Луиза Аллен - Возлюбленная виконта

— Кто станет крестными девочки?

— Наверное, моя двоюродная бабушка.

— И Анна Бейнтон.

— Ваши сестры? Вы могли бы представлять их в церкви.

— Да, конечно. Спасибо, Эллиотт. А с мужской стороны? Наверное, следует пригласить Даниэля.

— Очень хорошо. Даниэль, Джон Бейнтон и мой третий кузен герцог Эвери.

— Вы близко знакомы? Герцог, боже мой.

— Мы хорошие друзья. К тому же он молод, богат, влиятелен. Обладает всеми качествами, которые юная леди ищет в крестном отце. — Эллиотт вздохнул. — Вижу, меня, как отца, ждет чертовски напряженное время. Ведь придется дубинкой отгонять от нее молодых людей. У нее будет такое же милое лицо, как у матери.

— … и ваши голубые глаза.

— И крестный отец, не чающий в ней души. Наверное, мне не следует давать ей большое приданое, иначе не удастся избавиться от масштабного нашествия молодых людей.

— Когда устроим крестины?

— Думаю, до Нового года. Все уже разъехались на Рождество. Бейнтоны отправились в Йоркшир, Эвери устраивает прием в замке Эвери, что в Линкольншире, Даниэль упоминал, что собирается погостить у друзей в Бристоле, а моя двоюродная тетя очень скоро отправится в Лондон с остановками в пути и так же без спешки вернется обратно. Мы обговорим точную дату с викарием, напишем крестным родителям и после того, как вы окрепнете, составим список гостей и пригласим их к себе на несколько дней.

— Мы могли бы пригласить ваших лондонских тетушек, — предложила Белла. — Мне хотелось бы встретиться с ними.

Как странно, что она радостно и уверенно говорит о приглашении гостей, ведь несколько месяцев назад такая мысль привела бы ее в ужас. Если бы Белла могла пригласить отца, Мег и Лину.

— Я узнаю, не согласится ли епископ Хантингфорд совершить обряд крещения, — промолвил Эллиотт сонным голосом.

— Герцог и епископ, — дивилась Белла. — Какими же важными мы стали. — В ответ она услышала легкое сопение малышки и громкое дыхание мужа. Наверное, мне тоже пора отправиться на боковую, — пробормотала Белла, закрывая глаза, и стала засыпать. Она не помнила, чтобы прежде была столь довольной.

— Ваша светлость. — Белла присела в низком реверансе, которому Анна Бейнтон обучала ее на протяжении многих часов, но молодой мужчина редкой красоты, какой ей не доводилось видеть, тут же поймал ее за руки и поднял.

— Уильям, — представился герцог Эвери, страстно целуя ее в обе щеки. — Эллиотт, как это ты ухитрился найти такую красивую жену? Ты не заслуживаешь ее. Стоило мне только взглянуть на нее, и я сразу понял это.

— Уилл, отпусти ее, — сказал Эллиотт, улыбаясь.

Взглядом муж готов был послать в нокдаун любого, включая герцогов, если те допустят какую-нибудь вольность.

Белла трепетала от непонятного волнения. Она так страшилась этих крестин, но, похоже, все шло отлично.

Белла знала, что Эллиотт предупредительно избегает являться к ней в спальню, позволяя оправиться после родов. После рождения Маргариты муж, казалось, не искал близости, на что она надеялась, а немного охладел к ней.

И хотя Эллиотт заботился о ней, был добр, Он не подавал виду, что сильно любит малышку, в чем почти уверилась Белла после его первой реакции. Она поняла, муж почувствовал облегчение после того, как родилась девочка. Это не его малышка. Поэтому Маргарита не удостоится его любви, лишь доброты, как это уже произошло с самой Беллой.

Однако Белла напоминала себе, что она должна многому радоваться. Она пришла в себя после родов, Маргарита цвела, гости приезжали на их первый прием и, казалось, были довольны тем, как их встречали. А Эллиотт злился, как собственник, если какой-то мужчина начинал восхищаться ею. Это еще не любовь, но все же лестно.

Белла взглянула на Анну Бейнтон, болтавшую с тетушками Эллиотта. Анна улыбнулась ей. Хенлоу снова отворил дверь и впустил епископа, миссис Хантингфорд, священника и их слуг. Реверанс, который она репетировала к встрече герцога, оказался к месту для епископа. Белла обменялась приветствиями и пригласила новых гостей пройти в дом.

«Да, очень повезло», — решила Белла после ужина, когда внесли поднос с чаем. Если бы здесь оказались Мег и Лина, все было бы прекрасно. Она подняла голову и поймала на себе взгляд Эллиотта. Муж подошел к ней. И конечно, хорошо было бы, если бы он любил ее. Тогда больше мечтать не о чем.

— Великолепно, леди Хэдли.

— Вы довольны? Я так рада. Похоже, гости чувствуют себя очень уютно. Только прислушайтесь к их голосам!

На прием явилось несколько друзей Эллиотта. Холостяки воспользовались присутствием нескольких незамужних леди, флиртуя с ними. Двое женатых мужчин уединились, чтобы обсудить жизненно важную тему о разведении гончих. Епископ с увлечением присоединился к ним.

Миссис Хантингфорд беседовала о чем-то с леди Абботсбери, тетушки волновались о том, хорошо ли присматривают за незамужними девушками.

— Я более чем доволен, — признался Эллиотт. — Арабелла, я горжусь вами.

