Бриттани Черри - Воздух, которым он дышит

– Скажи, что ты не хочешь этого, – умолял я ее. Останови меня.

– Это… я… – Она заикалась, глядя на мой рот. Ее голос дрожал, и я мог различить ее страхи, услышать их громко и четко, но где-то внутри этих страхов и сомнений теплился небольшой шепот надежды. Я хотел удержать ее, как мог. Я хотел почувствовать надежду на то, что она держала глубоко в душе. – Тристан… ты… – Она нервно засмеялась и потерла лоб. – Ты когда-нибудь думаешь обо мне? Я значу… – Ее язык остановился, и она замолчала. Видимо, мысли заставляли ее нервничать. – Ты когда-нибудь думал обо мне больше, чем о друге?

Когда она взглянула мне в глаза, она должна была увидеть в них ответ. Она смотрела прямо в глубину моих глаз. Ее глаза были полны интереса, и удивление от их красоты смягчало атмосферу таинственности.

Я моргнул.

– Каждую секунду. Каждую минуту. Каждый час. Каждый день.

Она кивнула и закрыла глаза.

– Я тоже. Каждую секунду. Каждую минуту. Каждый час. Каждый день.

Отстранись, Тристан.

Отстранись, Тристан.

Отстранись, Трис…

– Лиззи, – сказал я, притягивая ее ближе. – Я хочу поцеловать тебя. На самом деле. Грустную тебя. Сломленную тебя.

– Чтобы изменить положение вещей.

Она была права. Она пересекла незримую черту, которая была между нами. Я целовал ее и раньше. Но это было иначе. Это было до того, как я начал в нее влюбляться. Влюблялся и влюблялся все сильнее. Я выдохнул и почувствовал кожей, как она сделала то же.

– А что будет, если я не поцелую тебя?

– Я немного тебя возненавижу, – сказала она мягко, мои губы были в миллиметре от ее. – Я сильно тебя возненавижу, – добавила она.

Мои губы прижались к ее губам, она выгнулась и, схватив меня за футболку, потянула к себе. Легкий стон вырвался из ее горла, когда мой язык скользнул в ее рот и нашел ее язык. Она поцеловала меня жестко, почти сползая на колени, едва не отдав мне всю себя.

– Я хочу, чтобы ты впустил меня, – прошептала она. Я удерживал себя, чтобы не схватить и не потащить ее в дом, чтобы обласкать каждый дюйм ее тела. Я хотел почувствовать, как она обвивается вокруг меня. Я хотел войти глубоко в нее. Я прикусил ее за нижнюю губу, и она поцеловала меня, нежно отстраняясь. – Я хочу знать, кто ты, Тристан. Я хочу знать, куда ты идешь, когда ты заблудился. Я хочу знать, что заставляет тебя кричать во сне. Я хочу видеть темноту в тебе, с которой ты ежедневно борешься, чтобы скрывать ее. Можешь ли ты сделать кое-что для меня?

– Все, что хочешь.

Ее руки опустились к моему сердцу, и она наблюдала, как поднимается и опускается моя грудь под ее пальцами.

– Покажи мне ту часть, которую ты не хочешь вспоминать. Покажи мне, где болит больше всего. Я хочу увидеть твою душу.

Он отвел меня в сарай.

Долгое время я задавалась вопросом, что именно делал он внутри этих стен. Замок щелкнул, он нараспашку открыл одним взмахом обе створки. Внутри было темно, и я не могла ничего видеть, пока он не потянул шнур светильника, включая свет. В комнате стало светлее, он ввел меня.

– Чарли… – пробормотала я, оглядывая комнату. Это была мини-библиотека. Полки были уставлены детскими книгами и классическими романами, такими как «Убить пересмешника», была здесь огромная коллекция Стивена Кинга. Стеллажи были не покупные, и я могла точно сказать, что Тристан все это сделал сам.

Была полка, на которой стояли только игрушки – динозавры, машинки, солдатики.

Но игрушки и книжные полки – это не то, что потрясло меня больше всего. Я смотрела на стены сарая и изучала слова, вырезанные на дереве. Это выглядело так, будто он заполнял стены извинениями.

– Каждый раз, когда я скучал по нему… каждый раз, когда я думал о нем, я вырезал на дереве это, – объяснил он, когда мои пальцы коснулись букв, которые до сих пор Тристан держал только в себе.

Прости, что оставил тебя.

Мне жаль, что меня не было там.

Мне жаль, что я не позволил тебе прочесть некоторые книги.

Мне жаль, что я никогда не брал тебя на рыбалку.

Мне жаль, что ты никогда не испытаешь чувство любви.

Я хотел бы забыть.

Я скучаю по тебе.

– К тому же, – прошептал он, – Джейми всегда хотела библиотеку, а я всегда откладывал. Я думал, у меня много времени, но иногда завтра может не наступить, и ты остаешься лишь с воспоминаниями о вчерашнем.

Я посмотрела на него, он изо всех сил старался скрыть свои эмоции. Я увидела боль, которая была свежа в его памяти, в сердце. Я шагнула к нему.

– Это не твоя вина, Тристан.

