— Так и быть. — Джекоб живо принялся за дело, будто и не заметив ее запинки, вызванной волнением, лишившим ее аппетита. Но когда она глянула на него, то увидела, что его рука с ножом в ней застыла над банкой джема, а чуть потемневшие глаза зорко наблюдают за ней.

— Ты хорошо себя чувствуешь, Фло? — спросил Джекоб. Он встал из-за стола и подошел помочь ей управиться с громоздким чайником, который она подняла с плиты двумя руками. Увесистая емкость, казалось, потяжелела раза в два. — Фло? — опять окликнул он, когда чай был заварен и накрыт чехлом. Флоренс так и не нашлась, что ответить.

— Да! Хорошо! — наконец проговорила она несколько раздраженно. — Просто устала немного. Тебя это удивляет?

— Нет, конечно. — Джекоб взял ее под руку и препроводил на стул. — Что ж тут удивительного? Тебе нужно полежать. Может, пойдешь поспишь еще? Верхние комнаты, наверное, уже проветрились и прогрелись.

Джекоб предлагал дело. Ее энергоресурсы были на грани истощения. Короткий сон в кресле не восстановил силы; в теле ощущалась отупляющая вялость, веки отяжелели. Однако истинную причину своей усталости она не смела назвать даже себе.

— Сейчас пройдет, — сказала она, потирая глаза, отчего зуд только усилился. — Выпью чашку чая, съем тост и буду как огурчик. — Она отняла руку от лица и посмотрела на него. Черт возьми, почему это он такой бодрый? В конце концов, ведь это он вел машину, которая привезла их в это Богом забытое место. Он должен бы устать, а не она.

— Ты нуждаешься в отдыхе больше, чем я, Джекоб. Вчера весь день за рулем сидел. — Она начала подниматься, но Джекоб вновь усадил ее на стул.

— Я лягу спать, когда почувствую в том необходимость, — заверил он ее, по-прежнему не позволяя ей встать. Неожиданно его голубые глаза вспыхнули. Он потер щетинистый подбородок, как бы взвешивая очередную реплику. — Хотя, разумеется, я охотно отправлюсь в постель, если ты… — Незаконченная фраза зависла в воздухе полуугрозой, полуобещанием.

— Прекрати! Мы же договорились!

— Все, молчу! Забудь, что я сказал, — пророкотал он, выставляя вперед ладони в знак примирения. — Только сиди на месте, не копошись. Я сам подам тебе завтрак.

Флоренс недовольно глянула на него, но продолжать доказывать свое "я" уже не было сил. Она осталась сидеть у очага, позволив Джекобу исполнять роль хозяина. Она чувствовала себя абсолютно разбитой, кости ныли под бременем напряжения, которое преследовало ее на протяжении последних двух суток. Даже голод притупился.

— Держи. — Джекоб вставил ей в ладони большую чашку с дымящимся чаем и осторожно согнул ей пальцы на ручке. — Попей. Сразу станет легче… — Когда Флоренс поднесла чашку ко рту, он отошел и через секунду вернулся с тарелкой тостов и джемом.

Флоренс была благодарна Джекобу за заботу. Она сразу вспомнила про Рори, который тоже любил баловать ее таким образом. Ты отвратительно обошлась с Рори, бранила она себя, откусывая хлеб, смазанный сливочным маслом и ежевичным джемом более обильно, чем она обычно себе позволяла. Она уехала, оставив ему в качестве объяснения совершенно бессодержательную записку. Странно, но угрызения совести почему-то не портили аппетита. Даже наоборот. Если минуту назад она и думать не хотела о еде, то сейчас хрустящий масляный тост казался ей изысканным деликатесом.

— Проголодалась, — заметил Джекоб со своего места. Он сидел по другую сторону от плиты и, поглядывая на нее, тоже жевал тост.

Флоренс, рассерженная его замечанием, едва не вспылила, намереваясь сказать, что ее вес его не касается. Десять лет назад для нее это был весьма болезненный вопрос, и, хотя теперь ей удавалось сохранять стройность без излишних хлопот, подтрунивания над ее фигурой, особенно со стороны Джекоба, приводили ее в ярость.

Но она вовремя опомнилась. Джекоб вовсе не дразнил ее. Взгляд у него был открытый, без тени иронии: он просто пытался поддержать беседу за столом. Это она излишне подозрительна, видит всюду подвохи.

— Да, — подтвердила она. — Как волк… Мне следовало бы съесть какой-нибудь бутерброд на станции обслуживания, но в придорожных кафетериях еда отвратительная. Мне там ничего не приглянулось.

— Давай, когда выспишься, сходим в деревню, — предложил Джекоб. — Запасемся провизией. Люблю простую здоровую пищу. Знаешь, да? Колбасу, ветчину, пирог со свининой. Фруктовый пирог. Шипучку. И все в таком духе…

Или он все-таки подшучивает над ней? Флоренс пытливо посмотрела на брата. Он потягивал чай, поддерживая чашку кончиками своих длинных красивых пальцев. Но нет, он не ухмылялся. Лицо его, со следами усталости, оставалось спокойным.

— Сходим. Почему бы нет? — Она отставила тарелку с недоеденными тостами. — Свежий деревенский воздух… Прогулки в деревню по вересковым пустошам. Без еды мы так долго не протянем.

