблуках. Его волосы закрывал парик с причудливо уложенными глянцевитыми, черными локонами. Один из них, как было принято среди щеголей, падал со лба на плечо и был перехвачен голубым бантом. На лице горел яркий румянец. Но вот он начал вещать, и лицо его приняло решительное выражение.

– У меня есть правило – не пропускать ни одного случая повешения, если я нахожусь в это время в Лондоне. – И он начал взахлеб рассказывать: – Помню, как однажды, это было в прошлом году, я присутствовал при казни одного парня. Ему пришлось долго помучиться перед смертью. Палач оказался неопытным. Это было видно. Когда у преступника из-под ног выкатили тележку, петля на шее запуталась, и тут он начал выделывать ногами такие чудеса, которым могли бы позавидовать танцоры на канатах в Спринг Гарденс. Посмотрели бы вы на него тогда. Так он и дергался до тех пор, пока двое его дружков не подбежали к нему и не повисли у него на ногах, чтобы избавить от страданий. Меня поразило его темно-багровое лицо. Такого я никогда не видел, должен вам сказать.

От этого рассказа у Дизайр закружилась голова, дрожь пробежала по спине. Она прикусила нижнюю губу, чтобы не застонать. «О Боже, – подумала она, – вдруг Моргана арестуют». У нее похолодело внутри, как будто она уже увидела его стоящим на тележке, с цепями на руках и ногах, в последние минуты жизни.

– Сэр, вы бы лучше попридержали свой язык, я вас прошу! – С суровым видом торговец остановил молодого хлыща. – Я не сомневаюсь, что дамы воспринимают ваш рассказ как нечто совершенно неподобающее джентльмену.

– Я вам могу сказать, что у меня на этот счет другие представления о дамах. Я сам наблюдал, как представительницы прекрасного пола получали удовольствие от подобных представлений не меньше, чем джентльмены. Он обратил свой томный взгляд к Дизайр. – Вам никогда не приходилось присутствовать при повешении, мадам?

Она сдержала подкативший к горлу комок. Преодолевая отвращение, она с трудом проговорила:

– Нет, не приходилось.

– В таком случае я оставляю за собой привилегию, если вы позволите, сопровождать вас…

– Публичная казнь – это не шутовство и не развлечение для легкомысленных молодых людей или глупцов, – вмешался торговец. Своим разгневанным взглядом он заставил замолчать щеголя. – Это предостережение для тех, кто захочет польститься на бесчестную жизнь. Я всегда даю своим молодым помощникам выходной день, чтобы они могли поприсутствовать на этой процедуре в Тайберне.

Полная дама одобрительно кивнула головой.

– Я тоже не сомневаюсь, что такие уроки полезны молодым людям.

В это время карста замедлила ход. Кучер заставил лошадей свернуть с дороги, и через каменную арку карета въехала во двор «Золотого Якоря».

– Вот мы и приехали, и еще далеко до ночи, – воскликнул торговец с довольным видом. – Здесь нас ожидает прекрасный ужин, вспомните мои слова. Я бы предпочел сначала полакомиться куриным паштетом. – После резкой остановки карсты он продолжил: – Может, нам предложат мясо молодого барашка, каплуна…