Даниэла Стил - Воспоминания

Словно прочитав его мысли, Ванесса скрестила руки на груди и, стоя в коридоре, решительно и упрямо заявила:

– Обратно я не вернусь.

– Это еще почему?

– Он опять напился, а она меня ненавидит.

– Ванесса… – Тэдди устало вздохнул, сожалея, что до ее прихода выпил полбутылки виски. Он уже не соображал с прежней отчетливостью, но все равно был ужасно рад ее видеть. – С чего ты взяла, что она тебя ненавидит? Если б она ненавидела тебя, как ты говоришь, она не сражалась бы за тебя с таким остервенением.

– Я нужна ей как вещь, – расстроено проговорила Ванесса, – как платья, как посуда, что стоит на кофейном столике, как куклы, которые она покупает мне. Все это только вещи. И я для нее только вещь. Еще одна вещь.

Тэдди знал, что Ванесса абсолютно права, но он не мог сказать этого.

– Я ненавижу их.

– Не нужно. – Он понимал, что Ванессе придется жить с ними долгое-долгое время. Так решил суд.

– Я не вернусь к ним.

Сверкая глазами, она посмотрела на Тэдди. Он вздохнул и включил свет.

– Ванесса, тебе придется.

– Нет, не хочу.

– Ладно, давай обсудим это.

Тэдди нетвердо стоял на ногах и, опустившись в кресло, испытал огромное облегчение.

Ванесса же, с упрямством осла, вошедшим в поговорку, твердила свое:

– Я к ним больше не вернусь, что бы там ни было.

Тэдди погладил ее по волосам.

– Ну пожалуйста, будь разумной, ради Бога. Тут ничего не поделаешь. Ты не можешь жить со мной, раз суд назначил опекунами их.

– Тогда я все время буду убегать от них, и они отправят меня в интернат.

Тэдди грустно улыбнулся:

– Нет, они никогда не сделают этого.

– Нет, сделают, – заявила Ванесса будничным и равнодушным тоном, – она сама так сказала.

– О Господи Иисусе! – Ради этого она забрала ее у него? Ради того, чтобы теперь пугать ее интернатом? – Послушай, Ванесса, никто никуда не собирается отправлять тебя. Но ты не можешь оставаться здесь.

– Даже на одну ночь?

Она смотрела на него такими огромными и печальными глазами, что сердце Тэдди растаяло, и он с улыбкой протянул ей руки.

– Ох, принцесса, как же такое приключилось с нами?

Когда она повернула к нему свое маленькое личико, в глазах у нее стояли слезы, и Тэдди невольно вспомнил Сирину.

– Почему умерла моя мамочка, дядя Тэдди? Это так нечестно.

– Да. – Тэдди едва смог произнести. – Так.

– О, пожалуйста, – умоляюще сказала Ванесса, крепко прижимаясь к нему и упершись ему в грудь своими теплыми ладошками, – не прогоняй меня, хотя бы на одну ночь, на сегодня?

Тэдди вздохнул, чувствуя себя полностью протрезвевшим:

– Хорошо. Только на сегодняшнюю ночь.

Но Тэдди не успел позвонить. Пэтти опередила его. Едва он снял трубку, как она с криком набросилась на него:

– Она у тебя?

– Ванесса? – Голос Тэдди звучал поразительно спокойно. – Да.

– Проклятие, Тэдди, немедленно вези ее обратно! Суд отдал ее нам, теперь она наша!

«Словно какой-нибудь овощ или чемодан», – подумал Тэдди, и от этой мысли по спине у него побежали мурашки.

– Я привезу ее завтра утром.

– Я требую сейчас! – бесновалась в трубке Пэтти.

– Она хочет остаться v меня на ночь.

– Мало ли что она там хочет! Теперь она наша и будет делать так, как я ей скажу. Сейчас я приеду за ней.

– На твоем месте я не стал бы делать этого. – Голос Тэдди прозвучал мягко, но в нем явно чувствовался металл. – Я сказал тебе, что привезу ее завтра. Она может спокойно переночевать здесь.

– Ты не имеешь права. Ты же слышал, что сказал судья. Ей не разрешается ночевать в твоем доме! – завизжала Пэтти. Требую, чтоб она немедленно вернулась домой!

– Все кончено, она остается. Увидимся завтра.

Однако утром следующего дня Тэдди увидел не Пэтти, а полицейских. Они появились на пороге его квартиры, когда он готовил завтрак Ванессе. В дверь позвонили, он открыл, офицер спросил, он ли будет Теодор Фуллертон, Тэдди сказал, что это он. Ему объявили, что он арестован, надели наручники и на глазах охваченной ужасом Ванессы увели прочь. У девочки началась истерика, обезумев, она озиралась по сторонам… силилась вспомнить… что-то связанное с формой… полиция… она никак не могла понять, но ей сделалось ужасно страшно. Ванесса схватила свою куклу, крепко прижала ее к себе и побежала к двери искать Тэдди. Но когда она спустилась вниз в сопровождении второго полицейского, машина, увозившая Тэдди в участок, уже скрылась за поворотом. Ванессу доставили обратно на квартиру Грега и Пэтти. Полицейские, вежливо улыбаясь, передали ее Пэтти.

Тэдди посадили в участок за похищение ребенка. Ночью Пэтти позвонила прокурору и обвинила Тэдди в преднамеренном похищении Ванессы. Залог определили в пятнадцать тысяч долларов, что составляло невероятно крупную сумму. Разбирательство было назначено на следующий день, и вести его должен был тот же самый судья, который рассматривал дело об опекунстве.