— Вот и я об этом толкую, — сказал Джекоб. В его голосе появился какой-то новый оттенок. И во взгляде тоже. Флоренс насторожилась. Опять на секс намекает? Для этого ему понадобилась "простая здоровая пища"?

Флоренс допила чай и поднялась со стула.

— Пожалуй, пойду посплю. — Она постаралась придать голосу беспечность, чтобы скрыть волнение. — Почему бы тебе тоже не вздремнуть?.. — Она резко замолчала, заметив в глазах Джекоба знакомый сладострастный огонек, и тут же добавила: — Обе комнаты наверняка уже прогрелись.

Джекоб дружелюбно улыбнулся.

— Так и поступлю, но только чуть позже. Сначала допью чай и подброшу дров… А ты ступай наверх, поспи. После, как отдохнем, отправимся знакомиться с деревенским магазином, да?

Флоренс кивнула и стала быстро подниматься по затертым каменным ступенькам. Разгадывать маневры Джекоба уже не было сил.

Только вся беда была в том, что, свернувшись калачиком — в трусиках, бюстгальтере и футболке — под одеялом на гусином пуху, она никак не могла изгнать Джекоба из своих мыслей. Она вновь видела его обнаженным в ручье, видела его глаза, голубые и пронизывающие, бросающие ей вызов за вызовом. Так с мыслями о нем она и погрузилась в сон.

Сколько длился этот сон, неглубокий, тревожный, Флоренс не знала, но по прошествии какого-то времени у нее возникло ощущение, будто она пробудилась, но пробудилась как-то странно — на нее снизошел полный покой. И в этом покое по-прежнему присутствовал Джекоб, но в каком-то трансформированном виде. Именно ощущение его присутствия и принесло это безмятежное умиротворение. Ее подсознание с радостью приняло то, что сознание всегда отвергало, а именно тот факт, что Джекоб для нее — большое благо, несмотря на их обоюдную антипатию в прошлом.

Повернувшись под одеялом на другой бок, она неожиданно наткнулась на какое-то заграждение — крепкое, успокаивающе теплое заграждение, к которому она с радостью прильнула, и провалилась в сон. В сон, еще более глубокий и живительный, пришедший к ней только с появлением ощущения чего-то существенно приятного, надежного. Придвинувшись к нему ближе, она почувствовала знакомый пьянящий аромат и, пробормотав: "Джекоб", забылась.

ГЛАВА 13

Джекоб стиснул зубы, не позволяя телу напрягаться, так как боялся, что прильнувшая к нему Флоренс почувствует перемену в состоянии его мускулатуры и проснется. Лежать рядом с ней, ощущать ее прикосновение было одновременно счастьем и нестерпимой мукой, издевательством над человеческой природой.

Должно быть, он мазохист, думал Джекоб. Подвергнуть себя такому испытанию! Залезть в постель к женщине, которую он желает больше всего на свете, и удовольствоваться одним лишь лежанием рядом с ней!

Или же он просто сумасшедший.

Его так и подмывало повернуться к ней, притянуть к себе ближе, прижать к своему разгоряченному телу, мгновенно отреагировавшему на ее тепло и нежность.

Странно, но почему тогда ему так хорошо, комфортно? Состояние души совершенно противно состоянию плоти. Подобного блаженства он не испытывал ни с Мириель, ни с другими женщинами. Между ним и Флоренс существует некая связь, которая вряд ли может возникнуть между ним и любой другой женщиной. Это — некое родство, родство душ, гораздо более тесное, чем эфемерные кровные узы, которыми они с ней связаны лишь формально.

Джекоб цветисто выругался про себя. Почему именно она? Чем его покорила Флоренс Тревельян десять лет назад? Теперь Джекоб понял, что тогда, едва увидев ее, даже зная, что она девушка его лучшего друга, он помешался на ней, поддался наваждению, которое продлилось дольше, чем он смел предполагать. О, Флоренс, ну почему я все испортил? — думал Джекоб, рискнув краем глаза взглянуть на ее лицо. Почему он не понимал, что делает, почему не исправил ошибку и в результате потерял ее, а себя обрек на пытку вечно искать ее в других? И она больше никогда ему не поверит, потому что всегда будет помнить про то зло, что некогда разделило их.

Интересно, как бы все сложилось, если бы история их отношений потекла по более гладкому руслу?

Боже праведный, да они бы давно уже были женаты!

Эта мысль потрясла его и заинтриговала. Его одержимость Флоренс настолько укоренилась в нем с годами, что он позволял себе думать о ней только как о чем-то запретном. Она была для него желанным противником, его Немезидой, с улыбкой признался себе Джекоб. В роли собственной жены он ее не представлял никогда.

Интересно, как жили бы они в супружестве? Разумеется, не в разных квартирах, как с Мириель. У них был бы настоящий дом, желанное семейное гнездышко. Конечно, с Флоренс нельзя рассчитывать на обывательское существование в классическом стиле представителей зажиточного среднего класса — "званые обеды, двое детей и породистая кошка". Она — независимая, самостоятельная женщина и никогда не согласится довольствоваться скромной ролью домохозяйки! Она по-прежнему будет работать, у нее, как и у него, будет своя жизнь. Но они будут вместе. И в радости, и в горе…