Anne Dar - Восставшие из пепла

– Таша, ничего страшного не произошло, – пригнувшись вперёд и опершись предплечьями о стойку, совершенно невозмутимым тоном произнёс Дариан, поставив свою чашку рядом с моим блюдцем.

– Угу… – не поднимая взгляда, неоднозначно отозвалась я, чувствуя, как горячий чай поспешно стекает по моему горлу – ощутив приступ слёз к глазам, я, не в силах унять тремор рук, буквально опрокинула в себя всю чашку чая целиком.

С треском поставив чашку обратно на блюдце, я снова встретилась взглядом со сверлящим меня глазами Дарианом, и поняла, что хотя мимика моего лица всё ещё и не выдаёт моего нервного срыва, по моим щекам уже начинают течь предательские слёзы.

Резко поднявшись со своего места, Дариан обошел стойку, разделяющую пространство между нами, и, развернув меня на моём стуле, взял меня за дрожащие руки.

– Маленькая моя, всё хорошо… Ты просто испугалась…

– Ты меня изнасиловал, – настаивала я.

– Да, я тебя изнасиловал, – совершенно спокойным и даже внушающим доверие тоном неожиданно легко признал факт совершённого им надо мной насилия он. – Но это случилось только потому, что я безумно люблю тебя, дорогая моя.

– Ты не имел на это право, – твёрдо произнесла я, всё ещё не находя в себе сил унять свои назойливые слёзы.

– Неправда, – продолжал пугающе невозмутимо и спокойно говорить Дариан, словно объяснял мне прописные истины. – Я имею право делать с тобой всё, что захочу, понимаешь? Ты моя и принадлежишь мне точно так же, как этот дом или банковский счёт, точно так же, как я принадлежу тебе, понимаешь? Я изнасиловал тебя потому, что ты решила опровергнуть эту нерушимую истину, и ты должна знать, что я обязательно изнасилую тебя снова, если ты вдруг снова попытаешься с этим поспорить. И в этом нет ничего страшного, Таша – я просто немножко тебя воспитываю.

– Ты сумасшедший! – всхлипнув, я попыталась оттолкнуть его руки от своих, но он не позволил мне этого сделать. – Ты не слышишь, что говоришь! – уже ничтожно скулила сквозь слёзы я, вместо того, чтобы говорить если не с достоинством, тогда хотя бы с долей самообладания. – Между нами всё кончено!.. – я начала буквально выкручивать свои руки из его мёртвой хватки. – Не смей меня касаться!.. – не успела я договорить эти слова, как он, притянув меня к себе, прислонил мою голову к своей груди. – Ты втёрся ко мне в доверие!.. – почему-то вдруг прекратив вырываться, продолжала восклицать я, непроизвольно хлюпая забитым носом. – Снова!.. Как я могла поверить тебе второй раз?!.. – я ударила его руками в спину, но от этого больнее стало только мне. – Ты обманул меня!.. Обманул!.. Ты обманщик!.. Ты совсем не любишь меня, и твоя лимонная вербена совсем не успокаивает нервы!..

– Тише-тише, – начал вдруг раскачивать меня Дариан, словно пытаясь убаюкать. – Таша, я люблю тебя… Ты ведь знаешь, что люблю. Сильно. Подожди ещё минутку, вербена сейчас подействует… – сделав глубокий вдох, он гулко выдохнул, и моя щека непроизвольно скользнула по его залитой моими слезами груди, облачённой в хлопковую толстовку. – Маленькая моя, ну почему ты так сильно плачешь?.. Не бойся, всё позади. Я больше не буду с тобой так жесток.

– Ты изнасиловал меня!.. – бессильно пропищала ему в грудь я, сжимаясь от необъяснимого жара внутри своей грудной клетки.

– Изнасиловал… Изнасиловал… Прости меня. Я больше не буду тебя насиловать. Ты ведь не будешь меня больше доводить до такого состояния, верно? – он слегка отстранил меня и, заглянув в мои затуманенные глаза, протёр ладонью мои мокрые щёки. – Ну же, хватит плакать, маленькая моя, – он снова прислонил меня к груди. – Просто ты такая сексуальная, такая вредная, такая моя… Я не смог удержаться… Хочешь, мы не будем заниматься сексом до тех пор, пока в следующий раз ты сама этого не захочешь?

– Ты больше и пальцем меня не коснёшься! – я в очередной раз попыталась отстраниться от него, но он снова не дал мне этого сделать.

– Вот же, я касаюсь тебя, – он по-хозяйски запустил свои пальцы в корни моих волос, и по моему телу мгновенно начали бегать непроизвольные мурашки. – Я буду касаться тебя, Таша… Вчера, сегодня, завтра – всегда… Когда захочу и когда этого захочешь ты.

– Я не хочу… – скривившись, я снова сорвалась на всхлипывание. – Я не хочу…

– Хочешь, дорогая… Ты этого хочешь… И я этого хочу… Мы всегда будем этого хотеть… – он продолжал гладить мои волосы, всё сильнее обнимая меня за талию. – Не нужно забивать свою головку неправильными мыслями, маленькая моя… Ташенька… Не плачь… Пожалуйста, не плачь… Иначе у тебя покраснеют и будут болеть глазки… Мои любимые глазки…

Поцеловав меня в голову, он снова начал вдыхать запах моих волос…

Я больше не могла бороться. Сил моих больше не осталось. Обмякнув в его руках, словно тряпичная кукла, я продолжала мочить его кофту своими слезами. Он врал… Он всё врал… Лимонная вербена ни капли не помогала…

Вот так, вот так, по чуть-чуть, по чуть-чуть… Сначала ты не знаешь, почему прекращаешь резко от меня отстраняться, но так ты проявляешь смирение; затем не перечишь, когда я говорю тебе о том, что сам довезу тебя до дома – вот ты уже и безропотна; потом без сопротивления сворачиваешь на кухню, не оспаривая выбранный мной для тебя маршрут, и пьёшь то, что выбрал для тебя я – ты ещё не осознаёшь этого, но так ты проявляешь передо мной покорство.

