Мария Летова - Вожак

Я хочу надавать ей по рукам, потому что она каждую свободную минуту проверяет на месте ли бриллиантовые серьги, которые мы подобрали ей из…моей коллекции. Для себя я выбрала бриллиантовое колье, которое опоясывает шею и стелется по плечам и груди, компенсируя глубину моего декольте.

Это колье…Марат подарил мне его на четвёртую годовщину свадьбы. Он всегда был исправен в этом вопросе. Я швырнула вещицу ему в лицо, а он за это…отымел меня на своем рабочем столе. Голую и в колье.

Боже.

Два раза.

Это было…не так давно.

Прекрати!

Чувствую, как печёт внутри.

Прекрати!

Сейчас…

— Это моя сестра, Тинатин, — говорю Фариде, откашлявшись. — Я о ней говорила.

— Да, я помню, — отзывается хозяйка, пристально изучая Тину. Кошусь на сестру и кусаю губу, потому что её подбородок ползёт вверх, а в глазах пляшут первые черти.

— Тебя можно поздравит?! — Спрашиваю по-дурацки звонко, чтобы отвлечь на себя внимание.

Лицо Фариды загорается, как лампочка. Она опускает руку на свой округлившийся живот и смущённо кивает. Последний раз, когда я видела её, ничего такого не заметила. В последний раз, когда я была в этом доме, устроила пьяный дебош, с которого меня уволок Максут.

От вида этого живота моё сердце пронзает боль и зависть. Эмоции настолько неожиданные, что я на секунду теряюсь, боясь, что она прочтёт это в моих глазах.

Я хочу спросить…

Хочу схватить её за плечи и спросить, будет ли ОН сегодня здесь?!

Неизвестность просто убивает меня! Об этом я думала всю последнюю неделю. И когда влезала в это платье тоже!

Я хочу осмотреться. Хочу отыскать его в толпе, но я просто знаю, что его тут нет.

Чувствую это.

Моё сердце ноет от разочарования.

Фарида откашливается тоже и говорит, беря мою руку в свою, чем очень трогает:

— Сегодня здесь моя бабушка. Она возглавляет фонд вдов и матерей…она узнала о твоей идее…ты же не против?

— О…конечно нет, — заверяю её, а сама напрягаюсь.

— Тогда пойдём. — Кивает Хозяйка, ведя нас за собой.

Через широкую арку в одну из гостиных первого этажа.

«Бабушка» Фариды, старая ворчливая старуха, поэтому я готовлюсь к худшему. Она вдова со стажем длиной во всю мою жизнь. Очень богатая вдова.

Это для дела, Мира, напоминаю себе.

Для дела!

Ты справишься.

Ох, ладно…

Закутанная в чёрное сгорбленная фигура ожидает у камина в мягком королевском кресле. Не думаю, что ей есть дело до почившего мужа. Просто ей нравится вносить в любую обстановку нотку своего подавляющего присутствия.

— А, Джафарова! — Дребезжит она, осматривая меня с головы до ног бесцветными цепкими глазами. Мои внутренности скручивает от этого обращения, и я прекрасно знаю, что судьба не была столь услужлива, чтобы наградить её старческим слабоумием. — А это кто с тобой? — Переключается она на Тину.

— Тина. — Спокойно представляется сестра.

Фарида становится за креслом и ободряюще нам улыбается.

— Это твоя мать сбежала с каким-то альфонсом? — Спрашивает бестактная старуха, задирая крючковатый нос, как ищейка.

— С учителем английского языка. — Вкрадчиво поправляет сестра.

— Ничего не скажешь, хороша родня, — шваркает та.

Делаю глубокий медитационный вдох, слыша сопение Тины справа.

Мои ладони начинают потеть.

Я могла творить всё, что угодно, но сейчас я очень боюсь выставить себя дурой на глазах у этой старой сушёной карги. Потому что об этом узнает весь город. В этом мире репутация — всё. Если я оплошаю, меня не примут больше нигде и никогда!

— Сядьте! — Снисходит наша собеседница, ткнув своей тростью на маленький диван напротив.

От камина идёт слишком навязчивое тепло. Слишком навязчивое для тех, кто не разменял десятый десяток.

— Ведьма. — Шикает Тина мне на ухо.

Опускаемся на диван синхронно. Я складываю руки на коленях, скрестив лодыжки. Тина демонстративно закидывает ногу на ногу.

Старуха изучает нас так, будто у неё в запасе всё время мира. Цокает языком, в ответ на собственные мысли, переключаясь с меня на Тину, и с Тины на меня.

Я хочу скорее покинуть это место, но эту чашу нам придётся испить до дна.

— Ну, и? — Выгибает старая ведьма брови. — Хотите, чтобы я дала вам денег? Если я дам, все дадут. — Без особой гордости констатирует она.

Смочив слюной пересохшее горло, говорю уклончиво:

— Мы не знаем…с какой столкнёмся потребностью…пока не знаем. Но, даже сейчас требуются большие вложения… — чёрт! Не мямли! Соберись! Она сверлит меня глазами! Слишком умными для её возраста. Я никогда не вела переговоры. Я не знаю, как себя вести. — Ремонт здания и…и персонал. — Продолжаю, теряя уверенность. — Мы решили, что в персонал будем набирать только женщин. В наш центр мужчинам вообще вход будет запрещён…

Издевательский смешок лишает меня концентрации. Облизнув губы, перевожу глаза на обидчика и тут же теряю нить своих мыслей.

Потому что…

В арочном проёме стоит…мой любимый муж…в окружении группы мужчин…

А издевательский смешок принадлежит Аиду, который стоит, положив руки в карманы брюк, и внимательно слушает.

Я…тону в полуночных глазах его брата.

Три месяца…

Три!

На НЁМ чёрный костюм и бабочка. И эта борода, которая делает его таким притягательно близким незнакомцем. Мечусь по его телу глазами, сжимая пальцы до боли.

Марат…

Моё сердце сходит с ума. Вся тянусь к нему. Не осознанно. Забываю обо всём. О старой ведьме, о цели, о Тине…

Привстаю, собираясь…

Какого чёрта?

Что я делаю?!

Взгляд Марата становится пугающим.

Едва заметно он отрицательно качает головой. Во всей его позе, в его тяжёлом взгляде и напрягшихся скулах читаю жёсткий приказ:

«На место, Мира. Сидеть.».

И я покорно опускаюсь, замечая в его глазах странный блеск. Подобие облегчения.

Быстро отворачиваюсь, пытаясь собрать свои мысли, и прижимаю руку к горлу.

Смотрю на старуху исподлобья. Её посверкивают и хищно горят. Она с восторгом смотрит то на меня, то на арочный проём, и громко замечает:

— У тебя нет образования. Как ты собралась провернуть всё это?

Я теряюсь.

Мои щёки горят. Пылают.

И я знаю…что он смотрит…

Чувствую. Каждой клеточкой.

И ничего не могу возразить. Мне вдруг становится стыдно за саму себя! Перед Маратом! Перед проклятой старухой! Перед всеми этими мужчинами!

Уголок её губ ползёт вверх.

— У меня… — мой голос охрип, а живот дрожит. — У меня консультант.

— Какой? — Фыркает она.

— Я. — Подаёт голос Тина. — У меня два диплома по предпринимательству.

— И обанкротившаяся кофейня в придачу, — самодовольно кивает та.

Я в шоке от того, что эта старая рухлядь так хорошо подготовилась!

— Наша цель не прибыль. — Чеканит Тина, вскакивая. — А помощь тем, кто в ней нуждается. Когда очередной муж из тех, что сейчас в этом доме… — махнув головой в сторону арки, рявкает сестра. — Даст своей жене пинка под зад, у нас может не оказаться свободного места!

Я открываю рот, как и Фарида.

Старуха начинает хохотать. Так противно, что я морщусь.

Когда она снова смотрит на меня, её глаза горят. Будто она проснулась от столетнего сна!

— Что ж, я загляну к вам на днях. Всё это занятно. — Одобрительно кивает ведьма. А потом вдруг серьёзно говорит, повысив голос и глядя в мои глаза. — Марат Джафаров, ты неправильно кобылу выбрал. Нужно было брать ту сестру, что чёрной масти.

Вскакиваю, глядя на неё с ненавистью.

Это как присыпать болючую-болючую рану солью!

Моё горло сдавил спазм. Обида.

Её лицо непроницаемо, но взгляд настолько осмысленный, что мне жутко.

Глядя себе под ноги, вылетаю из гостиной, задев плечом Аида и ещё пару человек.

Не разбирая дороги, несусь подальше от толпы. Я хорошо знаю этот дом. Залетаю в туалет и захлопываю дверь, прислоняясь к ней спиной.

Дышу. Дышу. Дышу.

По щеке бежит слеза, и я кричу. В душе. Там я ору и съезжаю на пол в своём неудобном узком платье, опуская голову на колени.

Тихо скулю.

Я хочу уйти. Хочу уйти отсюда!

Я туда не вернусь.

Ни за что.

Холодные тяжёлые бриллианты давят на грудь. Срываю их. Ударяюсь затылком о дверь, проклиная себя за…отсутствия стержня и слабохарактерность! За неумение противостоять таким людям. За слабость. За…за…

Стук в дверь прерывает мои самобичевания.

Это Тина…

Утираю слёзы и встаю на дрожащие шпильки.

Распахиваю дверь и упираюсь глазами в горящий гневом взгляд…Марата Джафарова.

Он делает шаг внутрь, снося меня с места и обхватывая двумя руками. Впечатывая в себя.

От неожиданности забываю вдохнуть…

Секунду просто пытаюсь вдохнуть.

А потом…просто рассыпаюсь на миллион осколков!

Вдыхаю запах его рубашки, кутаясь в него, и…начинаю реветь…

— Тшшшшш… — выдыхает он, захлопывая дверь ногой, и прижимается губами к моему лбу.

Протяжный стон вырывается из самых глубин моей души. Жмурюсь и обвиваю руками его шею, прижимаясь к ней лицом. Раскрываю губы и просто реву, не веря в то, что он пришёл!

Пришёл ко мне.

В чужом доме, где столько посторонних глаз!

Его руки в ответ сдавливают меня сильнее, а губы шепчут на ухо:

— Ни слова.

Сглатываю слёзы, кивая на его плече.

Его твёрдое тело гасит мою дрожь. Пропускает через себя и рассеивает. Согревает, пуская по коже мурашки и тепло. Мне так тепло. Голова идёт кругом, я не понимаю где мы, и что происходит! Кроме него ничего не чувствую!