Давина без труда нашла кладовую. Спасибо леди Айлен – припасов хватало на любой вкус. А окрестные леса оказались богатыми дичью, что тоже было приятно. Кроме нескольких бочек с соленым мясом и рыбой, на крюках висели оленьи туши – трофеи, добытые во время вчерашней охоты.

Когда Давина осматривала кладовую и припасы, ей вдруг припомнился эпизод из раннего детства. Пожалуй, ей тогда было не больше лет, чем сейчас Лилее. В тот день шел противный мелкий дождь, и дети играли не во дворе, а в замке. А любимой игрой всех детей, живших в замке, была игра в прятки. Давина в тот день нарушила категорический запрет родителей и решила спрятаться в кладовой. И, как назло, не успела она туда спуститься, как услышала тяжелые – явно мужские – шаги; было очевидно, что кто-то спускался по лестнице. Давина притаилась за бочкой с овсяной крупой. Затаив дыхание, она просидела там, как ей показалось, целую вечность. Решив, что в кладовой уже никого нет и можно смело выходить из укрытия, она осторожно выглянула из-за бочки и увидела картину, навсегда врезавшуюся в ее память.

Решив проверить, правильно ли она все запомнила, Давина зажгла свечу и подошла к тому месту, где, выглянув из-за бочки, когда-то увидела отца. Затем, просунув руку за стоявшие на полке кувшины и банки, Давина осторожно провела ладонью по каменной стене – совсем так, как сделал тогда ее отец. В следующее мгновение она вдруг нащупала металлический штифт, торчавший из камня. Давина приподняла свечу повыше, чтобы лучше рассмотреть это место. Оказалось, что это какой-то рычаг. Давина надавила на него, но ничего не сдвинулось. Не желая сдаваться, она надавила посильнее. С третьей попытки у нее кое-что получилось. Она услышала щелчок, а затем между камнями появилась щель. Немного подумав, Давина надавила на прямоугольный камень, отделенный от остальной стены узкой щелью, и он, медленно поддавшись, оказался дверью, ведущей в другое помещение. Давина шагнула в темноту, прикрывая ладонью дрожащее пламя свечи.

Она думала, что попала в секретную комнату, где, возможно, отец прятал что-то ценное, но оказалось, что за потайной дверью находилась винтовая каменная лестница. Не в силах противостоять искушению, Давина спустилась на несколько ступеней. Воздух в подземелье пропах сыростью и плесенью, а на стенах блестели капельки воды. Она обещала себе, что сделает еще шаг и вернется, но любопытство оказалось сильнее доводов рассудка.

Спустившись до самого низа, Давина задрала голову, чтобы хотя бы примерно оценить, на какую глубину она спустилась, но в темноте ничего нельзя было разглядеть. Даже не представляя, что за открытия ее ждали, Давина чувствовала радостное волнение, знакомое, наверное, всем любителям приключений. Подняв руку со свечей над головой, она осмотрелась. Помещение, в котором она оказалась, было продолговатым, похожим на коридор, ведущий в кромешную тьму.

Смахнув с лица паутину, Давина продолжила путь и вскоре обнаружила какой-то туннель. Но что это за туннель? И куда он ведет? Может, за ворота замка? А может, это был потайной ход – надежда на спасение в случае нападения?

Давине не терпелось сообщить о своем открытии Джеймсу, и она повернула обратно. И вдруг – удар в висок, острая боль, а затем белые искры перед глазами… И вот уже, совершенно беспомощная, она лежит на сыром каменном полу. Каким-то чудом, падая, Давина удержала в руках свечу, и та, как ни странно, не погасла. Капавший со свечи воск обжигал пальцы, но Давина понимала, что боль можно потерпеть, а вот оказаться в полной темноте один на один с неведомым врагом – это было бы куда хуже.

«Но кто же меня ударил?» – думала Давина. Преодолевая страх, она осмотрелась, но никого не увидела. Тут вдруг послышался шорох, и она, вздрогнув, подняла свечу повыше. И снова ничего не увидела. Ничего, кроме каменных стен. Тот, кто ее ударил, должно быть, скрылся в туннеле. Возможно, убежал из замка. Только бы ему не пришло в голову вернуться!

Сквозь щели в камне задувало холодом. Пытаясь сберечь огонь, Давина прикрывала пламя ладонью, но в какой-то момент свеча все равно погасла, и случилось то, чего Давина больше всего боялась, – она очутилась в полной темноте. В ужасе содрогнувшись, она поднесла руку к глазам – и обнаружила, что не видит собственных пальцев.

Давина долго лежала на каменном полу, прислушиваясь к каждому шороху. Откуда-то сверху доносились звуки, напоминавшие то топот, то скрежет. «Скорее всего, – решила Давина, – это шум из Большого зала. Возможно, туда заходят люди и рассаживаются по местам».

Давина понимала, что главное – не паниковать. Кроме того, она знала, что Джеймс весь замок перевернет, но непременно ее найдет.

Но только когда он ее найдет? Через сутки? Через неделю? Как бы там ни было, лежать в бездействии и ждать помощи она не могла. Но что предпринять, если она ничего вокруг не видит? Попробовать пройти по туннелю и найти выход? Нет, нельзя. Она ни разу не была в этом туннеле, и потому без свечи там делать нечего. Но можно попробовать вернуться тем же путем, каким она сюда пришла.

