Ей захотелось разразиться диким смехом.

Она боролась за самообладание и подняла глаза.

– Полагаю, что мы взяли на себя обязательство пожениться, лорд Вандеймен.

Она не могла четко видеть его черты, но это означало, что и он не мог видеть ее. Однако тишина стояла слишком долго, прежде чем он спросил:

– Я должен послать объявление в газеты?

Она услышала удивление в голосе.

– Да.

Еще мгновение тишины, и он спросил:

– А что потом? Мы составим брачный договор?

– Почему нет? Пусть составляют шаблон, пригодится, когда я действительно соберусь замуж.

Он медленно отодвинулся, сплел ее руку со своей и потянул ее к тропинке и желтому свету.

– Я приношу извинения за то, что произошло, – сказал он, пристально глядя вперед. – Вы были так добры, а я напал на вас, напугал. Так как вы достаточно добры, и не разорвали наш договор, я даю вам свое слово, больше такого не произойдет.

Мария подавила возражение. Все так, как должно быть, и если он не распознал ее настоящую реакцию, это благо.

– Тогда все улажено. А сейчас я хотела бы отправиться домой. Вы будете сопровождать меня и мою тетю?

– Конечно.

Он остановился под яркой лампой и ловко привел в порядок ее внешность, поправив жемчужное ожерелье, рукав платья, заправив локон и подколов его шпилькой.

Каждое прикосновение было обжигающим искушением, но она отчаянно сконцентрировалась на том, что он вновь стал рассудительным. И без этого будет достаточно разговоров, а уж если они вернутся в дом с беспорядком во внешности…

По-видимому, наведение порядка после объятий в саду это часть навыков офицера.

– На Пиренеях было много светских мероприятий? – спросила она, и, сохраняя душевное спокойствие, потянулась, чтобы поправить его шейный платок, благодаря Бога за то, что на ней надеты перчатки. Но и в этом случае ощущение его кожи, гладкости его твердого подбородка, мышц и сухожилий его шеи, могло привести ее в исступление.

О Небеса, как она хотела его. Примитивно и требовательно.

– Иногда, – сказал он, приподнимая подбородок, чтобы облегчить ей задачу. – В основном, в Лиссабоне. И Париже. И Брюсселе.

Бал герцогини Ричмонд, с которого офицеры ускользнули, и многих из них уже не было в живых. Да, несомненно, у него был опыт сопровождения респектабельных молодых особ на балах и, иногда, выскальзывания в сад для поцелуя – или чего-то большего.

Безнадзорные жены и изголодавшиеся вдовушки. Она знала, как мужчины смотрят на такие вещи. Морис говорил ей, что мужчины тоже думают о женщинах как о рае, чистилище, или аде, но по-другому. Они так оценивают невест, но и для оценки любовниц используют те же термины.

Для потенциальной любовницы ад означал болезнь, или подозрительного и мстительного мужа или еще что-то скверное. Мудрый мужчина ни за что не выбрал бы такую любовницу, но она до сих пор могла слышать смех Мориса, указывающего, что, благими намерениями вымощена дорога в ад.

Чистилище это то, с чем ради секса без расплаты и женитьбы, приходилось мириться большинству мужчин.

Рай это привлекательная замужняя женщина с большим сексуальным аппетитом и безобидным мужем. В эту категорию вписываются и некоторые вдовы, если они решительно не настроены вновь выходить замуж.

Мария осознала, что в некоторой степени стала раем. Тем более что она еще и бесплодна. Важное преимущество.

Она в последний раз потянула за накрахмаленную ткань, и они взялись за руки, чтобы вернуться в дом. Она знала, что люди, задержавшиеся в обеденной зале, наблюдали за ними, как и те, кого они встретили, когда отправились на поиски Харриетт. Вероятно, уже все знали, что Золотая Лилия ходила в сад с необузданным молодым лордом Вандейменом, который отчаянно нуждался в деньгах.

Она заметила несколько разочарованных гримас от ос и их семей, и несколько беспокойных или даже жалостливых взглядов от других.

Было трудно не закричать, объясняя все.

Конечно, я не околдована этим юным дураком! Я спасаю его. Через несколько недель я буду свободна, и он тоже!

Спасибо Господу за Харриетт. Мария поймала себя на пустой болтовне, Харриетт разговаривала с Вандейменом без всяких комплексов.

Когда они забрались в экипаж, Харриетт раскрыла сущность его семьи и выразила соболезнования его потерям. По пути она разузнала, что он почти не общался с остатками семьи, и намекнула, что он должен изменить это.

Мария с тревогой наблюдала за знаками, говорящими, что его терпение подходит к концу, но он казался, если уж на то пошло, озадаченным.

Харриетт прошлась по войне, получив краткое описание его карьеры, и перешла дальше, к своей любимой теме – герцогу Веллингтону.

Вандеймен казался снисходительным.

– Если вы хотите услышать об этом великом человеке, миссис Кумбс, то должны надеяться, что мой друг, майор Хоукинвилл скоро вернется в Англию. Он служил в его штабе.

