– Я не теряла контроль до тех пор, пока Найл не стегнул мою лошадь хлыстом.

Она не знала, поверит ли Морган ее словам. У него не было причин принимать всерьез ее обвинения в адрес Найла.

– Неужели вы думаете, что мне самой захотелось нестись галопом по оврагу, чтобы сломать себе шею? – спросила она. – Может быть, вы считаете, что я сама сорвала платок с лица, чтобы они могли получше разглядеть меня?

– Я знал, что от этой суки следует ждать неприятностей, – прервал ее Найл. – Ты же сам сказал, что она отправится вместе с нами этой ночью, чтобы потом не могла донести на нас. И вдруг тебя охватила жалость и ты оставил ее в безопасном месте.

– Ты не подчинился моим распоряжениям, Форрет, – сказал Морган.

«Он все-таки поверил мне», – с облегчением подумала Дизайр.

– Я сделал всего-навсего то, что должен был сделать, – уберечь свою шею от петли, кстати, твою и Еноха – тоже.

– Принимать решения – не твое дело, – продолжал Морган, не обращая внимания на его слова. – И в наказание за свою дерзость ты не получишь свою долю сегодняшней добычи.

Найл свирепо смотрел на Моргана.

– Ты не имеешь права…

– Ты будешь оспаривать мои права как старшего?

Найл сделал шаг вперед. У Дизайр остановилось дыхание. Морган заложил большие пальцы рук за ремень и ждал, не двигаясь с места. Она видела, как Найл крутит руками, как будто готовится вцепиться Моргану в горло.

Но он не смог броситься на него и отступил назад. Он даже попытался слегка пожать плечами, хотя, глядя на него, нельзя было не заметить, что он весь дрожит от ярости.

– Ты не ответил на мой вопрос, – напомнил ему Морган.

– Это твое право, – глухо пробормотал Найл. Он повернулся и направился к двери. – Пойду поить лошадей.

– Не спеши. – Морган окинул глазами стол. – Я не вижу здесь той красивой броши, которую ты взял у девушки.

Найл порылся у себя под фуфайкой, вынул брошь и швырнул ее на стол, где она засияла в лучах свечи. Опустив плечи, он пошел в коридор. Было слышно, как за ним захлопнулась тяжелая входная дверь.

Теперь Морган открыл ларец с драгоценностями.

– Да, эти леди везли с собой приличный куш, – заметил Енох.

Дизайр не выдержала и привстала на цыпочках. Морган подвел ее к столу. Широко раскрытыми глазами она с изумлением глядела на золото, тускло отсвечивающие жемчужные бусы, искрящиеся изумруды и светящиеся изнутри фиолетовым огнем аметисты.

– Я сказал, что вы можете рассчитывать на свою долю добычи, – напомнил ей Морган. – Вот она. – Он выбрал пару сережек с изумрудами. – Вам нравится?

Дрожащим, рассерженным голосом она сказала:

– Вы думаете, я надену на себя краденые украшения… Вы силой заставили меня принять участие в этом ночном грабеже, но я не нуждаюсь теперь в вашей милости.

Морган тихо рассмеялся.

– Должно быть, вы уже успели забыть, при каких обстоятельствах мы с вами встретились. Вас не слишком мучила совесть, когда вы лишили меня кошелька там, в Уайтфрайерсе.

– Это не одно и то же. Я не…

– Как вам угодно, – сказал Морган. – Конечно, благоразумнее продать драгоценности перекупщику. Брошь и серьги могут быть легко опознаны. Но если их превратить в кучу золотых монет, никто не догадается, откуда они взялись.

– Мне не нужно никакой платы – ни драгоценностями, ни монетами. Вы можете оставаться при своем мнении, Морган Тренчард, но мы с вами разные люди. Я обокрала вас, чтобы не умереть от голода или не стать уличной девкой. Вы же…

– Не останавливайтесь, продолжайте. – Его губы слегка изогнулись.

– У вас манеры джентльмена. Найл назвал вас «сквайр Тренчард». Но кем бы вы ни были раньше, сейчас вы обычный вор, разбойник с большой дороги. И кончите вы тем же, что и другие. Вы будете произносить смелые речи, когда вас покатят в телеге в Тайберн…

Морган крепче сжал губы. В углах рта обозначились две глубокие морщины. Хотя Дизайр и побаивалась, она не перестала говорить. Этот человек должен выслушать, что она думает о нем.

– Все шлюхи из Уайтфрайерса будут готовы умереть от восхищения в день вашей казни. Они станут рыдать и бросать вам цветы, когда петля затянется на вашей шее…

Рука Моргана с такой силой сжала ее руку, что она не смогла сдержать крика от острой боли. Замерев, она со страхом смотрела на него.

– Вы возьмете свою долю золотом. – Он сказал это ровным голосом, лишенным всяких эмоций. – Это плата за вашу прогулку.

– Мою прогулку?

Он ослабил пальцы и отпустил ее руку, затем обернулся к Еноху:

– Как только мы продадим драгоценности и раздобудем подходящую одежду для мисс Дизайр, ты отвезешь ее в Корнуолл и оставишь в Равенсклиффе.

– Равенсклиффе, – повторил Енох. После этого он медленно кивнул головой. – Там она будет вне опасности. Никому не придет в голову искать ее в такой дали.