Вот ты уже и умеешь быть послушной, хотя сама этого ещё и не понимаешь, маленькая моя. Ты ещё даже не представляешь, какой нежной ты можешь быть! И будешь, обязательно будешь… Давай же, Таша, учись быть слабее. Сила тебе больше не к чему – я буду твоей силой, а ты, давай, со всей своей ответственностью отвечай за слабость. Главное: правильно, вовремя и равномерно распределить обязанности в отношениях. Я всего лишь распределяю, дорогая моя. Ты это когда-нибудь поймёшь. Да, знаю, сначала больно и хочется поплакать, но потом, обещаю, тебе будет легко как никогда. Ты будешь моим пёрышком, ласковая моя, нежная Таша…

Ничего, ничего… Тебе просто нужно ещё немножко поспать и пережить следующие сутки, по истечению которых, обещаю, ты привыкнешь к новой для себя роли беспомощной девочки. Моей девочки. Тихо-тихо мы опустим твои кулаки, заставим тебя выйти из напряжённой боевой стойки, изменим твой суровый взгляд на спокойный… Тебе незачем больше держать удар, тебе не нужно больше бороться с этой жизнью – это мои задачи. Успокойся. Боёв больше не будет, только со мной, а тебе не победить меня кулаками. Разучивай новые приёмы, малышка. Учись укладывать меня на лопатки своей нежностью, порабощать моё естество своим трепетом, крушить в мелкую крошку мою несокрушимую для остальных людей броню своей лаской. Не бойся, я научу тебя этому всему. Уже научил… Да, больно, знаю, но без тренировок боёв не выиграть. А я хочу, чтобы ты выигрывала у меня, маленькая моя. Поэтому всякий раз, когда тебе понадобится очередная тренировка, я буду предоставлять тебе её пусть даже через общую боль и твои слёзы. Сегодня ты прошла через сложный урок и ещё не видишь, чему научилась, но, поверь мне, тебе это было нужно не меньше, чем мне.

Мы вышли из поместья в начале четвёртого. Весь путь до Лондона мы молча слушали приглушённое радио, словно специально выдающее исключительно успокоительные мелодии. Хотя, может быть Дариан преднамеренно словил эту радиоволну – не знаю.

На подъезде к Лондону я боковым зрением заметила, как Дариан поставил мою дверь на блокировку, поэтому, когда мы остановились у моего дома, я уже всем телом вжималась в своё кресло. Отстегнув ремень безопасности, я всё-таки попыталась дёрнуть свою дверную ручку, чтобы напомнить Дариану о том, что я закрыта, но он, очевидно, не забывал об этом и определённо точно не собирался этого исправлять.

– Мой водитель пригонит тебе твою машину утром, – заглушив мотор и посмотрев на меня, спокойно произнёс Риордан. – Эй… – нежным голосом окликнул он меня, прикоснувшись к моей руке.

То ли вид моего дома, то ли осознание того, что я больше не нахожусь в четырёх стенах отдалённого от цивилизации загородного дома, но что-то точно сделало меня смелее. На сей раз я отдёрнула свою руку достаточно резко, чтобы наверняка дать ему понять моё нежелание с ним соприкасаться.

– Открой дверь, – в конец осмелев, впервые после произошедшего уверенным тоном заговорила я, воинственно сдвинув брови.

– Предлагаю поцеловаться в знак примирения, – слегка придвинувшись ко мне, уверенно-невозмутимым тоном произнёс Дариан.

– Примирения? Не сходи с ума…

Прежде чем я договорила, Дариан нагнулся к моему лицу и сразу же попытался поцеловать меня в губы, но я, упёршись затылком в подголовник, резко повернула голову вбок.

Его сразу не устроила моя реакция.

Он резко схватил меня левой рукой за подбородок, властно развернул моё лицо к себе и, продолжая фиксировать его, с силой впился в мои губы. Недолго думая, я укусила его за нижнюю губу, и он сразу же отпрянул от меня, заодно отдёрнув и руку от моего лица.

– Я не хочу тебя целовать! – выпалила я, наблюдая за тем, как он касается пальцами своей губы.

В следующую секунду увидев на пальцах Дариана кровь и поняв, что всерьёз прокусила его губу до крови, я вдруг осязаемо ощутила, как всё внутри меня сжалось от мгновенного страха.

– А ты хреново учишься, маленькая, – с неприкрытым раздражением произнёс Дариан и, прищурившись, посмотрел на меня.

Моё сердце вначале оборвалось, а потом вдруг бешено заколотилось. Я увидела в Его глазах искру. Искра – это именно то, с чего начинаются самые страшные пожары.

– Прости-прости… – я едва коснулась Его плеча, но сразу же отдёрнула свою предательски дрожащую руку. – Я не хотела тебя кусать до крови… Ты сам виноват…

Зачем я это делала?!.. Зачем извинялась перед ним?!.. Зачем оправдывалась?!..

– Ладно, – гулко выдохнув, словно обузав внезапно накативший на него пыл, Дариан выпрямился и положил свои руки на руль, – подождём, пока ты сама захочешь целоваться, – в его голосе всё ещё звучало раздражение.