— В чем дело? Я что-нибудь забыла? Ах, да, спасибо за приятный вечер.

— Джилли, я зарезервировал номер в отеле "Пьер". Даже не номер, а апартаменты.

— Я вижу, ты в себе очень уверен.

— Мне надоело заниматься любовью в машинах. А тебе?

— У "Пьера"! — Нечестный прием. Из всех нью-йоркских отелей, где бывала Джилли, больше всего она любила старомодное очарование этого отеля. Джилли подошла к Бобби. — Слушай, тебе не приходило в голову, что нам следует поговорить об урегулировании имущественных интересов вместо того, чтобы вместе направляться в отель? Я имею в виду, что документы на развод лежат у меня на кухне в ящике стола в ожидании, когда я их подпишу. Спрашивается, почему я не подписываю эти паршивые бумаги и не отсылаю их адвокатам. В этом было бы гораздо больше смысла.

— Я не знаю почему. А действительно, почему ты их не подписываешь?

— Так ты этого хочешь? Я пытаюсь это выяснить. Как я могу понять, чего хочу я, когда не знаю, чего хочешь ты.

— Я не хочу развода. С тех пор как мы расстались, отношения у нас стали гораздо лучше. Может быть, в будущем настанет такой момент… кто знает? Жизнь такая странная штука…

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что ты слышала.

— Значит ли это, что ты хочешь, чтобы мы опять сошлись?

— Это значит, что будущее скрыто от нас, — таинственным голосом произнес Бобби и придвинулся к Джилли достаточно близко, чтобы коснуться рукой ее бедра.

— Это еще что такое? — Она шлепнула его по руке, но не сразу, так что получилось не слишком эффективно.

— Я думаю, это не требует разъяснений. Нам неизвестно, что ждет нас в будущем. А как может быть иначе?

— Побереги это метафизическое дерьмо для твоей любовницы! — выпалила Джилли. — А я хочу знать, что происходит.

— Ну что тебе сказать…

Джилли взялась за туфлю.

— Эй, эй! Ты что собираешься делать?

Он бросился бегать вокруг припаркованных машин, но это была только отсрочка. Бобби сам учил ее рывку, а она была способной ученицей.

— Я хочу знать, на каком я свете. Я хочу знать, Бобби, как ты ко мне относишься в тех редких случаях, когда за тебя не решает все твой член.

— Отдай мне твою туфлю. Я не буду разговаривать с тобой, пока ты вооружена.

— А если я не буду вооружена, разве ты скажешь мне правду? — вполне логично спросила она. — Я готова на компромисс. — Джилли надела свою туфлю. — Говори, я слушаю.

— Джилли, мы не можем жить вместе. Ты это знаешь. Это невозможно для таких людей, какие мы сейчас.

— А какие мы сейчас?

— Непостоянные. — Он внимательно следил за ней. — Большинство людей, состоящих в серьезных отношениях, не швыряют друг в друга разными предметами каждый раз, когда встречаются.

— А я всегда полагала, что это свидетельствует о глубине наших чувств друг к другу.

— Я тоже так думал, — поспешил согласиться с ней Бобби. — Но когда это происходит каждый день, то становится утомительным. Так что жить вместе мы не можем.

— Наверное, не можем, — согласилась Джилли. — Раз ты так считаешь…

— Но я по-прежнему люблю тебя, — объявил Бобби. — И это не изменить, что бы я ни делал, и что бы ты ни думала… Вот это все, что я могу сказать тебе, — не говоря уже о том, что хотел бы провести с тобой эту ночь. Так что дело за тобой, Джилли. Тебе принимать решение.

Она знала, что пора оставить ее жизнь с Бобби и начинать новую жизнь, но что-то в ее сердце не давало ей сдвинуться с места. Джилли не хотела ничего менять в своей жизни, но события совершенно выходили из-под ее контроля. Она хотела и дальше играть роль Кейси, пока не постареет и не перестанет быть привлекательной женщиной, но продюсеры должны считаться с рейтингом зрительских симпатий, а ее рейтинг падает. Она хотела любить Бобби и чтобы он любил ее до последнего дня, но у Бобби есть красивая молодая любовница, которая явно стремится узаконить их отношения. "Чего же ты хочешь, — спрашивала она себя, пытаясь игнорировать существующие препятствия. — Есть Бобби, который даже при том, что не может ничего обещать, клянется, что все еще любит ее," — и Джилли знала, что это святая правда.

"Я хочу его сегодня ночью, — решила она. — И пусть завтра будет что будет, как бывало всегда".

Она выбросила из головы все сомнения и кинулась в его объятия.

3

Тини исполнилось шестнадцать.

На самом деле ее звали Мартой, но детское прозвище так и прилипло к ней. Тини была очень практичной девушкой и ни с чем не считалась. Она научилась оттенять свои длинные вьющиеся шатенистые волосы зелеными и розовыми прядями, а челку для контраста красила в синий цвет. Последнее время Тини носилась с идеей перекраситься в блондинку, но понимала, что тогда ей придется сменить все ее туалеты, а этого ей не хотелось делать. Сейчас она ходила в трико под леопардовую шкуру и в красных туфлях на высоком каблуке. В настоящее время волосы ее были одного цвета, перехваченные большим красным бантом. Туалеты Тини присылала ее мать, Лу Олден, знаменитая джазовая певица и перевоспитавшаяся наркоманка, переехавшая в Париж, где Она жила со своей французской любовницей Шантал. Она всегда посылала Тини посылки с дорогими модными туалетами.