Дизайр посмотрела сначала на Еноха, потом на Моргана. Она стояла оглушенная, не в состоянии поверить в их слова. Корнуолл! Она что-то слышала об этом диком, пустынном месте. А этот Равенсклифф? Что там ждет ее? Пристанище пиратов с побережья, может быть, контрабандистов, которые скрываются на скалистых берегах. Эти люди вне закона могут быть даже опаснее, чем Морган.

– Я не поеду туда! Вы не можете заставить меня…

Дизайр осеклась, не договорив до конца. Взглянув на лицо Моргана и встретив его суровый, неумолимый взгляд, она в полной мере осознала свою беспомощность. Он мог отправить ее в любое выбранное им место, бросить на произвол судьбы среди самых отъявленных преступников. Ему надо отделаться от нее, и она не в силах помешать этому.

5

Дизайр выразительно посмотрела на Еноха, как бы призывая его помочь. Он обращался с ней с некоторой предупредительностью, и, возможно, выскажи он сейчас свой протест по поводу ее сопровождения в Корнуолл, Морган прислушался бы к нему.

Но слабая надежда тут же исчезла, когда Енох согласно кивнул головой.

– Равенсклифф, да, это лучшее место для девки. Я отвезу ее туда, как только ты скажешь.

Енох зевнул, потянулся всем телом и пошел к двери.

– Я открою дверь, чтобы в гостиной было потеплее, – сказал он. – Тогда мы с Найлом сможем спать там, а то в коридоре сквозит.

С упавшим сердцем Дизайр проводила взглядом исчезнувшего за тяжелой дверью Еноха. Она с тревогой посмотрела на Моргана, который стоял, положив руки на дубовую полку камина, глядя неподвижными глазами на языки пламени.

Только что она высказала ему горькую правду. А не слишком ли далеко она зашла. Как это опрометчиво и глупо с ее стороны – распускать язык и болтать им, как помелом, лишь бы только задеть Моргана за живое. Стоит ли теперь удивляться, что он хочет избавиться от нее.

Какой бес вселился в нее и заставил дерзить? Только теперь ей пришло в голову, какие чувства она скрывает не только от него, но и от себя.

С первых минут их встречи той ночью в Уайтфрайерсе она была и поражена и испугана своими чувствами. Она пыталась убедить себя в том, что должна презирать Моргана за его жестокость и преступную жизнь. Ей казалось, что она хочет убежать от него как можно дальше.

Но постепенно помимо собственной воли ее стало неотвратимо тянуть к нему. Может быть, не стоило выплескивать ему после этой ужасной ночи накопившиеся страх и отчаяние, не надо было говорить о Ньюгейте и Тайберн Хилле. Дизайр пыталась убедить себя в том, что ей не может нравиться такой человек, как Морган. Любить его, это значило бы вместе с ним переступать закон и, в конечном счете, оказаться на виселице. И все-таки, каковы бы ни были причины, которые заставляли ее уязвлять Моргана, ему не следовало бы отвечать такими быстрыми и жесткими репрессиями.

Дизайр смутно представляла себе свою будущую жизнь в Корнуолле. Равенсклифф – конечный пункт ее предполагаемого переезда. Как только Енох оставит ее там одну, никто не станет защищать ее. Такая перспектива пугала.

Однако Дизайр справилась со своим минутным отчаянием, подняла голову, выпрямила спину и сделала вдох полной грудью.

Набравшись смелости, она подошла к Моргану и дотронулась до его руки, почувствовав, как под ее пальцами шевельнулись туго налитые мышцы. Однако он даже не удостоил ее взглядом, продолжая смотреть, как желтые и алые языки пламени лизали дрова в камине.

– Совершенно очевидно, что нет никакой необходимости отправлять меня так далеко, – попыталась начать разговор Дизайр, – почти через половину Англии.

– Мне казалось, что вы будете только рады покинуть меня. – Он повернул голову. Насмешливая улыбка тронула уголки его рта. – Поскольку вы держите меня за отъявленного негодяя, я уверен, что вы мечтаете избавиться от моего общества.

«Слава Богу, – подумала Дизайр, – он согласился говорить».

– Ужасно сожалею, что наговорила вам много неприятного. Нервы не выдержали… Но я не имела никакого права насмехаться над вами…

– Вы хотите сказать, что теперь изменили свое отношение ко мне? Странно видеть такую внезапную перемену, вам не кажется?

Черт бы побрал этого человека с его холодным сарказмом! Дизайр быстро овладела собой, мысленно приказав себе не переходить границы во второй раз. Не следовало делать этого, если она надеялась уговорить Моргана не отправлять ее в Корнуолл.

– Должно быть, ваша первозданная скромность удерживает вас от откровенного выражения своих чувств, моя дорогая. – Он говорил с легкомысленным выражением лица, но не спускал с нее глаз, как будто пытаясь проникнуть в ее сокровенные мысли.

Дизайр быстро переменила тему.

– Поскольку лорд Боудин и его друзья могут узнать во мне вашу сообщницу, было бы глупо с моей стороны доносить на вас, даже если бы это пришло мне в голову.

– Я всегда считал женщин непредсказуемыми созданиями, – сказал Морган. – Но вы… Сначала браните меня, как торговка рыбой, а теперь… Если бы я не успел вас узнать получше, у меня бы закружилась голова от тщеславия и я был бы уже готов поверить, что вы воспылали любовью ко мне.