— Вы хорошо себя чувствуете, господин Тревельян? — спросила его почитательница, выводя Джекоба из раздумий.

— Да, конечно, благодарю. Зовите меня Джекоб. — Он постарался сердечной улыбкой загладить свою рассеянность. — Просто последние дни пришлось много работать, и боюсь, я несколько не в себе. Сейчас вот отдыхаю, пытаюсь взбодриться, обдумать перспективы на будущее.

Разговор зашел о "Возлюбленной Немезиде", и Джекоб поведал девушке о съемках фильма все, что, по его мнению, не противоречило интересам студии. Во время беседы он продолжал думать о Флоренс, чей образ притягивал его, словно магнит, но при этом старался не разочаровать свою юную собеседницу, понимая, что не может отмахиваться от своих поклонников, когда ему заблагорассудится. Без поклонников его достижения и успехи не имеют цены. Именно они обеспечивают ему безбедное существование и внутреннее удовлетворение.

Только вот долго ли продлится такое его существование, размышлял Джекоб, хмуро глядя в чашку с кофе после того, как вновь остался один за столиком, если ему не удастся освободиться от чар Флоренс Тревельян?


Слава Богу, что ей не пришлось платить за платье, радовалась Флоренс, осторожно разворачивая драгоценный туалет.

Она изначально знала, что не может позволить себе ни одного из дорогих творений сестры, но все же надеялась что-нибудь отыскать в салоне по разумной цене.

Многие из моделей Роуз были уникальны, сшиты по заказам богатых женщин, пожелавших приобрести туалет, не имеющий аналога. Но и цены на подобные наряды были соответствующие. Бизнес Роуз в настоящее время процветал благодаря почти исключительно похвальным отзывам и рекомендациям ее клиентов, плюс связи и немного рекламы. Правда, в следующем году, с сияющими глазами сообщила Роуз сестре, она надеется показать небольшую коллекцию.

Платье, которое Роуз уговорила ее примерить (и Флоренс, вопреки здравому смыслу, согласилась), с честью выдержало бы экзамен на престижнейших фестивалях мод. Облегающее по фигуре, с вырезом, оголяющим плечи, оно было скроено из трех видов эластичной материи на шелковой основе и переливалось пурпурным, светло-лиловым и молочно-миндальным оттенками. Сочетание волнующее, но не откровенно провоцирующее. Флоренс понимала, что о таком туалете можно только мечтать, но, когда натянула его на себя, обомлела. Платье сидело на ней потрясающе. Общего впечатления не портили ни отсутствие соответствующего макияжа, ни взъерошенные волосы, ни босые ноги (полуботинки, в которых ходила на работу, она предусмотрительно сняла). Настоящая сирена, думала Флоренс, рассматривая себя в зеркале. Джекоб отпадет.

Когда она — с сожалением — выпросталась из платья, объяснив, что его сногсшибательная цена ей не по карману, Роуз выразила готовность одолжить ей этот наряд. В целях рекламы.

— Нельзя недооценивать значение роскошного туалета, когда выходишь в свет, — возразила Роуз в ответ на заявление Флоренс о том, что она собирается на ужин, а не на премьеру фильма. — Правильно выбранное платье и бездарное ничтожество может превратить в знаменитость.

— Премного благодарна! — расхохоталась Флоренс.

— Ну что ты! Я же не тебя имела в виду! — поспешила оправдаться Роуз. — Ты у нас, дорогая сестрица, личность с большой буквы. Я говорю о некоторых особах и манекенщицах, которые считают себя непревзойденными актрисами. Имена озвучивать не буду, поскольку многие из них составляют костяк моей постоянной клиентуры!

Сейчас, поглаживая материю сказочного платья, Флоренс вспомнила циничную реплику сестры и улыбнулась. Роуз при всей своей романтичности явно не была лишена коммерческой жилки.

— Будем надеяться, что ты поведешь меня в какое-нибудь приличное место, — пробормотала Флоренс, вешая платье на специальную вешалку, которой ее снабдила Роуз.

Идеальная гармония разных тканей дарила наслаждение взору, и Флоренс, не удержавшись, провела ладонью по эластичному шелку и кружевному лифу. Интересно, думала она, Джекобу тоже захочется потрогать? Она представила, как длинные чувственные пальцы Джекоба скользят по платью, ощупывая роскошную фактуру, под которой скрывается ее упругое тело, и поежилась. Покрой платья подразумевает минимум нижнего белья — крошечные облегающие трусики и, возможно, тонкие колготки или чулки с резинками. У нее есть бюстгальтер без бретелек, но под это платье он вряд ли подойдет.

И это все ради интервью? Кого она дурит? Флоренс плюхнулась на кровать, скинула туфли и почти сразу представила рядом с собой обнаженного Джекоба. Его тело поблескивает, мерцает, как тогда в отсветах пламени камина, когда он склонился над ней.

Очень уж ты красив, Джекоб, черт бы тебя побрал! Она в отчаянии перевернулась на спину и зажмурилась, словно это могло каким-то образом вытеснить из сознания его образ. С длинными волосами или короткими, юный или повзрослевший, Джекоб был неотразим. Во всяком случае, для нее.