Естественно, у Тини никогда не бывало затруднений с проникновением в самые привилегированные клубы, несмотря на то, что она была несовершеннолетней. Тини всегда говорила, что когда она надевает один из своих многочисленных париков, подводит черной тушью веки своих карих глаз, одевает черную кожаную мини-юбку размером с почтовую марку, то она может пройти куда угодно, что она обычно и делала.

Радуясь солнечному субботнему утру начала июня, Тини шла по Колумбия авеню. Ей нравилось, что прохожие на нее оглядываются, не говоря уже о проезжающих автомобилистах. Может, она ростом всего пять футов, но Тини нравилось думать о себе, как о женщине в миниатюре. В это утро она ударилась в самоанализ, раздумывая о своем ближайшем будущем. И, как всегда, когда Тини думала о себе, она думала и о своей ближайшей, самой дорогой подруге Лаурин Чарльз.

Когда Тини и Лаурин были еще маленькими, их матери дружили, но в последние годы отдалились друг от друга. Конечно, дружить с безалаберной Лу было трудновато, да и у Джилли Чарльз характер был не сахар. После того как Лу спуталась с Шантал и уехала из США, отец Тини, Эндрю Олден, нашел на Уэст Энд авеню прекрасный старинный дом и переехал в него вместе с дочерью. Именно тогда он попросил Джилли порекомендовать для Тини хорошую школу. Дальнейшее стало уже историей. Тини достаточно было только посмотреть на Лаурин, чтобы понять, что она нашла родственную ей душу. Внешне они были совершенно разными. В свои пятнадцать лет Лаурин доросла уже до пяти футов и десяти дюймов — обстоятельство, которое она очень переживала, к тому же это осложняло ее отношения с мальчиками. Хотя доктор уверял ее, что у нее совершенно нормальный рост, Лаурин была уверена, что ее железы внутренней секреции каким-то образом когда-то подверглись ядерному облучению. Большинство мальчиков, назначавших ей свидания, просто хотели получить автограф кого-то из родителей Лаурин, и это заставляло ее избегать таких встреч. А в более поздние годы все внимание Лаурин сосредоточилось на том, будут ли ее родители жить вместе, что она считала вполне возможным. Тини однажды заметила своей подруге, что существует отрицательная связь между актерскими успехами Джилли и интересом к ней со стороны Бобби. Как только зрительский интерес к сериалу "Вчера, Сегодня и Завтра" падает, у Бобби оказывается больше времени на Джилли. Тини предполагала, что, если Джилли потеряет эту роль, они, вероятно, воссоединятся.

Тини остановилась купить "Пост". На шестой странице, посвященной светским сплетням, она увидела фотографию, на которой Джилли обрушивала на голову Бобби тарелку с лапшой. Может, они и не сойдутся. В надежде, что Лаурин не видела этот утренний выпуск, Тини бросила газету в урну. Потом она свернула с Колумбия авеню и направилась к Амстердам авеню, к "Кухне Сарабета", одному из самых любимых ее мест, где можно было вкусно позавтракать.

Лаурин уже ждала ее. Она улыбнулась Тини и помахала ей рукой, потом поспешно схватила свой "Никон", чтобы щелкнуть входящую в дверь Тини. Фотографировать Тини было одно удовольствие, потому что она любила сниматься. Лаурин дала понять официантке, чтобы та принесла еще одну чашку кофе. Они заказали омлет с сыром и копченую лососину, прежде чем перейти к серьезному разговору. Тини успела заметить в чем одета Лаурин — джинсы и теннисная рубашка. Она понимала, как болезненно относится Лаурин к своему росту, но при этом думала, что, если бы у нее были синие глаза Лаурин и ее густые вьющиеся рыжие волосы, она знала бы, как одеться, чтобы подчеркнуть свои достоинства.

— Не смотри на меня так, — попросила Лаурин. — Я так быстро расту, что каждый месяц должна обновлять свои туалеты. Это просто смешно. Ладно, у нас есть более серьезные вещи для обсуждения.

— Точно, — отозвалась Тини сквозь рот, набитый омлетом. — До каникул осталась всего одна неделя. Это последнее лето, которое мы проведем вместе.

— Тини, не говори так!

— Боюсь, что это может оказаться правдой.

— Мы же еще не кончили школу.

— Кто знает, что может произойти в будущее лето. Ты поступишь в колледж. Я поеду в Европу подыскивать там обедневшего аристократа. Ты должна поехать со мной, Лаур. Европейцы обожают рыжих женщин.

— Представляю себе. Целый континент мужчин ниже меня ростом. Тини, будь серьезной. Ты ведь не уедешь в Европу.

— Обязательно уеду.

— Но не этим же летом.

— Все может случиться, — с таинственным видом заметила Тини. — Это лето может стать нашим последним, Лаур. Мы должны сделать так, чтобы оно запомнилось нам на всю жизнь.