Он покачал головой, не соглашаясь.

– Моя. Если бы я не бегал, пытаясь обеспечить себе работу, я мог бы быть там. Я мог бы не позволить им умереть.

– Что случилось? Что с ними случилось?

Он опустил голову.

– Я не могу. Я не могу говорить о том дне.

Я подняла голову, чтобы перехватить его взгляд.

– Хорошо. Я поняла. Я просто хочу, чтобы ты знал – это не твоя вина, Тристан. Я хочу, чтобы ты понял. Ты был лучшим отцом и мужем, каким только мог быть. – Его глаза говорили мне, что он не верит. Я надеялась, что однажды он поймет. – Что было самым сложным, когда ты потерял их? Какой момент был самый ужасный в первую неделю?

Когда он начал говорить, его охватила дрожь:

– За день до их похорон я пытался покончить с собой, – прошептал он. – Сидел у родителей в ванной и пытался свести счеты с жизнью.

Ох, Тристан…

– Я помню, как, глядя на себя в зеркало, знал, что мое сердце умерло вместе с ними. Я знал, что уже мертв, я был мертв с тех пор, понимаешь? Мне было хорошо от этого. Мне было комфортно быть черствым и скупым, потому что я был убежден: я не заслужил, чтобы люди заботились обо мне. Я оттолкнул своих родителей, я был словно призрак. Я так хотел умереть, я чувствовал, что это было бы легче. Но когда появилась ты, я начал вспоминать, каково это – жить. – Его губы приблизились к моим, и мое сердцебиение ускорилось. Его голос заставил меня дрожать. – Элизабет?

– Да?

– Как же легко с тобой.

– Что легко со мной?

Его рука обвилась вокруг моей талии. Мои бедра выгнулись ему навстречу, наши тела прижимались друг к другу. Он пробежал по моей шее пальцами, я закрыла глаза, и он негромко сказал:

– Быть живым.

Я сделала глубокий вдох.

– Ты хороший, Трис. Ты очень хороший. Даже в те дни, когда ты чувствуешь себя никем.

– Могу ли я теперь увидеть твою душу? – спросил он. Я кивнула немного нервно и повела в свой дом.

– Любовные письма? – спросил он, сидя на моей кушетке, когда я открыла жестяную коробку в форме сердца.

– Да.

– От Стивена?

Я отрицательно покачала головой.

– Моя мама писала отцу. А он писал ей почти каждый день, с тех пор как они встретились. После того как он умер, я читаю их каждый день. Просто для того, чтобы помнить его. В один из дней мама выбросила их. Я нашла… и до сих пор читаю их все это время.

Он понимающе кивнул, взял одно письмо и прочитал его.

– Ты спишь рядом со мной, и каждую секундочку я люблю тебя все больше. Х. Б.

Это всегда вызывало у меня улыбку.

– Они не всегда были счастливы, так что там были некоторые вещи, которые я не знала о моих родителях и узнала только из писем.

Я порылась в коробке и нашла одно письмо.

– Я даже не знала, что они потеряли ребенка до меня. Я не знала… – Я улыбнулась, видя, что Тристан понимает все это.

– В любом случае в моих родителях я видела настоящую любовь. Жаль, что мы со Стивеном не писали друг другу письма. Было бы здорово.

– Мне жаль, – сказал он.

Я кивнула, потому что мне тоже было жаль.

Я закрыла коробку и придвинулась ближе к нему. Мы сидели на диване.

– Как твоя мать справлялась, потеряв его?

– Она использовала мужчин, чтобы забыться. Она потеряла себя, когда потеряла отца. И это очень грустно, потому что я скучаю по ней.

– И я скучаю по моим родителям. После того как Джейми и Чарли умерли, я сбежал от них, потому что они были слишком большим утешением, а я не думал, что заслужил это.

– Ты мог бы позвонить им.

– Я не знаю… – прошептал он. – Я все еще не уверен, что заслуживаю их помощи.

– Скоро будешь уверен.

– Да. Может быть, скоро. Так что… – сказал он, меняя тему. – Что было сложным для тебя в самую первую неделю? Что было самым тяжелым?

– Хм, сказать об этом Эмме. Я не думала, что у меня получится. В первую ночь я лежала в ее постели, обнимая ее, и она спросила, когда папа вернется. Я заплакала, это был тот момент, когда реальность обрушилась на меня. Тогда я поняла, что моя жизнь никогда не станет прежней. – Тристан протянул руку и пробежал пальцами под моими глазами, утирая слезы, которые неожиданно скатились.

– Я в порядке, – заверила я.

Он покачал головой.

– Ты не в порядке.

– Я в порядке. Я в порядке.

Его глаза сузились.

– Ты не должна быть в порядке постоянно. Это нормально, когда иногда больно, это нормально чувствовать себя потерянным, как будто ты бродишь в темноте. Это плохие дни, которые делают хорошие дни намного лучше.

Я гладила его волосы, я приблизила губы к его губам.

– Поцелуй меня, – прошептала я, положив руки ему на грудь и чувствуя, будто его сердце прямо в моей руке.

Он замялся.