Мари-Бернадетт Дюпюи - Возлюбленная кюре

И вот на субботнем ужине, за столом, кюре сообщил гостеприимному хозяину, что намеревается навестить родственников в Савойе.

– Я побуду у них две недели, – уточнил он.

Матильда испытала настоящее потрясение, поскольку Шарваз ни словом не обмолвился об этой поездке. Взволнованная и раздосадованная, молодая женщина как могла пыталась скрыть свои чувства.

– И когда вы уезжаете, отец Ролан? – спросил Колен де Салиньяк, не подозревая о том, что тот же вопрос обжигает прелестные губы его супруги.

– В понедельник. Завтра мне предстоит отслужить утреннюю службу, а вечером – мессу.

Матильда побелела как полотно. Сославшись на внезапную мигрень, она встала из-за стола и отправилась в кухню, где Сюзанна грела воду.

– Мадам, вам нездоровится? Вы такая бледная!

– Мне нехорошо, Сюзанна, пойду прилягу… Приготовь ромашковый настой и принеси его наверх, в спальню. И передай гостям мои извинения.

Кюре сразу же все понял. Его возлюбленная удалилась к себе, давая понять, что разгневана и опечалена. Поэтому он и решил объявить о поездке перед хозяевами дома и их гостями. То был способ избежать неприятной сцены.

«Матильде не следовало так себя вести! – разозлился он. – Будь я ее мужем, я бы что-то заподозрил!»

Он откланялся раньше обычного, к огромному сожалению доктора.

– Нам будет вас недоставать, мой дорогой друг!

Пожимая руку человеку, которому наставлял рога едва ли не ежедневно, Шарваз нехорошо усмехнулся. Но и теперь никто не обратил на это внимания.

* * *

Анни Менье приглядывала за тушившейся фасолью, когда в дверь пресбитерия постучали. Утренняя служба давно закончилась, и кюре в своей комнате собирал вещи в дорогу.

– Кто бы это мог быть? – пробормотала она, не спеша направляясь к двери.

И очутилась нос к носу со служанкой Салиньяков. Сюзанна протянула ей запечатанный конверт.

– Для вашего господина! – быстро проговорила девушка. – Мне велено подождать ответ.

– Тогда входите. Отец Ролан собирает багаж, но я его позову.

Сюзанна вошла в комнату и обвела ее презрительным взглядом. Судя по всему, уборкой служанка кюре особенно себя не утруждала. «Интересно, она сегодня заметала? В углу соломинка, а на буфете… Неужели пыль? Мадам права, эта толстуха – настоящая лентяйка! Или соврала насчет своего возраста, раз так быстро устает».

Анни, которая разговаривала с хозяином через приоткрытую дверь, обернулась и сделала знак подождать. Наконец она вернулась и подала девушке маленький синий конвертик.

– Вот ответ. Вам, наверное, надо спешить домой, мадемуазель Сюзанна, накрывать стол к обеду!

Молоденькая служанка как раз спускалась по лестнице пресбитерия, когда церковный колокол начал отбивать полдень.

В своей спальне Шарваз перечитывал послание Матильды, которое планировал спрятать в саквояже под нательным бельем и увезти с собой. Оставлять компрометирующее письмо в пресбитерии нельзя было ни в коем случае.

Любовь моя!

Почему ты поступил со мной так дурно? Если бы я раньше узнала, что ты планируешь уехать, я бы устроила так, чтобы мы хоть на час остались наедине. Ночью я почти не спала, но даже плакать не могу, чтобы не побеспокоить Колена.

Умоляю, дай мне возможность попрощаться, поцеловать тебя на прощание – десять раз, а лучше сто! Пожалей свою Матильду, приходи на заброшенную мельницу, что на берегу реки Бандиа, в четыре пополудни. Я буду ждать тебя.

На наше счастье, муж едет сегодня вечером на ферму к мсье Жаррону по делам и берет с собой Жерома.

Только твоя,

МатильдаНа заброшенной мельнице четыре часа спустя

Матильда беззвучно рыдала на плече у любовника. Мысль, что они не увидятся несколько дней, внушала ей ужас. Кюре явился на свидание хмурый и расстроенный. Не проронив и слова, он обнял ее, поцеловал, а потом уложил на старое сено, чтобы дать волю своему желанию, распаленному дурным настроением и страхом быть застигнутым на месте преступления.

Никогда еще Шарваз не обращался с ней так грубо, так жестко. Едва насытившись, он осы́пал Матильду упреками.

– Ты с ума сошла! Сегодня воскресенье, и местные мальчишки часто рыбачат на реке. Кто-то мог увидеть, как ты заходишь сюда, или увязаться за мной от самого дома.

– Прости, умоляю, прости меня! – шептала Матильда, обнимая его за шею. – Ролан, прошу, поклянись, что ты вернешься!

– Зачем мне исчезать? Мне здесь нравится, и я тебя люблю. Ну подумай сама! Две недели пролетят незаметно.

Молодая женщина крепко прижалась к его груди, чтобы поплакать всласть. Но кюре теперь думал лишь об одном – как бы поскорее вернуться домой, где ему предстояло подготовиться к вечерней службе.

– Будь благоразумна, Матильда! Мне пора, а ты побудь тут какое-то время – из соображений осторожности.

