Отавиу рассмеялся.

— Ты настоящий друг, Сан, ты всегда умеешь вселить надежду и утешить, — сказал он растроганно.

На обратном пути все тепло вспоминали проведенный вечер. Как хорошо иметь таких друзей, как семья Сан-Марино, — думал каждый про себя и каждый на что-то надеялся.

Бетти представляла себе личный самолет, роскошные имения, апартаменты с бассейном, роскошные туалеты, драгоценности…

В ушах у Сели звучала чудесная музыка, и вместе с ней ей хотелось унестись высоко-высоко в небо.

Жулия почувствовала себя увереннее и спокойнее, оттого, что рядом с ними семья папиного друга.

Усталый и расслабившийся Отавиу потихоньку дремал углу машины, что-то похожее на счастье согрело его сердце,

Когда они вернулись домой, Алекс отвел в сторону Жулию и сообщил ей первой о своем несчастье с домом.

— У меня были долги, и я никак не мог их выплатить, поэтому пришлось заложить дом в банк. У меня там работал друг, он оформил закладную на льготных условиях, я аккуратно выплачивал проценты, и все было хорошо. Но потом друг ушел, и сразу все переменилось. Проценты стали возрастать, я не стал с ними справляться, и вот дело дошло до того, что дом мне больше не принадлежит. Он продан. Я так вас подвел, девочки! Мне так горько!

– Это мы подвели тебя, Алекс, — горячо сказала Жулия. — Ты столько лет содержал нашего отца, и поэтому не сумел отстоять свой дом. Прости нас, если можешь.

— Я и в мыслях не имел ничего подобного, давайте думать, как нам быть дальше. Через десять дней дом должен быть свободен.

Все тихонько ахнули. За это время к Жулии и Алексу подошли Сели и Бетти и сразу поняли, что им грозит.

— Не расстраивайтесь, сестрички, — воскликнула оптимистка Бетти, — мы поедем жить в наш дом!

Все недоумевающе уставились на нее.

— Вы же говорили, что теперь он в собственности Сан-Марино, ну так вот, почему бы ему нам не помочь, раз ан такой близкий папин друг? Я охотно отправлюсь и поговорю с ним, — вызвалась Бетти.

Жулия с первого дня знакомства заметила, что Бетти ничего не имела бы против, если бы Сан-Марино-старший стал за ней ухаживать. Ее не смущало, что он в годах, что он женат, что у него двое взрослых сыновей. Старшая сестра видела всю неуместность подобною визита и принялась отговаривать Бетти.

— Хватит того, что Сан-Марино принял в нас участие, нельзя отягощать его просьбами. Он не обязан возвращать нам дом. Мы поставим его в неловкое положение, если по каким-то причинам он будет вынужден нам отказать.

— Мне? Откажет? Да ты с ума сошла! — передернула плечами Бетти.

— Нет, я не могу отпустить тебя в семейный дом, если уж идти кому-то к Сан-Марино, то мне! — решительно сказала Жулия, выразительно посмотрев на сестру.

Глава 13

Гонсала налила себе еще один бокал, потом еще. Теперь она поняла, почему Сан-Марино так охотно согласился на ужин в честь Отавиу. Почему захотел вновь восстановить с мим дружбу. Достаточно было посмотреть на его старшую дочку, чтобы это понять. Но если Гонсала мирилась с портретом, хотя и портрет доставлял ей множество страданий – ведь унизительно чувствовать, что тебе предпочитают картинку! — но влюбленности в живую женщину она не собиралась терпеть! Правда, взглянув на Жулию, сразу становилось ясно, что ей и в голову не приходят истинные намерения Сан-Марино.

Муж подошел к ней, на этот раз он был в отличном настроении, но она тут же испортила его, сказав:

— Ева сошла с портрета все той же юной женщиной, но ты-то не Дориан Грей. Смотри, как бы тебе не стать посмешищем!

Антониу скривил рот, но ничего не сказал. А если быть честным, то сказать ему было нечего. Однако всю ночь ему снилась Ева, и проснулся он в скверном расположении духа.

Не улучшило его настроения и утреннее свидание с Бобом Ласердой, тот порекомендовал ему изменить имидж, носить более легкие очки, Светлые костюмы теплых тонов и пастельные галстуки.

Вы — будущий отец народа, а народ сирота, — внушал Боб. — Он должен тянуться к вам, а вы радовать его взор. И потом, вы должны откликаться на его просьбы.

– Строить очередную аптеку? — желчно спросил Сан-Марино. Так можно и разориться. Одно утешение — любую смету можно урезать!

– Должен изменить имидж и ваш ближайший сотрудник Торкуату, — сказал Боб. Он носит допотопные костюмы и галстуки. У людей, приближенных к будущему сенатору, вид должен быть безупречный.

Антониу сообщил Торкуату мнение Боба Ласерды, но, услышав известие, принесенное Торкуату, о том, что из больницы исчез Элиу Арантес, пришел в настоящую ярость, и ему стало не до имиджа.

