— Сколько за эти две? — спросила я мистера Хенсона. Он молчал. Я приподняла бровь. — Простите. Вы закрыты? — когда мой взгляд встретился со взглядом Тристана, я прижала книги к груди, мои щеки снова покраснели. — Привет.

Мистер Хенсон вклинился в разговор, что, вероятно, было к лучшему.

— О, нет, нет. Мы открыты. У нас просто не бывает много посетителей. Тем более посетителей, на которых так приятно смотреть, как на вас, — сказал мистер Хенсон, присев на край столешницы. — Как вас зовут, дорогая? — его комментарий оторвал мой взгляд от Тристана, и я прочистила горло, чувствуя облегчение.

— Элизабет. А вас?

— Я мистер Хенсон. И если бы я не был в четыреста раз вас старше и слишком погружен в мужскую анатомию, я бы мог подумать о том, чтобы пригласить вас на танцы в старый страшный дом.

— Танцы? Что заставляет вас думать, что такая девушка, как я, заинтересована в танцах?

Мистер Хенсон сохранил удовлетворенный вид на лице и не ответил.

Я подошла и села рядом с ним.

— Это ваш магазин?

— Мой. Каждый сантиметр, каждый квадрат. Если только вы не хотите его, — мистер Хенсон рассмеялся. — Потому что, если вы его хотите, он ваш. Каждый сантиметр, каждый квадрат.

— Это очень заманчиво. Но хочу сказать, что прочла каждую из когда-либо опубликованных книг Стивена Кинга более пяти раз, и идея получить магазин под названием «Нужные вещи» немного настораживает.

— Между нами, я думал назвать его «Ответ на ваши молитвы», но я не настолько религиозный человек.

Я усмехнулась. Тристан тоже усмехнулся.

Я посмотрела на него, было приятно, что мы вместе смеялись над шутками хозяина магазина, но Тристан резко остановился, взглянув на меня.

Мой взгляд опустился на книги.

— Ничего, если я возьму вот эти?

— Они твои, бесплатно.

— О, нет… Я хочу заплатить.

Двигаясь вперед и назад, перехватывая книги, мы спорили об оплате за эти раритеты, но я не сдалась и, в конечном счете, мистер Хенсон уступил.

— Вот почему я держусь за своих людей. Женщины слишком похожи на меня. Возвращайся в другой день, и я дам тебе свободно почитать книги о таро.

Я улыбнулась.

— Звучит заманчиво.

Он встал и пошел к складскому помещению.

— Тристан, рассчитай ее, хорошо? — он повернулся ко мне и незаметно кивнул, прежде чем исчез в подсобке.

Тристан пошел к кассе, и я последовала за ним.

Я медленно положила книги на прилавок. Мои глаза пробежались по краске и черным фотографиям леса, обрамляющим стену позади мужчины.

— Красиво, — сказала я, разглядывая фотографии.

Тристан пробивал выдуманные шрих-коды книг.

— Спасибо.

— Ты сфотографировал это?

— Нет, — сказал он, взглянув на картинки. — Я вырезал их из дерева, затем добавил черные чернила.

Мой рот открылся в недоумении, и я подошла ближе. Чем пристальнее я смотрела, тем с большей уверенностью могла сказать, что «фотографии» были на самом деле резьбой по дереву.

— Красиво, — снова пробормотала я. Когда мои глаза встретились с его, мой живот скрутило спазмом. — Привет, — повторила я, на этот раз со вздохом. — Как дела?

Он пробил мои покупки, игнорируя мой вопрос.

— Ты собираешься платить, черт возьми, или как?

Я нахмурилась, но ему, похоже, было все равно.

— Прости. Да. Сейчас, — сказала я, передавая ему деньги. Я поблагодарила его, и перед тем, как выйти из магазина, посмотрела на него еще раз. — Ты все время ведешь себя, как придурок, и весь город считает тебя бессердечным чурбаном, но я видела тебя в комнате ожидания, когда выяснилось, что Зевс будет в порядке. Видела, как ты сломался. Я знаю, что ты не монстр, Тристан. Я просто не понимаю, почему ты притворяешься таким.

— Это твоя самая большая ошибка.

— Какая именно? — спросила я.

— Даже на секунду допустить, что ты знаешь обо мне все.

Глава 7


Тристан


2 апреля 2014 года

Пять дней до прощания


Когда такси доставило нас с отцом в больницу, я бежал всю дорогу до отделения неотложной помощи. Мой взгляд метались по пространству, ища что-то или кого-то знакомого.

— Мама, — закричал я. Она сидела в комнате ожидания, и резко встала от звука моего голоса. Я снял свою бейсболку и поспешил к ней.