Флоренс опять глянула на роскошное платье и задумалась о предстоящем вечере. Она ни при каких обстоятельствах не должна оставаться с ним наедине, да и платье это не должна бы надевать, если у нее есть хоть капля разума. Он уже испортил ей добрую часть жизни и едва не изменил полностью ее судьбу. Нельзя поддаваться его влиянию. Нужно держаться по-деловому и не терять хладнокровия.

Джекоб Тревельян — безжалостный эгоист, напомнила себе Флоренс. Возможно, он испытывает к тебе физическое влечение, Фло, и, скорей всего, не откажется удовлетворить свое желание, если ты проявишь уступчивость. Но ведь это все. Рассчитывать на что-то большее бессмысленно.

— Может, я и не стану тебя надевать. — Она вскочила с кровати и прошлепала к висевшему на плечиках платью. — Ты слишком тонкое и провоцирующее. — Флоренс вздохнула, испытав воистину чувственное наслаждение от прикосновения к изящному кружеву. — Пожалуй, вон тот панцирь будет более уместен!

Тем не менее, принимая ванну, делая маникюр и прочие необходимые приготовления, она уже знала, что наденет восхитительное платье Роуз. Из чувства противоречия и самоутверждения. Она редко бывала в свете, и, как правило, все ее появления на приемах и торжествах были связаны с работой. И, разумеется, ей ни разу не приходилось посещать столь помпезные мероприятия, где могли бы оценить творение Роуз Тревельян. Так что она не позволит никому, тем более Джекобу, лишить ее редкой возможности посиять, как звезда.

И мне абсолютно плевать, Джекоб, даже если ты поведешь меня в закусочную. Я все равно буду в этом платье!


Джекоб долго сидел над пустой кофейной чашкой, пока наконец не опомнился и не сообразил, что пора бы или заказать что-нибудь поесть, или двигать из кафе. Флоренс уехала, и отыскать ее след не представлялось возможным. Разве что зайти в салон и поинтересоваться у Роуз.

Идея заманчивая, но бессмысленная. Роуз, хоть и добрая душа, но в данной размолвке двух родственников встанет на сторону Флоренс. А это значит, что после его ухода она позвонит Флоренс и сообщит, что он расспрашивал о ней. А отношения между ними и без того накалены. И если Флоренс узнает, что он тайком следил за ней, это лишь подольет масла в огонь.

И тогда взрыва не миновать, думал Джекоб, оплачивая счет и присовокупляя к нему большие чаевые за то, что слишком долго занимал столик, почти ничего не заказав.

И Флоренс, между прочим, будет права в своем гневе. Если бы он обнаружил, что кто-то выслеживает его, ему это вряд ли понравилось бы. Да и кому такое может понравиться? Это же наглое вторжение в чужую личную жизнь, посягательство на свободу личности. Он удивлялся и ужасался своему поступку. Вот он, результат одержимости.

Упустив свою "добычу", Джекоб бесцельно шагал по набережной Челси, глядя на Темзу, словно искал в ее водах ответы на вопросы, которые и сам толком не мог сформулировать.

Черт возьми, что ему нужно от Флоренс?

Самый простой ответ — лечь с ней в постель, вновь ощутить под руками ее восхитительное тело. На протяжении всего этого абсурдного дня, пока он прятался за деревьями, ехал в метро, торчал в кафе, он пребывал в постоянном возбуждении просто оттого, что думал о ней.

Но, пожалуй, он не удовлетворился бы просто физической близостью. Он хотел гораздо большего. Хотел вернуться в прошлое, которого на самом деле не существовало. В то гипотетическое прошлое, в котором Флоренс, возможно, симпатизировала бы ему и они были бы друзьями, проводили бы вместе много времени, рассуждая о жизни, о мироустройстве, о проблемах — больших и малых. Он с тоской вспоминал тот краткий эпизод взаимного согласия и единодушия. Тот эпизод длился совсем недолго, но был преисполнен такой пронзительной гармонии, что даже не было нужды и разговаривать. Молодость и голод их тел выразили все без слов. Теперь они оба повзрослели, и он мечтал о беседе с ней — мирной, спокойной, обстоятельной. Невероятно, но факт. Словесное общение с Флоренс было ему столь же необходимо, как и физическая близость.

Что ж, возможность поговорить ему сегодня представится, думал Джекоб, глядя на воду: неяркие блики косых солнечных лучей на речной глади свидетельствовали о том, что день клонится к вечеру. В конце концов, именно для этого они и встречаются. Он только надеялся, что у него будет шанс затронуть во время интервью более интимные вопросы. Как это сделать, он еще не придумал, но в любом случае попытается. Больше так продолжаться не может.

А что потом? Кто знает? Даже леди Ньюхейвен, возлюбленная Неистового Джека, выступала его самым беспощадным критиком, пока не узнала его по-настоящему. А ведь история их отношений не выдумка.

Джекоб, приободрившись, энергично зашагал по улице, выискивая взглядом такси. Он еще не заказал на вечер столик и даже не думал, где они будут ужинать, поэтому сейчас, наблюдая за дорогой, он прокручивал в голове разные варианты. Нужно выбрать приличный ресторан, дорогой и не шумный, где они могли бы поговорить спокойно. Значит, надо позвонить кому-нибудь из обязанных ему знакомых.