Даниэла Стил - Воспоминания

– Прошу прощения. – Мужчина прикоснулся к ее локтю, словно готовясь принести извинения, на случай если она не говорит на его языке. – Вы говорите по-английски?

Его ослепила совершенная красота девушки. Но он также успел заметить и то, как напряженно отстранилась она от него. Решив, что красавица не поняла его, он, обворожительно улыбнувшись, произнес по-итальянски:

– Прошу прощения, синьорина…

Сирина склонила голову и сухо ответила:

– Грациа.

Поведение девушки, возможно, и удивило бы его, но за эти короткие мгновения он успел заметить боль, таившуюся в бездонных зеленых глазах. Видно, и этой Снегурочке досталось…

Майор Фуллертон тяжело вздохнул и, негромко насвистывая, стал торопливо спускаться по лестнице к поджидавшему внизу лимузину. Этим утром ему предстояло решить множество дел, среди которых был и телефонный разговор с невестой, и встреча с Сириной быстро вылетела у него из головы.

Войдя в офис, Сирина неторопливо осмотрелась и направилась к двери, на которой виднелась надпись «РАБОТА» и чуть ниже та же надпись на итальянском: «LAVORO». На ломаном английском она объяснила, какая именно работа ее интересует. Она не хотела показывать служащим офиса, насколько хорошо владеет английским языком. «Это не их дело», – решила она. И кроме того, она не хотела работать переводчицей или, как предложила Марчелла, секретаршей. Все, чего ей хотелось, – это скрести полы в своем старом доме, рядом с Марчеллой, а для такой работы владения английским языком почти не требовалось.

– Вы знакомы с нынешней экономкой, мисс?

Сирина кивнула.

– Это она направила вас к нам?

Американцы говорили с итальянцами громко, очевидно, полагая, что все они одновременно и глупы, и глухи. Сирина снова утвердительно кивнула.

– Насколько хорошо вы говорите по-английски? Немного? Вы меня понимаете?

– Да, немного… Достаточно, – проговорила Сирина, добавив при этом про себя: «Вполне достаточно, чтобы мыть полы и чистить серебро». Очевидно, женщина, сидевшая за столом, подумала то же самое.

– Отлично. Майор переезжает во дворец во вторник. С ним будет его адъютант, а также сержант и три ординарца. Полагаю, их разместят в верхних комнатах, которые раньше занимала прислуга.

Сирина сразу же поняла, о каких комнатах шла речь. В комнатах, располагавшихся под самой крышей, было жарко, но зато они хорошо проветривались, в них многие годы проживали слуги, служившие ее родителям. Комнаты получше располагались внизу, и она обрадовалась, что именно их заняли они с Марчеллой.

– Нужна еще одна девушка… Как вы считаете, можно пока вдвоем справиться с делами?

– Да, – поспешно ответила Сирина. Ей стало не по себе от мысли, что в их доме может появиться посторонний человек.

– Экономка стара… Как быть с тяжелой работой?

– Я буду ее делать. – Сирина поднялась во весь рост и постаралась казаться выше. – Мне девятнадцать.

– Хорошо. В таком случае, возможно, нам вообще не понадобится другая девушка, – пробурчала себе под нос американка, и Сирина внезапно поняла, что если она будет выполнять всю тяжелую работу и побудит их отказаться от услуг второй девушки, то ей придется большую часть времени проводить наверху с «ними»! Однако это стоило того, чтобы не иметь внизу, где располагаются они с Марчеллой, постороннего человека. Действительно можно сойти с ума: жить с Марчеллой в доме, принадлежавшем когда-то ее семье, и работать на солдат американской армии. Что, черт подери, она тут делает? Сирина не была уверена, что поступает правильно, но, тем не менее, она осталась.

– В понедельник мы направим кого-нибудь осмотреть дом и дать дополнительные распоряжения. Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы комнаты были чистыми, особенно спальня хозяина. Майор, – женщина кокетливо улыбнулась, – привык к самым изысканным апартаментам.

Последнее замечание Сирину мало беспокоило. Поднявшись, американка вручила Сирине несколько бумаг, которые требовалось подписать, и разъяснила, что платить ей будут в лирах первого и пятнадцатого числа каждого месяца. Ее зарплата составит пятьдесят долларов в месяц плюс комната и питание. Сирине это показалось совсем неплохо. Очень неплохо…

Всю дорогу до дома и по пути в свою маленькую комнатушку в нижнем этаже дворца, которую делила вместе с Марчеллой, она напевала мелодии старинных итальянских песен.

– Ой, ой, какая счастливая! Должно быть, тебя взяли на работу к генералу.

– Нет, – с улыбкой ответила старушке Сирина. – Или мне следует сказать «да»? Они наняли меня работать на моего единственного генерала: на тебя.

Какое-то мгновение Марчелла никак не могла понять, в чем дело.

– Что?

– Ты же слышала. Я буду работать на тебя. Начиная с понедельника. Или еще раньше, если захочешь.

– Здесь? – Марчелла выглядела ошарашенной. – Во дворце?

– Совершенно верно.

– Нет! – Марчелла, мгновенно разъярившись, накинулась на Сирину: – Ты меня обманула! Я дала тебе адрес, чтобы ты могла найти приличную работу!

