Было время, когда Флоренс так страстно желала подобного исхода, что сейчас восклицание Джекоба обрушилось на нее, как удар, повергая в шок. Грудь сдавило, но не оттого, что она по-прежнему жалела, что Джекоб не оказался тогда на месте своего друга. Нет, ее потрясло то, что она при этом испытала чудовищное облегчение. Мысль о возможной гибели Джекоба отозвалась во всем существе такой душераздирающей мукой, которой она и близко не испытывала, когда потеряла Дэвида. Та рана со временем зарубцевалась, но от этой боли она не избавилась бы никогда. Флоренс чувствовала себя виноватой перед Дэвидом, но отвернуться от правды не могла.

— Не говори так… Это случилось, и все, — промолвила Флоренс, не в состоянии выразить свои чувства. А нужно ли? Любое ее признание может оставить впечатление, будто она рада смерти Дэвида. — Ты же не желал этого.

— Нет, — бесцветным голосом ответил он, отнимая руку от ее лица. — Не желал.

Значит, не одна она терзается виной, осознала Флоренс. Джекоб понимает, что ему за многое нужно отвечать. Прошлое по-прежнему стоит между ними; может быть, будет стоять всегда. Ведь если задуматься, все значимые заявления Джекоб делал в прошедшем времени.

Хотел. Обожал. Пришел в ужас. Это все в прошлом. А что сейчас? О своих нынешних чувствах к ней он не обмолвился ни словом. У Флоренс проснулся инстинкт самосохранения. Пора положить конец опасному разговору. Однажды он уже разбил ей сердце; допустить это вторично — сущее безумие. Независимо от его истинных намерений.

— Что теперь будем делать? — спросил Джекоб, выводя ее из раздумий.

Взглянув на него, Флоренс увидела, что он рассматривает ладонь, которой только что касался ее лица. Словно ощутив на себе ее взгляд, он поднял глаза — спокойные и настороженные, без прежнего обжигающего блеска.

Флоренс почувствовала себя опустошенной. Казалось, она утратила нечто очень дорогое, названия которому она не знала. Даже солнце вдруг как-то потускнело.

Она совсем было пала духом, но тут вновь заявил о себе инстинкт самосохранения. Не поддавайся унынию, Фло, приказала она себе. Ситуация сейчас не хуже, чем была, и плаксивостью она ничего не выиграет. Надо радоваться тому, что есть; в принципе, все не так уж и плохо. Они отдыхают от работы в изумительнейшем краю, и погода — по крайней мере, в настоящий момент — замечательная.

— Отдыхать, — сказала Флоренс и улыбнулась ему. Она надеялась, что улыбка получилась не фальшивой.

Джекоб улыбнулся ей в ответ — весело и искренне. А чему тут удивляться? Актер есть актер, тем более такой профессионал.

— Хорошая мысль. — Он приподнял бокал. — За чудесный отдых в деревне!

Они чокнулись, и у Флоренс чуть полегчало на душе. Они снова принялись за еду, беседуя о несущественных и прозаических вещах. Оба старательно избегали упоминания о прошлом и всего, что с ним связано.

После обеда они пошли в магазин.

— Это вы — молодая пара из коттеджа Марвуд-Крэг? — приветливо поинтересовалась стоявшая за прилавком женщина с худым лицом. В ее чертах прослеживалось сходство со старушкой с фермы, но, в отличие от той, продавщица не выказывала подозрительности, будто уже знала, кто они такие, и спрашивала просто для подтверждения своего предположения.

— Да, это мы, — ответила Флоренс. Она поставила сумку на прилавок и протянула женщине руку. — Меня зовут Флоренс Тревельян… — Они обменялись рукопожатием. — А это…

— Джекоб Тревельян, — представился Джекоб, выступая вперед и тоже протягивая женщине руку. — Очень рад познакомиться. — Флоренс на мгновение показалось, что он сейчас поцелует женщине руку, но Джекоб ограничился обворожительной улыбкой и взглядом, как бы говорившим, что он с удовольствием приложился бы к ручке своей новой знакомой, но воздерживается из уважения к Флоренс.

— Я тоже очень рада познакомиться с вами, господин Тревельян, — ответила расчувствовавшаяся пожилая селянка, краснея, словно школьница, под откровенно чарующим взглядом столь обаятельного мужчины. — Я вас по телевизору видела. Ведь это были вы? В том фильме про шпионов…

Флоренс вспомнила, что недавно по телевидению показывали экранизацию одного популярного романа, где Джекоб сыграл небольшую, но яркую роль — исключительно зловредного типа, которого он изобразил с потрясающей достоверностью. Флоренс с улыбкой наблюдала, как Джекоб с раздражающе подкупающей скромностью болтает со своей новой пылкой поклонницей.

— А вы чем занимаетесь, миссис Тревельян? — обратилась продавщица к Флоренс, когда Джекоб полез в карман за бумажником, чтобы расплатиться за покупки.

Флоренс не сразу усвоила смысл простого вопроса, а когда усвоила, вся внутренне затрепетала. Пожилая селянка приняла ее за жену Джекоба.

— Я — мисс Тревельян, — поспешила объяснить она. — Мы с Джекобом просто родственники. — Вспомнив тракториста, заставшего их целующимися на дороге, она добавила: — Очень дальние… Мы оба состоим в родственных связях с владельцами коттеджа, но происходим из разных ветвей рода… — Продавщица одарила ее проницательным, но добрым взглядом, означавшим, что она поверила Флоренс лишь отчасти, но удивить ее чем-либо трудно, поскольку она всякого наслышалась от заезжих отдыхающих. — А вообще-то я — журналистка, — запинаясь закончила Флоренс, наконец ответив на заданный вопрос.

— Для газет пишешь, дорогая? — поинтересовалась продавщица, вручая Джекобу сдачу.

— Нет, я… я работаю в журнале "Современная женщина". — Флоренс огляделась и на одной из полок со скромным выбором газет и журналов заметила экземпляр "Современной женщины". Она указала на глянцевую обложку с характерной эмблемой, при виде которой ее каждый раз пробирала приятная дрожь.

— Красивый журнал, — похвалила женщина. — Пожалуй, почитаю на досуге… Буду потом хвастаться друзьям, что знаю человека, который пишет для него статьи. Думаю, нам даже придется заказывать у оптовиков побольше номеров, когда разойдется слух, что в округе отдыхает знаменитая писательница…

— Ну, теперь знаешь, что это такое? — весело спросил Джекоб, когда они вышли из магазина с сумкой продуктов, которых им должно было хватить до следующего дня. Запасаться большим количеством скоропортящихся продуктов, не имея холодильника, было бессмысленно.

— Ты о чем? — отозвалась Флоренс, доставая яблоко из сумки, которую взялся нести Джекоб. — Не понимаю. — Она откусила яблоко и подозрительно глянула на него.

— Нравится быть знаменитостью? — Он кинул на нее озорной взгляд. — Слава. Известность. Народ интересуется подробностями твоей личной жизни.

— Не болтай глупостей. Она через час забудет, как меня зовут. А вот ты ее покорил.

Флоренс задумчиво грызла яблоко. Джекоба обижают ее вопросы? Если обижают, почему позволяет ей спрашивать? С чего вдруг такая покладистость? Несмотря на его откровения в пивной, Флоренс не могла избавиться от ощущения, что он преследует какие-то свои тайные цели. Пусть он больше не обожает ее так, как обожал и желал в юные годы, физическое влечение он к ней определенно испытывает. Может быть, в этом кроется причина его беспрецедентной сговорчивости?

Или же вся эта затея — интервью, поездка и прочее — предпринята с одной целью: освободиться от нее, раз и навсегда изгнать из своей жизни, чтобы обеспечить себе беззаботную спокойную жизнь и возможность иметь нормальные отношения с другими женщинами? В общем-то, разумная гипотеза, рассуждала Флоренс, перекидывая огрызок яблока через стену — авось, хозяин угодья не станет возражать, если у него на лугу вырастет яблоня. Разве она сама преследовала не аналогичную цель, когда соглашалась брать у Джекоба интервью? Разве она не надеялась, что после встречи с Джекобом наконец "излечится" от него и сумеет принять Рори?

— Не думаю, — возразил Джекоб. — Тебя нельзя забыть, Флоренс. Ты — необычная женщина. — Он понизил голос, выражение лица стало задумчивым. — Покинув Бленхейм-роуд, ты оставила после себя много разбитых сердец…

Но только не твое уж точно, подумала Флоренс. На тебе все заживает как на собаке. Все, что было разбито, давно уж в полном порядке.

— Жаль, что эти сентиментальные балбесы не раскрыли рта в свое время, — вспылила она, вновь приходя в нервное возбуждение. Может, она, ко всему прочему, еще и на солнце перегрелась? — Это очень потешило бы мое самолюбие, принимая во внимание твое отношение ко мне в то время! — Она перешла на другую сторону дороги, вдоль которой росли деревья, и продолжала путь под сенью крон в относительной прохладе.

Джекоб молча последовал за ней. Флоренс демонстративно смотрела перед собой.

— А что касается моей необычайности, я по-прежнему убеждена, что продавщица будет вспоминать не меня. — Она пнула камешек. — Это ты у нас запоминающееся лицо. Прославленное имя. Представляю, как она возгордится, когда на телеэкраны выйдет "Возлюбленная Немезида"! "Да я же ему продала буханку хлеба, яблоки, помидоры, ветчину… Как он мил, не правда ли? Кажется, с ним еще была какая-то женщина"…

— Не обманывайся, Фло, — усмехнулся Джекоб. — Она будет заглядывать в каждый новый номер "Современной женщины" в поисках твоих статей… Пожалуй, еще и фан-клуб организует в твою поддержку!

— Не мели чепуху, — отмахнулась Флоренс. Она приняла невозмутимый чопорный вид, но сохранять его было довольно сложно, поскольку они теперь поднимались по склону и у нее от жары кружилась голова.

— Но и я тоже мил, правда? — заявил Джекоб, вытирая со лба пот, хотя вид у него был совершенно неутомленный. — Ты сама только что сказала.

Флоренс не удержалась от улыбки. У нее было много претензий к Джекобу, но противостоять его обаянию было невозможно. К тому же он всячески старался поднять ей настроение.

— Я сказала, что таковым, вероятно, тебя считает продавщица. От своего лица я не говорила. — Она замолчала, напряженно размышляя. Веселенький у них выдастся отдых, если она постоянно будет бубнить о своих прошлых обидах, даже если они и справедливы. — Но я думаю, ты вполне сносный мужик, Джекоб, а повзрослеешь еще немного, так совсем станешь лапочкой.