С губ Малколма срывались ругательства, когда он раз за разом, вступая в ближний бой, терпел неудачу. А Джеймсом уже овладел тот особый, ни с чем не сравнимый азарт, что знаком лишь тому, кто не раз смотрел смерти в лицо. Он постоянно теснил брата, и, хотя тот отражал его атаки, Джеймс видел, что силы Малколма на исходе.

Джеймс занес меч снизу для очередного удара, но Малколм вдруг схватил меч брата за острие и резко оттолкнул его. Джеймс хоть и упирался пятками в землю, устоять на ногах не смог. Все поплыло у него перед глазами, но он вовремя пришел в себя и, увидев разящий клинок Малколма, успел подставить свой. Малколм чуть не выбил меч из его руки: удар оказался куда мощнее, чем ожидал Джеймс. Боль, пронзив руку и плечо, пробрала его до самых ступней. Прижав подбородок к груди, Джеймс перекатился на бок и, сгруппировавшись, вскочил на ноги. Нагнувшись и вобрав голову в плечи, он изо всех сил ударил Малколма кулаком в живот.

– Отлично! – одобрительно воскликнул лэрд Маккена.

Малколм же согнулся пополам. Затем, пошатываясь и едва держась на ногах, поднял голову. Глядя на младшего брата с невольным восхищением, он проговорил:

– Ты гораздо лучше владеешь мечом, чем мне помнилось, братишка.

Джеймс криво усмехнулся: он вмиг разгадал не слишком уж мудреную попытку брата отвлечь его внимание. Но его, Джеймса, не так-то просто сбить с толку. Как и лишить воли к победе.

Собираясь с силами, Джеймс стал обходить соперника слева в надежде сбить с ног следующим ударом. Но едва он занес меч, как раздался громкий крик матери:

– Почему Джеймс и Малколм дерутся?!

– Мальчики решили немного развлечься, – с добродушной улыбкой ответил жене лэрд Маккена.

– Хорошее развлечение – рубить друг друга, проворчала леди Айлен.

– Они не рубятся, а упражняются, – успокоил ее муж.

– Но Малколм в крови!

– Просто царапина. Ничего страшного.

– И царапина может загноиться! – заявила Айлен, топнув ногой. – К тому же на них нет доспехов, одни лишь шлемы.

– Так это же не битва, а обычный тренировочный бой.

– Не имеет значения. Прекрати это безобразие! Немедленно!

– Я не сумасшедший. Они изрубят в фарш любого, кто сейчас станет между ними, – резонно возразил жене лэрд Маккена.

Айлен с отчаянным стоном вцепилась в руку мужа.

– Брайан, останови их сейчас же!

Маккена поднял руки над головой и во всю мощь своего голоса заорал:

– Малколм, Джеймс, довольно! Вы оба уже доказали свое мастерство и бесстрашие! Прекратите поединок!

Малколм обернулся на голос отца, и Джеймс, воспользовавшись заминкой, повалил соперника на землю. Сцепившись, братья покатились по земле. Джеймс обхватил соперника ногами, но Малколм вырвался, и Джеймс утратил преимущество.

– Брайан, прекрати это! – завизжала Айлен.

– Я все сделал, как ты просила, и они бросили мечи, – ответил лэрд.

В этот момент Малколм уложил Джеймса на лопатки, но тот, ни секунды не раздумывая, выхватил у него из-за пояса нож и приставил его к горлу старшего брата.

Малколм вздрогнул – и замер. Унизительно для воина быть сраженным своим же оружием. Клинок тускло блеснул, когда Малколм попытался отобрать у брата нож. Но Джеймс предугадал маневр брата, и попытка Малколма закончилась ничем.

– Все, ничья! – прокричала Айлен.

«Ничья? Но ведь каждому ясно, что победил я», – подумал Джеймс. Прищурившись, он внимательно посмотрел на брата. На лице Малколма отразилось удивление и такое же, как у Джеймса, недовольство вердиктом матери. Было ясно, что Малколм не желал прекращать схватку. У него еще оставался боевой запал – на час боя с избытком хватит.

Джеймс быстро взвесил свои шансы. Сейчас преимущество было на его стороне, но все могло измениться в любую минуту. Ведь брат находился в отличной форме, превосходно владел всеми приемами боя и, что весьма важно, был ужасно зол. Учитывая все это, не имело смысла продолжать схватку. Поэтому Джеймс отбросил в сторону нож и, примирительно поднимая руки, проговорил:

– Ты сражаешься с мастерством и честью, брат. Но я последние пять лет сражался, чтобы выжить, и делал это каждый день. Когда ставкой в играх с мечом становится твоя жизнь, очень быстро учишься многим хитростям.

– Ты взял коварство в союзники, но истинный сын гор в любой схватке помнит о чести, – пробурчал в ответ Малколм.

Он с хмурым видом поднялся на ноги, после чего протянул руку младшему брату. После недолгого колебания Джеймс пожал протянутую руку.

– Нет, парни, истинный горец сражается, чтобы победить! – сказал подошедший к сыновьям Маккена. Положив левую руку на плечо Малколма, а правой обняв за плечи Джеймса, он добавил: – Вы оба – моя гордость. Оба, ясно?

– Но они прекратили борьбу раньше, чем определился победитель, – возмутился кто-то из толпы.

– Была ничья, – упорно стояла на своем леди Айлен.