– Эта работа вполне приличная, – сказала Сирина и тихо добавила: – Мне хочется остаться здесь, с тобой… К тому же мне совсем не хочется работать в конторе.

– Но не в таком качестве! Санта-Мария… что за блажь?!

Нет, ты просто сошла с ума! Разве такое возможно?!

– А почему бы и нет?

– Потому что ты – принцесса!

Глаза Сирины метали зеленые молнии, когда она взглянула на старую женщину, проработавшую на их семью сорок семь лет.

– Марчелла, те дни давно прошли. И каков бы ни был мой титул, я и гроша ломаного не дам за мое имя. Ничего. Если бы ты не приютила меня, мне пришлось бы спать в какой-нибудь дыре, и если бы американцы не дали мне возможности скоблить полы, я очень скоро умерла бы от голода. Теперь я ничем не отличаюсь от тебя, Марчелла. И если я довольствуюсь этим, то тебе тем более следует быть довольной.

Не зная, что сказать, старушка молчала.

Поздно вечером Сирина наконец-то отважилась подняться на верхние этажи. Как ни странно, посещение оказалось не таким болезненным, как она боялась. Почти вся мебель, которую Сирина так любила, исчезла. Остались лишь несколько диванов, рояль и в комнате матери огромная античная кровать с балдахином. В этой комнате Сириной овладела печаль. Именно на этой кровати она видела свою мать, такую сияющую и красивую, по утрам, когда заглядывала к ней на минутку перед тем, как отправиться в школу… Лишь в этой комнате Сирина дала свободу своим слезам. В других она постояла некоторое время, разглядывая немногие оставшиеся вещи, напоминавшие ей о вечерах, проведенных здесь днях, об обедах. Рождественские праздники в компании друзей родителей, чаепития, когда к ним из Венеции приезжала бабушка… приезды Серджио… и многое другое. Прогулка по дому напоминала тихое странствие, и когда Сирина вернулась в свою комнату, она выглядела до странности спокойной, словно мучившие ее призраки наконец-то решили угомониться. Не осталось ничего из того, чего она так боялась. Теперь это был просто дом, и она сможет работать на американцев, выполняя все, что положено, будет жить во дворце и останется в Риме.

На следующий день Сирина поднялась на рассвете. Вымыв свои золотистые волосы, собрала их в пучок на затылке, повязала голову темным хлопковым платком. Потом надела старое синее платье, в котором еще в монастыре в Нью-Йорке вместе с младшими девочками ходила в рощу собирать ягоды. Старенькое платье в нескольких местах уже было заштопано и немного выцвело. Сирина надела темные чулки, грубые башмаки и повязала чистый белый фартук. Затем с серьезным лицом посмотрела в зеркало. Вне всякого сомнения, наряд ее мало походил на наряд принцессы. Но даже темный платок не мог скрыть ее прекрасного лица – казалось, наоборот, он лишь контрастнее подчеркивал нежно-персиковый цвет кожи щек и блеск зеленых глаз.

– Ты странно смотришься в этом наряде, – неодобрительно проговорила Марчелла, разливая кофе по чашкам. На небе за холмами появились первые лучи восходящего солнца. – Почему бы тебе не надеть что-нибудь поприличнее?

Сирина ничего не ответила. Она молча улыбалась, потягивая горячий кофе.

– Что подумают американцы, увидев тебя в этом старом платье, Сирина?

– Подумают, что я хорошая работница, Марчелла. Зеленые глаза, устремленные поверх края чашки, совершенно спокойно встретили осуждающий взгляд служанки. Сирина выглядела старше и мудрее своих лет.

– А… чепуха!

Марчелла была взволнована и обеспокоена сильнее, чем вчера. Вся эта затея казалась ей более чем странной. Хуже того, она чувствовала себя виноватой в том, что дала Сирине адрес. Она все еще надеялась, что девушка забудется и заговорит с американцами на своем отличном английском и что после этого на следующий же день ее возьмут секретаршей к офицеру, и тогда она будет работать в одной из прекрасных комнат наверху.

Но уже через полчаса даже Марчелла забыла о своих надеждах. Они обе носились вверх и вниз по лестнице, помогая адъютанту таскать коробки, прикидывая, что в какую комнату поставить. В основном американцам помогала Сирина. Марчелла была слишком стара, чтобы бегать туда-сюда по лестницам. Девушка быстро сновала по дому, и порой казалось, что она находится в тысяче различных мест одновременно, почти не произнося ни слова, постоянно помогая, будто у нее дюжина рук.

– Спасибо. – Старший ординарец улыбнулся девушке, когда ближе к обеду она внесла в комнату шесть чашек кофе для него и пяти его подчиненных. – Без тебя нам бы не справиться.

Он не был уверен, поняла ли она его. Он знал, что она немного говорит по-английски и что легко поймет интонации его голоса и его широкую улыбку. Это был плотный человек лет пятидесяти, с лысой головой и теплыми карими глазами.

– Как тебя зовут, девушка?

Сирина колебалась лишь мгновение, затем, поняв, что рано или поздно дело все равно дойдет до этого, тихо проговорила: