— Эта прелестная леди — близкий друг моей семьи, — вскинул брови герцог, на этот раз демонстрируя аристократическое высокомерие.

У портнихи задрожали плечи перед сдержанным, но тем не менее грозным голосом герцога. Тихий голос звучал довольно устрашающе, словно предвещая бурю.

— Но когда я прислал ее к вам, — недовольным голосом продолжал герцог, — к ней не отнеслись с должным уважением и любезностью, каких я ожидал.

— Ваша светлость, я… — задрожала портниха.

Энн видела, что женщина не знает, как ответить.

— Моя дорогая мисс… Мисс Сэриз, — повернулся к Энн герцог, зная, где она находится, поскольку Энн положила руку на его крепкое плечо, — принесите мне, пожалуйста, стул. Я знаю, что выбор женского платья — дело долгое, и мне бы хотелось присесть.

Энн покраснела, услышав заминку, которую сделал герцог перед тем, как произнести ее имя. Ей следовало назвать ему свою фамилию. Его ложь мгновенно всплыла на поверхность: он бы не задумался над ее именем, если бы она действительно являлась близким другом семьи. Однако герцога, похоже, ничуть не волновал совершенный промах.

— Нет! — тяжело дыша, воскликнула портниха. — Нет, Черриуэлл принесет стул. — Она неистово помахала рукой полной швее. — Быстро принеси стул его светлости. Если вы пройдете за мной в примерочные, мисс Сэриз… — Взгляд женщины скользнул по платью Энн, которое она позаимствовала у подруги. — Осмелюсь предположить, что вы захотите что-то смелое, подобно этому платью, — понизив голос сказала она.

Фальшивая улыбка женщины заставила Энн вздрогнуть. Ей хотелось уйти, но она не могла. Нет никакого смысла доказывать обратное. Она, падшая женщина, смирилась с этим и прекрасно понимала, какого отношения к себе ждать. О Боже, в Банбери, что недалеко от Лонгсуорда, почтенные дамы, увидев шагавшую навстречу падшую женщину, перешли бы на другую сторону улицы.

На лице герцога отразилась такая решительность, что у Энн не было желания ослушаться. Он уселся на стул, довольно близко к Энн.

— В этом нет необходимости, — прошептала Энн ему на ухо. — Не надо так сердиться.

— Нет, я сержусь. Ты заслуживаешь гораздо лучшего отношения, чем это.

Его слова ошеломили Энн. Она повернулась к миссис Уимпл. Если она должна это сделать, то у нее больше нет желания одеваться в ослепительно яркие и вызывающие наряды, которые она носила по указанию хозяйки борделя.

— Мне бы хотелось подобрать платья простого, но элегантного силуэта… — Энн на мгновение замолчала. Вот и появился способ разрядить напряженную обстановку. — Я полагаю, у вас превосходное чувство стиля, — мило улыбнулась она миссис Уимпл. — Иначе почему его светлость настоял именно на ваших услугах?

Слова Энн произвели мгновенный эффект. Женщина пусть немного, но смягчилась.

— Действуйте, пожалуйста, по собственному усмотрению, —продолжала Энн. — Я уверена, ваши модели прекрасны. Причем не сомневаюсь, что ваши платья станут предметом для разговоров в Лондоне, когда я туда вернусь. — Какая откровенная ложь! Энн не собиралась показываться в Лондоне.

— Да. — Портниха, женщина средних лет, задумчиво потерла подбородок. — Я уверена, что мне удастся подобрать то, что лучше всего представит вас в выгодном свете.

Энн не знала, правду ли говорит эта женщина, но сейчас у портнихи на смену обидам пришло оживление. Мисс Уимпл обрадовалась возможности произвести впечатление на герцога Марча. Перед тем как исчезнуть за шторкой примерочной комнаты, Энн оглянулась на Девона. Он терпеливо ждал, прихлебывая чай, который ему принесла Черриуэлл, пока молодые швеи пялились на него из-за двери мастерской. Эта картина заставила Энн улыбнуться. На сердце, как ни странно, стало… легче.

— Спасибо, — прошептала она. Конечно, герцог ее не услышал. Это была благодарность не за одежду, а за настойчивость во имя того, чтобы к ней отнеслись не как к падшей женщине.

После того как они побывали у портнихи, они направились в магазин шляпок. Было понятно, что герцог проделывал это и раньше со своими любовницами, хотя, возможно, и не в этой деревне. Но когда Энн начала примерять шляпки, в его глазах на миг вспыхнула досада, и она заметила это. Он резко встал, велел ей купить все не раздумывая и вывел ее из магазина.

Теперь, когда они ехали домой, он неуклюже сидел в экипаже напротив нее в полном молчании.

Он не накинулся на нее с бранью, но Энн было больно видеть его напряженный и мрачный вид. Неужели это из-за слепоты? Или его лицо омрачили мысли о женщине, которую он любил и потерял?

— Ваша светлость…

— Ангел мой…

Их слова прозвучали одновременно, поэтому они оба нервно рассмеялись.

— Садитесь рядом со мной, — попросила Энн.

— Садись ко мне на колени, — в ту же секунду попросил герцог.

— На колени? Зачем? — на мгновение растерялась Энн. Но когда герцог приподнял бедра, его намерения стали очевидными.

— В экипаже? — изумленно уточнила Энн, потому что экипаж трясся и слегка покачивался.

— Сэриз, ты очаровательна. Да, в экипаже.

— Это возможно?

— Только очень осторожно, — поддразнил ее герцог.

Энн перебралась к нему, села на колени и обнаружила, что он уже расстегнул брюки. Герцог наклонился к ней, касаясь губами ее волос.

— Люби меня, — хрипло сказал он. — Я понял, насколько сильно мне это нужно. Ангел мой, мне кажется, я без тебя не смогу.

Господи. Его слова разбили ей сердце и одновременно заставили его взлететь ввысь. Энн приподняла юбки, снова села к нему на колени и обняла за шею. Она еще никогда так не хотела его.

Экипаж с грохотом стал медленно взбираться в гору, и Сэриз еще крепче обняла герцога за шею. Одного чувственного движения ее бедер оказалось достаточно, чтобы плоть герцога проникла в ее тело. Он закрыл глаза, застонав от ощущения приятной тяжести ее тела, на своих бедрах. Он становился зависимым от нее. Он нуждался в Сэриз больше, чем когда-то нуждался в бренди.

На этот раз он заставит ее испытать оргазм. На траве в поле он вообразил, что был близок к этому. Энн казалась тогда такой расслабленной, такой горячей, такой готовой принять его. Но при этом вела себя тихо, и Девон испугался, что причинил ей боль, а она сдерживала звуки недовольства. На этот раз он будет нежным и сделает все, чтобы доставить ей удовольствие.

Стараясь удерживать равновесие в движущемся экипаже, герцог удерживал ее за тонкую талию и двигался внутри ее тела. Он скрипел зубами, чтобы не потерять контроль над собой, и двигал бедрами с умышленной медлительностью, в спокойном, дразнящем ритме, пока она не прошептала хрипло:

— Жестче. Пожалуйста. Я хочу, чтобы это было… жестко.

И быстро.

Сосредоточив все свое внимание на ней, герцог услышал ее даже сквозь грохот колес. Ее желание являлось для него приказом. Ритм его движений стал настолько мощным, что он вместе с ней оторвался от скамейки, а экипаж подпрыгнул на рессорах.

Энн отыскала его губы и нетерпеливо поцеловала герцога.

С жадностью. Означает ли это, что ей понравилось, или она опять играет роль любовницы? Герцог не знал ответа на этот вопрос, но ответил на ее поцелуй с такой же жадностью и нетерпением. Он не видел ее грудь, но чувствовал ее, когда Энн двигалась ему навстречу. Она дышала тяжело, но не издала ни звука. В экипаже становилось жарко, как на костре. Девону хотелось довести ее до оргазма, он просто жаждал, чтобы она испытала этот головокружительный момент, который заставит ее вскрикнуть от удовольствия.

Его рука проскользнула между их напряженными телами, действуя на ощупь, и большой палец прижался к влажному бутону ее плоти. Энн изумленно замерла и издала тихий стон.

— Да. — Каждый мощный удар своей плоти герцог сопровождал прерывистым дыханием. — Я хочу подвести тебя к самой вершине блаженства. Скажи мне, что для этого надо сделать, любовь моя. Я — в твоем распоряжении и жду команд.

— Я… я не знаю, — простонала Энн. — Это… Мне так хорошо. Ты так хорош. Ты подвел меня к пику страсти, когда я даже не думала, что могу…

Ее слова подействовали сильнее всяких ласк. Герцог стремительно вошел в нее, стараясь сделать именно так, как ей, очевидно, нравилось. Она уцепилась за его плечи, словно просила сделать то, о чем он говорил. Энн извивалась в поисках ритма, который ее устраивал. Скрип экипажа перекликался с ее стонами. Очаровательные женские вздохи «О-о-о!» звенели в ушах герцога, потом она резко дернулась и оглушительно вскрикнула.

Это завело герцога так, как будто в пушке зажгли фитиль. Он напрягся, поскольку они съезжали с горы и выгнулся ей навстречу, чтобы погрузить свою плоть как можно глубже. Он достиг вершины блаженства, и упругая сила покинула его мышцы, они стали мягкими, как расплавленный воск.

— О-о! — тяжело дыша, упала на него Энн.

Она казалась довольной, в самом деле довольной, и герцогу хотелось убедиться, что прелестные звуки, которые она издавала, были настоящими, не фальшивыми.

— Тебе было хорошо? — как неуверенный в себе парень, поинтересовался герцог.

— Да.

— Впервые?

— Не совсем так. Я… Мне очень жаль, но ты был прав. Раньше я не испытывала такого. Но на этот раз все случилось. А еще это случилось тогда в поле, когда я вела себя тихо, а ты рассердился. Тогда я в самый первый раз оказалась на вершине блаженства. А в том, что было раньше, твоей вины нет. Правда. Я думала, мне никогда не удастся испытать это.

— Ты не льстишь мне?

— Нет! Это — правда. Я никогда не думала, что в это мгновение все задрожит внутри. Или что мое сердце будет колотиться в груди с такой силой. Ты веришь мне?

Экипаж остановился, послышались знакомые голоса конюхов, которые что-то кричали кучеру. Девон остался сидеть на месте, обнимая Энн.

— Я верю тебе и рад, что доставил тебе удовольствие.