– Неужели! Тогда я надеюсь встретиться с ним.

– Тетя питает к герцогу tendre [7], – поддразнила Мария, оба были довольны и смущены из-за того, что Харриетт могла общаться с Вандейменом так, как не могла она. Конечно, Харриетт было уже за пятьдесят, и ее сыновья были старше этого опасного существа.

Она отметила его случайное упоминание о майоре Хоукинвилле – должно быть, он и есть тот самый друг, которого упоминала герцогиня. А кто другой? Лорд Уайверн. Ах, да. Она слышала сплетню о недавней смерти безумного графа Уайверна и переходе титула в нормальную, суссекскую ветвь семьи. Вандеймен нуждался в друзьях. Возможно, она сможет найти их для него.

Наконец экипаж остановился перед ее домом, и первая битва закончилась.

– Нортон может отвезти вас, милорд, – сказала она.

Он вылез, чтобы помочь им спуститься.

– Нет необходимости. И это не совсем по пути.

– Тем более, это необходимо, – твердо сказала Харриетт. – Ваше жилище слишком далеко, молодой человек, и совсем не выглядит комфортабельным. – Она повернулась к Марии. – Думаю, он должен переехать к нам.

– Харриетт, это невозможно!

– Почему? У нас есть свободная спальня и я, и остальные могут быть компаньонами, если кто-то подумает, что это необходимо. Что скажете, милорд?

Он посмотрел на них обоих.

– Другие?

После получаса с Харриетт бедный мужчина был похож на кого-то, кого океан поглотил, а потом выплюнул, промокшим и измученным.

– Другие гости, – ответила Мария, ободряюще улыбаясь, не в состоянии помочь. – Тетя и дядя моего покойного мужа живут здесь в течение многих лет. Они несколько больны, но все еще присутствуют в доме. Есть еще моя молодая племянница Натали, и моя тетя, конечно.

Пока она говорила, то поняла, что если он будет находиться в ее доме, то управлять его образом жизни будет намного легче. А если он останется в Холборне [8], она будет все время нервничать и переживать, не пьет ли он, не играет и не заряжает ли свой пистолет.

– Это будет экономно, а мой бедный камердинер придет в восторг от возвращения к цивилизации… Если вы уверены, что не возражаете. Пойдут разговоры.

– Разговоры, так или иначе, пойдут, а мне удобнее, если вы будете рядом. Пожалуйста, позвольте Нортону проводить вас в ваши комнаты, а завтра переезжайте к нам.

Он поклонился.

– Ваше желание – для меня закон, как всегда, о повелительница моего сердца. – Последняя часть прозвучала особо дерзко, и она задалась вопросом, понял ли он ее цель.

Не глупый человек. Почему она предположила, что он будет дураком?

Потому что думала, что Ван, которого уносила прочь карета, похож на многих кавалерийских офицеров, которых она встречала. Лихие, смелые, но не сверкающие интеллектом. Она пришла к выводу, что те, кто поумнее, нашли себе более подходящие занятия.

– Хорошо, – сказала Харриетт, когда они вошли в холл. – Все устроилось.

– Думаю его переезд сюда это немного крайность.

– Правда?

Мария пожала плечами.

– Предстоит проделать большую работу. Но у него есть друзья. Это обнадеживающий знак. – Она пересказала то, что поведала герцогиня.

– Татуировки? – Харриетт состроила гримасу. – Что бы подумали их матери? Но, безусловно, лорду Вандеймену будет легче встретить друзей здесь.

Мария оглядела бледные стены, мраморные колонны, и скромные, сделанные со вкусом классические статуи – их копии, если быть точной. Морис приложил все усилия, чтобы произвести впечатление, и этот дом был главным пунктом его представления. Она оказалась другой. К сожалению, все вокруг было имитацией. Даже колонны из искусственного мрамора.

Он преподал ей много уроков, включая тот, что у большинства людей два или еще больше лиц. Она уже видела множество лиц лорда Вандеймена, но подозревала, что их больше.

Эти шесть недель угрожающе маячили перед нею, и она поспешила в мирное убежище своей спальни, но даже там было неудобно из-за воспоминаний. Она наслаждалась требовательными посещениями Мориса. Но как только она осознала правду, поняла, что просто была частью его стратегии попадания в высшее общество и его использования, ее голод стал ее позором.

Пока горничная снимала ее наряд, она вспомнила много одиноких ночей, когда очень хотела, чтобы он пришел к ней. Она часто думала пойти к нему, но никогда не находила в себе достаточной храбрости. Как она могла? Его забота о ней колебалась от умеренной привязанности в лучшем случае до необходимости укрощать ее в худшем случае, чтобы она не разрушила его иллюзию потрясающего успеха.

Просить большего было немыслимо.

Хотя он осторожничал, она знала о его любовницах. Все они были бойкими, яркими женщинами. Не такими, как она.

Она знала о его внебрачных детях, потому что он рассказал ей о каждом из них, и об обеспечении, которое им дал. Пособия распределялись в его завещании. Еще одно унаследованное бремя.

А потом появилась Натали.