Весь ее зад пылал, но это было на редкость приятно. Миа в жизни не испытывала ничего подобного. Она почти подошла к оргазму; ей и в голову не приходило, что можно кончить от обычных шлепков по заду. И уж чего она даже не могла представить, так это того, что порка ей понравится.

— Лежи спокойно и не вздумай кончить, — предупредил ее Гейб. — Осталось два удара, и если ты словишь оргазм, я постараюсь, чтоб остальные шлепки не показались тебе медом.

Затаив дыхание, Миа закрыла глаза и напряглась всем телом, притормаживая всепоглощающий оргазм.

— Девятнадцать, — еле слышно прошептала она.

— Громче, — потребовал Гейб.

— Двадцать!

Слава богу, все кончилось. Она в изнеможении скатилась на постель. От попытки задержать оргазм у нее перехватило дыхание и напряглось все тело. Влагалище горело, словно Гейб отхлестал и его, и каждый удар отзывался в клиторе, который напряженно пульсировал. Стоило Гейбу лишь дунуть на него, как она бы взорвалась.

И это сердило Миа. Никакого самоконтроля плюс навязанное удовольствие от вещей, которые нормальная женщина сочла бы отвратительными.

Гейб дал ей полежать и успокоиться. Он убедился, что приближающийся оргазм отступил. Тогда он осторожно приподнял Миа, перевернул на спину и навис над нею, расстегивая ширинку и стягивая брюки.

Его рот нашел ее груди. Гейб сосал их, одновременно возясь с одеждой. Когда он скинул рубашку, Миа решила, что сейчас он раздвинет ей ноги и оттрахает по полной, как обещал. Но Гейб слез с кровати, взял Миа за ноги и подтащил к самому краю.

Он раздвинул ей ноги, прижал член к влагалищу и пристально посмотрел на нее. Его глаза сверкали.

— Миа, тебе понравилась порка?

— Пошел на хрен! — грубо ответила Миа, все еще гневаясь на свою реакцию.

Он выбил у нее почву из-под ног, заставил сомневаться в себе самой, и ей это совершенно не нравилось.

Гейб стиснул зубы, застигнутый врасплох ее наглостью:

— Нет, моя дорогая Миа. Это ты на него пойдешь.

В подтверждение своих слов Гейб с силой вогнал член в ее влагалище. Миа вскрикнула, выгнула спину; пальцы вцепились в простыни.

— Благодари меня за порку, — потребовал Гейб.

— Иди к черту!

Гейб вытащил член и стал водить головкой по промежности и половым губам.

— Неправильный ответ, — промурлыкал Гейб. — Благодари, да повежливее.

— Заканчивай, что начал, — сказала Миа с растущим отчаянием.

Ей не хотелось быть слабой и клянчить, но рядом с ним она рисковала утратить всякую гордость.

Гейб поцеловал ее, но это был поцелуй-наказание с целью напомнить, что здесь решает не она. И все же Миа возжелала его еще сильнее, обезумев вконец.

— Миа, дорогая, ты забываешь, кто тут устанавливает правила, — тихо произнес Гейб, покусывая ей подбородок. — Ты моя собственность. Твои желания меня не заботят. Важно лишь то, чего хочу я.

Она сощурилась, выпятила губы:

— Гейб, хватит пороть чушь!

Он медленно скользнул членом по распухшей плоти ее влагалища.

— А у меня есть контракт, где все написано, — сказал он вкрадчиво и грубо втолкнул в нее член. От неожиданности и силы толчка Миа вздрогнула.

— Могу порвать его, когда захочу, — с вызовом бросила ему она.

Ее подмывало исполнить угрозу хотя бы для того, чтобы разозлить Гейба, как он разозлил ее. Но она не хотела, и они оба это знали.

Гейб замер. Его тело нависло над нею, его губы остановились на полпути к ее шее, скользнув над грудями. Ее соски отвердели в ожидании продолжения, а сама Миа в молчаливой мольбе подалась вверх. Ей хотелось ощутить его губы. Она была на грани оргазма, но в ней полыхала и ярость.

— Да, можешь, — лениво произнес Гейб. — Ты этого хочешь, Миа, или чего-то другого? Хочешь разорвать контракт и уйти прямо сейчас? Или ты хочешь, чтобы я тебя трахнул?

Проклятье! Этот человек сводил ее с ума. Он прекрасно знал, чего она хочет, но собирался заставить ее признаться в этом. И не просто сказать, а попросить.

Его взгляд стал пронзительнее. Он повторил толчок, но член не вывел. Миа извивалась под ним, безмолвно умоляя продолжать, но Гейб не шевелился. Он ждал.

— Скажи это, Миа.

Она была готова расплакаться от досады. Ей нужно кончить. Тело настолько перевозбудилось, что ей не под силу лежать спокойно.

— Спасибо, — пробормотала она.

— Спасибо за что?

— Спасибо за то, что отлупил меня!

— А теперь скажи, чего ты хочешь, — усмехнулся Гейб.

— Я хочу, чтобы ты меня трахнул, черт побери!

— Добавь «пожалуйста», — настаивал он.

— Пожалуйста, Гейб, — хрипло сказала она, ненавидя отчаяние в своем голосе. — Пожалуйста, трахни меня. Кончи это… пожалуйста.

— Когда ты слушаешься, все хорошо. Не забывай об этом, Миа. Помни, когда тебе в следующий раз взбредет в голову уйти, не сказав мне ни слова.

Гейб наклонился и погладил Миа по голове. Потом он взял Миа за плечи, чтобы изменить ее позу на более удобную для его целей. А затем начал в бешеном ритме двигаться взад-вперед, словно поршень. Толчки следовали один за другим, заставляя Миа забыть обо всем на свете, кроме Гейба.

Она не сразу поняла, какие слова выкрикивает. «Не останавливайся! Не останавливайся!» Она умоляла. Хриплым, неистовым голосом она молила Гейба не останавливаться. По лицу Миа струились слезы, спина выгнулась дугой.

Гейб окружил ее собой, его руки сомкнулись вокруг нее. Он нашептывал ей нежные, успокаивающие слова. Он гладил ей волосы, не прекращая трудиться.

— Тихо, Миа, дорогая моя. Все хорошо. Теперь уже все хорошо. Ты — моя. Я о тебе позабочусь.

Миа была опустошена случившимся. Она не узнавала себя. Ее не привлекали извращения, побои и жесткий секс. Ей нравилось, когда все происходило медленно и нежно, в приятном темпе, когда ее никто не подгонял. А занимаясь сексом с Гейбом, ей казалось, что она попадает в ад. Он был силой, с которой она никогда не сталкивалась и больше не столкнется.

Гейб снимал с нее слой за слоем, обнажая незнакомые пласты ее личности. Она становилась беззащитной и неуверенной. Что ей делать с этой новой Миа?

Он лежал на ней, целовал виски и гладил по волосам. Она вжималась в него, желая его тепла и силы. Гейб был надежной гаванью среди бурь ее разума, тела и сердца.

Он только что был властным и требовательным, а теперь его поцелуи наполнились нежностью и трепетом. До чего же сладко. Они напоминали любовников, помирившихся после затяжной ссоры и отметивших примирение пылким слиянием. Одна беда: ей было трудно назвать любовью избиение с последующим жестким сексом.

Это был только секс. Горячий, сумасбродный, сотрясающий тело, бесчувственный. И было опасно хотя бы ненадолго принять его за нечто другое.

Глава семнадцатая

Гейб лежал в темноте и смотрел в потолок, но не видел его. Миа покоилась рядом, свернувшись калачиком. Он знал, что она не спит, иначе дышала бы не так и обмякла. Но она лежала тихо, как мышка, — наверное, прокручивала в уме события дня.

Гейб знал, что он сволочь. Он даже отчасти раскаивался, но понимал: ему не остановиться. Он нарушил все обещания, которые давал Миа, и будет нарушать их и дальше. Он не станет ее приучать; никакой деликатности, никакого терпения. Она сводила его с ума и срывала все тормоза.

Он открыл рот, потом снова закрыл. Он понимал, что должен объясниться насчет приема, но гордость не позволяла рассказать все как было. Его взбесил ее уход, но в то же время — позабавил. Классно, что ей хватило смелости послать его подальше.

Будь у нее не он, а кто-то другой, Гейб мог бы приветствовать ее решимость. Он первый посоветовал бы ей бежать без оглядки от такого кавалера. Потом набил бы морду мерзавцу, посмевшему так с ней обойтись.

Но он твердо знал: если она попытается уйти от него всерьез, он ее не отпустит. Он использует все средства, вплоть до того, что привяжет к кровати и запрет в своей квартире. Она никуда не уйдет. Не сейчас.

— Сегодня было не то, о чем ты подумала, — сказал Гейб, удивляясь словам, сорвавшимся с его губ.

Черт побери! Он не хотел ее приплетать, никогда и ни в коем случае. Если она бросилась бежать, вместо того чтобы понаблюдать и понять происходящее, то зачем ему сейчас все объяснять?

«Потому что она другая. Потому что ты вел себя как идиот. И теперь ты обязан рассказать, что произошло на самом деле».

Миа шевельнулась, приподнялась на локте, и волосы упали на плечо. Гейб потянулся и включил ночник. Ему вдруг захотелось увидеть ее лицо, когда она станет осыпать его упреками.

Миа была прекрасна, иначе не скажешь. В ней было нечто до боли сладостное и мягкое. Когда не бесилась, конечно, но как только она превратилась в рассвирепевшего котенка, выпустившего коготки, Гейбу захотелось немедленно трахнуть ее, чтобы эти коготки впились ему в спину.

— А мне и так все ясно, — прищурилась Миа. — Эта Блонди увязалась за мной в туалет и заявила напрямую, что ее куда больше интересует молодой и богатый Хэмилтон, нежели его отец. Потом стала расспрашивать о твоих особенностях, чтобы побыстрее затащить тебя в постель. Естественно, я не стала с ней говорить и ушла. А потом я увидела, как вы танцуете. Ты приклеился к ней, схватил ее за задницу, не говоря о прочих местах.

Миа замолчала и сделала глубокий вдох. Гейб чувствовал, как в ней опять закипают злость и обида, но его восхищало, что она их не сдерживает. Она не боялась его, и ему это нравилось. Невзирая на требования полного ему подчинения, он не хотел видеть рядом пугливую мышку. Подчинение и бесхребетность не одно и то же.

Ему была нужна сильная, независимо мыслящая женщина, которую не подавляет его властность. Миа могла прекрасно подойти, но он не знал, что с этим делать.