— Ох, дорогой, — заплакала она, бросаясь ко мне и обвивая меня своими руками.

— Как они? Как?..

Мама зарыдала еще сильнее, ее тело дрожало.

— Джейми… Джейми умерла, Тристан. Она держалась так долго, но это было слишком для нее.

Я отстранился и сдавил пальцами переносицу.

— Что ты имела в виду, когда сказала «умерла»? Она не умерла. Она в порядке, — я взглянул на отца, который был в шоке. Поставлен в тупик. Сломлен. — Папа, скажи ей. Скажи, что Джейми в порядке.

Он опустил голову.

Мои внутренности как будто подожгли.

— Чарли? — спросил я, хотя был почти уверен, что не хотел знать ответ.

— Он в отделении интенсивной терапии. Не в самом лучшем состоянии, но он…

— Здесь. Он здесь, — я провел руками по волосам. Он в порядке. — Я могу его увидеть? — спросил я. Она кивнула. Я поспешил к медсестрам, и они провели меня в палату Чарли. Я прикрыл рот рукой, останавливая немой крик, когда посмотрел на моего маленького мальчика, подключенного к огромному количеству всевозможных аппаратов. Из горла торчала трубка, капельницы обвивали его маленькие руки, и все лицо было в синяках и кровоподтеках.

— Иисус… — хрипло пробормотал я.

Медсестра послала мне сочувствующую улыбку.

— Можете подержать его за руку.

— Почему трубка? П-п-почему у него в горле трубка? — я запнулся, мой разум пытался остаться с Чарли, но правда о Джейми медленно вползала в мое сознание. Джейми умерла, сказала мама. Она умерла. Но как? Как она могла умереть?

— Во время автомобильной аварии его левое легкое сдавило, и он с трудом вдыхал воздух. Это помогает ему дышать.

— Он не дышит самостоятельно?

Она покачала головой.

— С ним все будет в порядке? — спросил я, глядя в глаза медсестры и видя в них только чувство вины.

— Я не доктор. Только они могут…

— Но вы можете сказать мне, не так ли? Если бы вы были мной, и только что потеряли бы свою жену… — эти слова вытянули из меня эмоции, хотя я заталкивал их обратно. — Если бы этот маленький мальчик был всем, что у вас есть, и вы были бы всем, что у него осталось, вы бы хотели знать, осталась ли надежда, правда? Вы бы просили сказать кого-нибудь, что вам делать. Как действовать. Что бы вы сделали?

— Сэр…

— Пожалуйста, — умолял я. — Пожалуйста.

Медсестра уставилась в пол, прежде чем ее взгляд встретился с моим.

— Я бы хотела держать его за руку.

Я резко кивнул, зная, что она только что сказала мне больше правды, чем я был готов услышать. Я подошел к креслу около постели Чарли и взял руку сына в свою.

— Эй, приятель. Это папа. Я здесь, хорошо? Я знаю, что не был рядом тогда, когда должен был, но сейчас я здесь, ладно? Папа здесь, и ты мне нужен, чтобы бороться за меня. Ты можешь сделать это, приятель? — слезы покатились из моих глаз на его щеки, в то время как мои губы покоились у него на лбу. — Папочка нуждается в тебе, чтобы поработать над твоим дыханием. Мы должны сделать его лучше, потому что ты мне нужен. Я знаю, люди говорят, что ребенок нуждается в родителях, но все это ложь.

— Я нуждаюсь в твоей поддержке. Я нуждаюсь в том, чтобы ты поддерживал мою веру в мир. Приятель, ты мне нужен, чтобы просыпаться по утрам. Я не могу потерять и тебя тоже, хорошо? Я хочу, чтобы ты вернулся обратно ко мне… пожалуйста, Чарли… вернись к папе.

Его грудь высоко поднялась, и, когда он попытался выдохнуть, аппараты дыхания и другие приборы начали наперебой подавать звуковые сигналы. Врачи ворвались в палату и вытащили руку Чарли из моей, которая бесконтрольно тряслась. Они начали кричать друг на друга, произнося непонятные для меня слова и совершая непонятные мне действия.

— Что случилось?! — я кричал, но никто не слышал меня. — Что происходит?! Чарли! — воскликнул я, когда две медсестры попытались вытащить меня из палаты.

— Что они делают? Что… Чарли! — кричал я все громче и громче, пока они выталкивали меня из комнаты. — ЧАРЛИ!


***

В пятницу поздно вечером я сидел за своим обеденным столом и набирал номер, который раньше был так знаком мне, но не так часто использовался мной в последнее время. Я прижал телефон к уху, пока шли гудки.