Давина медленно ползла на четвереньках, пока не уткнулась в стену. Держась за нее, она поднялась. Голова кружилась, и пришлось прислониться к стене. Колени дрожали, и Давина обхватила себя за плечи, пытаясь справиться со страхом.

Через некоторое время ее глаза привыкли к мраку, и она стала различать контуры стен. Ощупывая ладонью стену, Давина медленно пошла вдоль нее. «Там, где ладонь провалится в пустоту, – там и лестница», – решила она.

Наконец-то! Нашла! Давина даже засмеялась от радости.

Используя тот же прием, она снова ощупала ладонью стену. Затем очень осторожно поднялась на ступеньку. Потом – еще на одну. Все они были с неровностями, так что идти по ним в темноте было трудно, но она продолжала подниматься. И вдруг услышала какой-то писк. Что это, крысы? Мыши? Или еще какая-нибудь нечисть, живущая в этой сырой мгле? А впрочем, какая разница? Ведь они боялись ее больше, чем она их. А если и не так, все равно. Главное – внушить себе, что это именно так.

Сделав глубокий вдох, чтобы унять нервную дрожь, Давина осмотрелась, вглядываясь в темноту, но и на сей раз ничего не увидела.

Сделав еще один осторожный шаг, она всем телом прижалась к стене. Через минуту-другую ей удалось пройти еще три ступени, и тут она вдруг почувствовала, как что-то скользнуло по ее прижатой к стене руке. Громко завизжав, Давина отдернула руку и, потеряв равновесие, кубарем скатилась вниз.

Каким-то чудом ей удалось не свернуть себе шею. Больно ударившись о каменный пол, Давина села и заплакала. Увы, она вновь очутилась на самом дне лестничной шахты, и теперь все надо было начинать сначала.

Но страх был так силен, что боль почти не ощущалась. Отчаяние же побуждало ее действовать.

Давина попыталась встать, но ногу пронзило такой сильной болью, что у нее потемнело в глазах. А воображение услужливо рисовало жуткие картины ее возможного будущего. Кто знает, сколько времени ей придется провести в этом беспросветном подземелье? Часы? Дни? О боже!..

«Ничего страшного. Я передохну немного, наберусь сил и сделаю еще одну попытку», – говорила она себе.


– Где ты был, Джеймс? – заметно нервничая, спросил Малколм. – Ты обещал вернуться до полудня, а сейчас уже два часа.

Джеймс бросил поводья мальчику-конюху и спрыгнул с коня.

– Ты не поверишь, Малколм, когда я расскажу тебе, что я нашел! – Джеймс полез в карман, но, подняв на брата глаза, забыл обо всем. Малколм словно стал старше лет на десять. И был сам не свой от тревоги.

– Что случилось?! – закричал Джеймс.

– Давина пропала. Мы не можем ее найти.

Сквозняк, загасивший ее свечу, куда-то пропал, а воздух теперь был тяжелым и затхлым. И стоило ей попытаться изменить положение, как тотчас же острая боль пронзала ногу.

Давина столько времени провела в темноте, что глаза к ней уже привыкли, и она стала видеть получше, хотя, конечно, не настолько хорошо, чтобы полагаться на зрение. Встать на ноги она не могла, но если доползет до лестницы, то, возможно, ей удастся подняться наверх, подтягиваясь на руках. А если не до самого верха, то хотя бы до того места, откуда ее крики о помощи смогут услышать в Большом зале или на кухне.

Внезапно ей показалось, что она увидела чей-то силуэт.

– Эй, здесь есть кто-нибудь?! – крикнула она.

– Давина?…

Эхо искажало голос, и Давина его не узнала, но все же громко закричала:

– Эй, я здесь, внизу!

– Давина? – Теперь голос звучал уже намного ближе, и, что еще важнее, этот голос был ей знаком, вот только она не могла вспомнить, чей же он. Впрочем, это не имело значения. Главное – она была спасена.

Вначале Давина увидела тоненький язычок пламени. И огонек все приближался и приближался, освещая закутанную в плащ фигуру, с надвинутым на глаза капюшоном.

– Ты не ушиблась? – послышался тот же голос.

– С ногой что-то… – пробормотала Давина.

– Ах, бедняжка… Придется звать на помощь, чтобы вытащили тебя отсюда.

Женщина в плаще подняла повыше свечу, и Давина на мгновение ослепла от яркого света, а затем, несколько раз моргнув, в изумлении воскликнула:

– Тетя Изобел?!

Джеймс гневным вихрем ворвался в Большой зал. Малколм вбежал следом за ним. Зал был пуст.

– Давина! – заорал молодой лэрд. – Давина, где ты?!

Паж Джеймса тотчас прибежал на крик с заплаканным лицом.

– Простите меня, сэр Джеймс, – пробормотал юноша. – Вы поручили мне смотреть за леди Давиной, а я вас подвел.

Следом за пажом прибежала ее тетка, бывшая компаньонка, а теперь камеристка Давины по имени Коллин.

– Милорд, мы весь дом обыскали сверху донизу, но ее нигде нет, – сообщила взволнованная женщина. – Ума не приложу, что могло с ней случиться…

– Стражники на стене ничего не заметили? – спросил Джеймс у брата.

– Никто не выходил из замка, и никто в него не входил, – ответил Малколм. – Давина должна быть где-то здесь.