– Нет, Малколм проиграл брату по всем статьям! Джеймс победил! – зычным басом прокричал один из воинов.

– Да ты, видно, проспал схватку! – крикнул кто-то в ответ. – Ясно как день: Малколм – победитель!

Леди Айлен заставила спорщиков замолчать одним своим суровым взглядом. Джеймс, утирая пот со лба, в изумлении наблюдал эту сцену. Так кто же все-таки был у них главой клана? Брайан Маккена или Айлен?

Маккена повернулся лицом к жене и поднял мясистую ладонь. Джеймс взволновался не на шутку, но опасения его оказались напрасными. Отец нежно погладил жену по щеке. И это безыскусное проявление любви и нежности потрясло Джеймса сильнее, чем давешний удар мечом, поскольку напомнило ему о том, о чем он сам когда-то так мечтал… и почти обрел.

Обрел – и потерял навеки.

Джеймс стиснул зубы, отчаянно сражаясь с душевной болью. За пять лет, проведенных в непрестанных боях, он усвоил главный закон жизни: никто не должен видеть твою слабость – будь то слабость тела или слабость духа.

Закон, он везде закон – и на чужбине, и дома.

Азарт, что владел им во время состязания с братом, уже пропал, а неприятный осадок остался. Джеймс не находил себе места и, чтобы не болтаться неприкаянным по двору, решил взять коня и прокатиться с ветерком по округе. Может, и прогонит свежий ветер из головы дурные мысли.

Но до конюшни он так и не дошел.

– Джеймс! – окликнул его отец. – Иди в мои покои и жди меня там. Нам надо кое-что обсудить.

Джеймс с детства был приучен к тому, что с родителями не спорят. Приказы старших у них в семье исполнялись беспрекословно. И все же нежелание отца считаться с его, Джеймса, планами, вызывало досаду. В конце концов, он ведь уже давно не мальчик… И меньше всего ему сейчас хотелось что-либо обсуждать. Джеймс уже набрался духу высказать все это отцу в лицо, но, встретившись взглядом с родителем, передумал. Маккена был далеко не в лучшем расположении духа.

Тяжело вздохнув, Джеймс развернулся и пошел туда, куда приказал вождь. Если ты не в силах изменить обстоятельства, прими их такими, какие они есть, и найди повод для радости. Джеймс старался придерживаться этого принципа и обиды на отца не держал. Проходя через главный зал, он подмигнул служанке, взял с подноса кружку с элем и с наслаждением хлебнул холодного янтарного напитка. На галерею же поднимался уже в приподнятом настроении.

Джеймс постучал в дверь, ведущую в покои лэрда Маккены, и, не дождавшись ответа, распахнул ее. Затем прошел к окну и стал ждать отца. Каково же было его удивление, когда следом за ним в комнату вошел не отец, а старший брат. Малколм, остановившись возле двери, угрюмо уставился на Джеймса.

– Отец приказал мне прийти, – словно оправдываясь, произнес Джеймс, давая брату понять, что он здесь не по своей воле.

Малколм пожал плечами, как будто ему это было безразлично. Но Джеймс-то видел, как ходили у брата желваки на скулах.

Если Джеймс и собирался что-то добавить к уже сказанному, то сделать этого он не успел, потому что дверь распахнулась, и вошли родители. При виде матери он замер в удивлении, но тут же сообразил, что в ее появлении не было ничего необычного: леди Айлен обладала почти теми же полномочиями, что и ее муж, вождь клана и хозяин земель. А в том, что касалось дел домашних, семейных, леди Айлен имела власть побольше мужней.

Понятное дело, без нее ни одно решение, касающееся судьбы их сыновей, Брайан Маккена не принимал.

Джеймс поставил кружку на стол и предложил матери сесть. Айлен ласково похлопала сына по плечу и с царственным величием уселась в кресло с высокой спинкой. «Вылитая королева на троне», – подумал Джеймс. Разве что сидеть Айлен было удобнее, чем царственным особам, – на сиденье ее «трона» имелась мягкая пуховая подушка. И только сейчас Джеймс заметил седину в золотисто-каштановой копне материнских волос. Он невольно вздохнул, и сердце его болезненно сжалось. Сыновья мужают, а матери стареют… Такова печальная правда жизни.

Лэрд Маккена, устремив взгляд на младшего сына, грозно прищурился.

– Твоя мать места себе не находила от горя, когда ты пропал. Ты виноват перед ней, Джеймс. И передо мной тоже.

– Я послал вам весточку, – сказал Джеймс, понимая, как неубедительно звучит его оправдание.

– Ты написал, что откликнулся на призыв Джеймса Дугласа и отправился в Крестовый поход вместе с ним. Что побудило тебя так поступить?

Джеймсу сделалось не по себе. Он так долго откладывал возвращение на родину отчасти из-за того, что предвидел неизбежность допроса с пристрастием. Но Джеймс уже заготовил ответы. Лгать он не собирался, но и всей правды открывать не станет.

– Думаю, вам известно, что сэр Дуглас был убит в захваченной маврами Гренаде. Мы нашли на поле боя его тело, а также ковчег с забальзамированным сердцем Брюса. Сэр Уильям Кейт привез сердце Брюса назад, в Шотландию.

– Однако ты не вернулся с Кейтом. Почему? – Взгляд отца был суров.

– Да, не вернулся. Многие из нас решили остаться в тех краях, и мы продолжили сражаться за веру.