— Он же одной ногой стоял в могиле, откуда я мог предположить, что он сбежит? — оправдывался тот.

Антониу в гневе шагал по кабинету.

— Ты что, не понимаешь, насколько опасен Арантес на свободе?

— Понимаю, сеньор, он для вас словно человек-архив, покаянно вздохнул верный исполнитель всех замыслов хозяина.

— И я приказал тебе его сжечь! — рявкнул хозяин.

— Сожгу, шеф, — пообещал Торкуату.

Антониу пожелал узнать, не просочились ли какие-нибудь сведения об Арантесе в прессу, и отправился в «Коррейу Кариока».

Все в редакции разом присмирели, чувствуя, что хозяин мрачнее тучи, а значит, в любую минуту жди грозы и молний.

Вот в такую грозную атмосферу и попала Жулия. Первый, на кого она наткнулась, был Раул. Увидев Жулию, он пришел в восторг и тут же протянул ей конверт с фотографиями:

— Я сделал их специально для вас, — галантно проговорил он, — только убрал кое-что лишнее.

Жулия взглянула на фотографии и поняла, что это были те самые, которые Раул сделал в Сан-Паулу, только он убрал все компрометирующие моменты, что мгновенно расположило ее к молодому человеку. К тому же и фотографии были отличные.

— Спасибо! — искренне сказала она.

Увидев появившегося на пороге Шику, Жулия мгновенно напряглась.

— Ты чувствуешь перед ним свою вину? — догадался Раул. — Я тебя понимаю. Он ведь тогда едва вернулся. Его тогда взяли вместе с партизанами, похоже, даже пытали. Худющий, бледный, еле живой. А за то, что материал уже был не нужен, его и из газеты выставили. Так что он, конечно, по твоей милости натерпелся!

Жулия почувствовала угрызения совести, она не знала, чем кончилась та давняя история, ей-то казалось, что Шику просто хотел опередить ее с материалом и вернулся буквально на следующий день.

Ей стало, в самом деле, очень стыдно, она подошла к нему и сказала:

— Шику! Я прошу у тебя прощения. Я не знала, что тебя взяли вместе с партизанами.

– Самое время попросить прощения за то, что произошло шесть лет назад, — иронически усмехнулся Шику, чем мгновенно отбил у Жулии охоту покаяться.

Кто знает, почему так получалось, что эти двое, едва увидев друг друга, начинали ссориться? Шику даже растрогала эта запоздалая просьба о прощении, но от иронии он удержаться не смог. А ведь у него сложились такие хорошие отношения с Отавиу. На днях он взял его с собой на прогулку, чтобы показать, как изменился за это время их город, какими стали пляжи и парки. У него возникла мысль записывать их разговоры и потом написать книгу, которую можно назвать: «Человек, который проснулся в другом мире». Нет, ему не было никакого резона ссориться с Жулией, и все-таки он начал ссору.

Его привела в раздражение доброжелательность, с какой Жулия разговаривала с Раулом.

А тот мигом воспользовался этим и продолжил прерванный появлением Шику разговор.

— Честно говоря, Жулия, я хотел вручить тебе эти фотографии совсем в другой обстановке, за ужином в хорошем ресторане. Может, ты исполнишь и вторую часть моей мечты — поужинаешь со мной?

— Ты не знаешь Жулии Монтана, Раул, — все с той же язвительной иронией проговорил Шику, — и совершенно напрасно приглашаешь ее, она не умеет ни на что соглашаться.

— А ты слишком самонадеян, Шику, если полагаешь, что знаешь меня, — спокойно отвечала Жулия. — В девять тебя устроит, Раул?

— Завтра я заеду за тобой в девять, — в полном восторге подхватил Раул. — А что тебя привело к нам в Кариока?

— Мне нужен сеньор Сан-Марино, — ответила Жулия.

— Пойдем, провожу, — так же радостно предложил Раул, — первосортные посетители проходят у нас с парадного входа.

Шику с раздражением посмотрел им вслед, а потом, чтобы переключиться и отвлечься, стал думать о Констансинье. Вот с ней у них полное взаимопонимание, он сумел ей помочь, и был этим очень доволен. Удочки вышла неприятность на экзамене по математике, ее поймали со шпаргалкой и поставили двойку.

Она не хотела говорить об этом родителям и сказала только Жанете. Шику, узнав об этом, тут же отправился, переговорил с учительницей, договорился о переэкзаменовке и с репетитором, все уладил и порадовал дочку.

— Никогда не скрывай своих неудач, я всегда могу тебе помочь, — сказал он дочери.

Но и в отношениях с дочерью было одно черное пятно: ей хотелось, чтобы отец с матерью были опять вместе, а вот это было уже куда труднее.

Лусия Элена делала все, чтобы вернуть Шику, и тем отталкивала его от себя. Она уже вернулась из больницы, но Шику ни разу не навестил ее. А она жаловалась ему по телефону, что его мать за время ее отсутствия перекрасила стены в мертвый бежевый цвет.