– Да-да, конечно, – пробормотала она. – Ролан, обещай, что поедешь к родителям в Савойю! Скажи, ты же не собираешься навестить ту даму, о которой рассказывал, – мадам Кайер в департаменте Сона и Луара? Я точно знаю, что вы переписываетесь, и ты часто о ней вспоминаешь!

– Было бы черной неблагодарностью с моей стороны ее забыть. Но ты не должна ревновать. Доверяй мне, и я тебя не предам.

Он поцеловал ее еще раз и покинул мельницу. Матильда завернулась в коричневую шерстяную накидку и снова заплакала.

Октябрьский ветер еще долго свистел меж отдельно растущих тополей, а с затянутого тяжелыми серыми тучами неба доносились крики воронья. Словно сама природа насмехалась над отчаянием покинутой красавицы…

Сен-Жермен, неделю спустя, в субботу 13 октября 1849 года

В день отъезда любовника Матильда объявила семье, что заболела. Вид у нее был жалкий, и сочувствующий супруг предписал ей продолжительный отдых и овощной бульон вместо лекарств.

– Жара у тебя нет, но постоянные головные боли меня беспокоят, – вздохнул он. – Побудь денек-другой в кровати. За Жеромом присмотрит Сюзанна.

Молодая служанка Салиньяков такому повороту событий только обрадовалась. Ей нравилось отводить мальчика в школу, потому что по дороге она могла поболтать с прислугой мэра, своей сверстницей, или, если повезет, повидаться с женихом. К слову, только она связала внезапное недомогание своей госпожи с отсутствием в городе отца Ролана.

В это утро, движимая чувством женской солидарности, она попыталась расшевелить и ободрить Матильду:

– Сегодня такой погожий день, мадам! Может, встанете и выйдете в сад прогуляться? Если долго сидеть взаперти, портится цвет лица и волосы становятся тусклыми. А вы у нас такая красавица…

– Ну и пусть!

– На вас это совсем не похоже, мадам! В следующую субботу у вас снова соберутся гости, ваш муж уже разослал приглашения. Сегодня ужин отменили, но через неделю соберутся все ваши знакомые, даже мсье кюре к тому времени вернется. Время идет быстро, вы и не заметите, как пролетит эта неделя.

– Господи, неужели уже суббота? Мне было так плохо, что я потеряла счет дням. Ты права, что тормошишь меня, Сюзанна! Подогрей воды, я приму ванну.

– А в полдень сходите к школе встретить Жерома. Он так обрадуется, что вы встали с постели, бедняжка. Я приготовлю то красивое синее бархатное платье с вышитым воротником.

Матильда отбросила теплое одеяло, в котором ей было уютно, как в гнездышке, и села. Отражение в зеркале большого платяного шкафа, стоявшего напротив кровати, привело ее в ужас.

– Ты права, я выгляжу ужасно! Просто ужасно!

* * *

Вечером, по возвращении из Ангулема, доктор был несказанно удивлен, увидев супругу в столовой. Она встретила его ласковой улыбкой.

– Колен, мне уже лучше. И я стыжусь, что так долго пренебрегала обязанностями хозяйки дома. Можешь не волноваться, голова у меня совсем не болит. Я даже забрала сегодня Жерома после занятий.

Хотя мигрени были плодом ее воображения, Матильде казалось, что она говорит чистейшую правду. Она грациозно встала и протянула к мужу руки.

– Как ты меня находишь?

– Ты, как всегда, прекрасна! Самая красивая женщина Франции! Глядя на тебя, дорогая, никто не скажет, что целую неделю тебе нездоровилось. Я очень рад, что ты поправилась.

Супруги обменялись легким поцелуем – их губы едва соприкоснулись, – после чего они с аппетитом поужинали. Сыну было позволено разделить с ними трапезу, чего обычно не случалось. За десертом мальчик похвастался, что оказал почтальону услугу.

– Какую же? – поинтересовался Колен.

– Он споткнулся на дороге, за монастырем, и растянул ногу, – начал рассказывать мальчик. – В сумке оставалось еще два письма, и он спросил, могу ли я отдать их служанке господина кюре, когда буду проходить мимо пресбитерия. Я не мог ему отказать, папочка. В катехизисе написано, что нужно помогать ближнему!

– Ты очень правильно поступил, сынок. Я тобой горжусь.

– А еще почтальон сказал, что костоправ вылечит ему ногу. Кто такой костоправ, папочка?

– Спроси завтра у учителя! – отрезал доктор сердито. – Мне очень жаль, что костоправы есть в этом мире, Жером. Зачем учиться много лет на медицинском факультете, если бо́льшая часть крестьян все равно предпочитает лечиться у всяких шарлатанов? А теперь доедай свое пирожное! Тебе давно пора спать!

Из этого диалога Матильда уяснила только одно: ее любовник получил два письма. «От кого? Откуда? – недоумевала она. – Что, если это от той дамы из департамента Сона и Луара?»

На следующее утро, томимая любопытством, она решила зайти в дом священника перед мессой, которую должен был служить кюре из соседнего городка под названием Фейад. Матильда пребывала в состоянии болезненного возбуждения, но постаралась выглядеть спокойно, когда говорила мужу:

– Вы с Жеромом подождете меня у церкви. Я обещала отцу Ролану заглянуть в пресбитерий и проверить, справляется ли прислуга со своими обязанностями. Думаю, мадам Анни обрадуется гостье. Целыми днями сидеть дома одной так скучно! Прихвачу с собой горшочек варенья. Мне кажется, она любит вкусно поесть.