— Гордитесь?

— Я и не предполагал, что вымокшая, изможденная, решительная мышка, переступившая в мае порог моего дома, станет такой красивой и уверенной виконтессой.

— Я не красивая, вы преувеличиваете, — возразила Белла, смеясь, чтобы скрыть огромное удовольствие, которое ей доставили его слова.

— Вы красивы, когда счастливы, — тихо заметил Эллиотт. — Мне просто следует заботиться о том, чтобы вы всегда были счастливой, ибо в противоположном случае вы останетесь всего лишь крайне привлекательной.

— Рядом с вами я счастлива. — Белла перестала смеяться, на ее лице появилось серьезное выражение. — Я всегда счастлива.

— Правда?

Иногда она думала, что в глазах Эллиотта отражается его душа. Они были бездонные, ярко-голубые и смотрели пристально. Сейчас Белла заметила это. В его глазах отразились столь же реальные и серьезные чувства, какие она испытывала сама.

— Я… Эллиотт, вы так добры ко мне.

Взгляд Эллиотта стал невыразительным.

— Добр.

— И честны. К тому же вы прекрасный отец. — Белла сказала что-то не то, но не знала, что именно. Конечно, она изливала ему свои чувства, а ему это, похоже было не очень приятно. Эллиотт никогда не говорил с ней о Нежных чувствах, лишь хвалил ее способности, проделанную работу или приятную внешность. Ей никогда не следует забывать о том, как он женился на ней, хотя мог бы найти невесту, которая своим умением и красотой отлично подошла бы на роль виконтессы Хэдли.

Когда все отправились спать, Белла вошла в детскую к Маргарите, некоторое время стояла в ночном халате и смотрела на спящую дочь.

— Арабелла, вы не собираетесь ложиться? — Эллиотт стоял в дверях совершенно нагой. У нее от удивления, неожиданности и безумного желания расхохотаться дух перехватило.

— Эллиотт! На вас совсем нет одежды!

— Я знаю. Думаю, Маргарита еще так мала, что не заметит этого. Как вы считаете?

— Однако Мэри Хамбл отнюдь не маленькая! — Белла кивнула в сторону двери, ведущей в комнату няни.

— Тогда идемте, и вы прочитаете мне нравоучение наедине. Вас давно не было в моей постели. Вас это устроит? — Эллиотт взял ее на руки, пронес через детскую, гардеробную и оказался в своей спальне. Белла протянула руку поверх его плеча, на ходу закрывая дверь.

— Да, меня это устроит, но я не хочу читать вам нравоучения.

«Я хочу, чтобы вы занимались любовью со мной и сказали, что любите меня».

Эллиотт лишь широко улыбнулся, опустил ее на постель. И занялся любовью. Очень нежно.

— Это чудесно, как всегда, — пробормотал он. — Спасибо, Арабелла, дорогая.

Белле хотелось плакать, казалось, что счастья, безопасности и удовольствия еще недостаточно. Белле хотелось всего. Ей нужна была любовь.

На следующий день после крестин пошел сильный дождь, что встревожило Беллу, неопытную хозяйку. Что она станет делать с домом, полным гостей, в воскресный день после заутреней и обеда? Но она волновалась напрасно. Епископ удалился к себе читать проповеди, пожилые леди собрались шить подушечки для коленопреклонения и перемывать кому-либо косточки, младшие дамы предупредительно играли с детьми, ворковали над Маргаритой и Джонатаном, очередным малышом Бейнтонов.

Мужчины куда-то исчезли. Белла знала, что одни удалились играть в карты или в бильярд, подальше от очей епископа, другие направились к конюшне. Она сидела и наблюдала за детьми, спасла малышей от чрезмерных нежностей и почти ни о чем не думала, убаюканная стуком дождя в окна, шипением и потрескиванием огня в камине.

Вошел Джон Бейнтон, в его волосах блестели капли дождя. Он наклонился и шепнул на ухо Анне. Та взглянула на него и что-то тихо сказала в ответ. По ее губам Белла прочитала: «Я тебя тоже люблю». И затаила дыхание, заметив выражение их лиц. Джон выпрямился, погладил жену по голове и вышел.

Это был мимолетный, нежный, полный любви эпизод, Белла ясно поняла, чего ей не хватает в браке. Тысячью слов не описать ее чувств. «Я труслива. Я должна рассказать Эллиотту о своих чувствах. Я поговорю с ним, когда уедут гости».

Она встала, прошлась по дому и оказалась у окна в редко используемом крыле здания, села и стала наблюдать за потоками дождя, стекавшими по стеклу. Погода проливала слезы вместо нее, а ей не пришлось уронить ни единой слезинки. В душе Беллы поселился холод, хотя разумная, стойкая часть сознания твердила, что ничего не изменилось, следует быть счастливой и довольной тем, что у нее есть. Эллиотт ни разу не притворился, будто любит ее. Он вел себя безупречно честно. Это она изменилась. Влюбилась, а теперь желала невозможного, чтобы муж тоже любил ее.

Однажды она мечтала, что к ней прискачет рыцарь на белом коне. Но рыцарь оказался злым духом. Ей показалось, будто она влюбилась в него. Сейчас она снова обрела бы счастье, если бы сумела вести себя разумно и терпеливо, не думала ни о чем, трудилась изо всех сил и выполняла свой долг. Однако на этот раз она влюбилась в настоящего рыцаря, честного человека, вырвавшего ее из когтей дракона.