На следующий день небритый и усталый Тэдди был доставлен в зал суда. Наручники с него сняли. Судья несколько секунд пристально всматривался в него, затем попросил всех очистить зал заседаний. Он выпроводил всех, особенно репортеров – заголовки утренних газет и так звучали более чем скандально: «ИЗВЕСТНЫЙ ХИРУРГ ПОХИЩАЕТ СВОЮ ПЛЕМЯННИЦУ». Допускались прозрачные намеки на то, будто участие Тэдди в судьбе Ванессы и его страстный интерес объяснялись тем, что она была его дочерью, а не Брэда.

– Итак, доктор Фуллертон, не могу сказать, что рад вновь видеть вас здесь, – заявил судья, оставшись с Тэдди с глазу на глаз. – Что вы можете пояснить по поводу случившегося? Я спрашиваю не для протокола, а исключительно чтобы самому понять, в чем дело.

– Я не похищал ее, ваша честь, Ванесса сама пришла ко мне.

Судья обеспокоено посмотрел на него: – Вы подсказали ей так сделать?

– Разумеется, нет.

– Она объяснила вам причину своего прихода?

– Да. – Тэдди решил выложить все начистоту, до конца. Теперь ему нечего терять. – Она ненавидит моего брата и его жену.

– Это невозможно. Она ничего не сказала об этом тогда, в зале суда.

– Спросите ее еще раз.

Судья сердито посмотрел на Тэдди:

– Вы подучили ее?

– Нет. – Глаза Тэдди злобно сверкнули. – Жена моего брата уже начала пугать девочку интернатом, вот как она ее любит, ваша честь. И я бы сказал… – Тэдди неприязненно повел плечами и упрекающе усмехнулся, глядя на судью, – вы сделали весьма неудачный выбор.

Судья же, наоборот, казалось, обрадовался словам Тэдди.

– Девочка испытала очень сильное потрясение, доктор. Вы отлично знаете об этом. Ей нужен нормальный дом с матерью и отцом. Как бы сильно вы ее ни любили, вы всего лишь одинокий мужчина.

Тэдди вздохнул:

– У моей невестки нет в душе материнской ласки, ваша честь. Она всей душой ненавидела мать Ванессы. Отец Ванессы бросил Пэтти и женился на матери девочки. Мне кажется, Пэтти – миссис Фуллертон – хочет свести какие-то свои счеты. Ей хочется «завладеть» этим ребенком, причем любой ценой, она стремится что-то доказать. Она не любит Ванессу, ваша честь. Она совершенно не знает девочки.

– Правда ли, что мать девочки ненавидела миссис Фуллертон?

– Не думаю. Мне кажется, что ненависть исходила главным образом со стороны Пэтти Фуллертон. Она дико ревновала Сирину.

– Бедная женщина… – Судья подумал о Сирине и покачал головой. – А ваш брат Грегори? – Судья смотрел на Тэдди без радости в глазах. Это дело оказалось самым трудным из всех, когда-либо находившихся в его производстве за все время работы судьей. Он затруднялся решить, какой исход был бы более благоприятным для Ванессы. – Он любит девочку?

– Ваша честь, – Тэдди тяжело вздохнул, – мой брат алкоголик. По моему глубокому убеждению, в данный момент он достиг последней стадии. Так что общение с ним не слишком благоприятно для Ванессы. Как, впрочем, и для любого другого.

Судья покачал головой и со вздохом откинулся на спинку кресла.

– Итак, передо мной лежит заявление, в котором вы обвиняетесь в похищении ребенка. Но все идет к тому, что мне, видимо, придется вернуться к рассмотрению дела об опеке над вашей племянницей. – Судья выглядел таким же жалким и несчастным, как и Тэдди. – Знаете, я намерен предпринять весьма необычный шаг, доктор. Я приговорю вас к тридцати суткам тюремного заключения за так называемое похищение племянницы, состоявшееся после вынесенного судом вердикта. Если хотите, можете потребовать судебного разбирательства по этому поводу. Но я не предъявлю вам обвинений в похищении ребенка. Я обвиняю вас в неуважении к суду. При таком обвинении освобождение под залог не предусмотрено, так что вам придется отбыть полный срок. Таким образом, я получу гарантию, что вы действительно не предпримете попыток похитить девочку.

Тэдди слушал судью с выражением презрения на лице. Судья взглянул на него и продолжил:

– А за эти тридцать дней я проведу дополнительное расследование по вопросу об опеке и ровно через месяц вынесу окончательное решение. Это у нас будет… – судья посмотрел на календарь, – четвертое марта.

С этими словами он подал знак охране, и Тэдди увели.

Четвертого марта в девять утра Тэдди вновь ввели в зал суда. На этот раз он был чисто выбрит и вымыт. За месяц, проведенный в заключении, он похудел на двенадцать фунтов. В зале уже находились Грег, Пэтти и Ванесса. Этот месяц показался Тэдди бесконечно длинным: все это время он был лишен возможности видеть Ванессу, и сейчас при виде девочки сердце его радостно заколотилось, и он улыбнулся. Глаза Ванессы также радостно зажглись, выглядела она гораздо лучше, чем раньше. Может быть, в конце концов, нет ничего плохого в том, что девочка останется с ними.

Судебный служитель призвал всех к порядку, затем все находившиеся в зале встали, приветствуя появление судьи, сурово посмотревшего на участников процесса. Заняв свое место, судья заявил, что расследование, проведенное им по делу о правах на опекунство Ванессы, оказалось самым продолжительным за все время его работы судьей. Он сказал, что считает всех претендентов достойными людьми, и поэтому расследование не ставило целью выяснение, кто из претендентов в большей степени подходит на роль опекуна, а кто нет. Цель – решить дело так, чтобы максимальную выгоду от принятого решения получила Ванесса. В этом деле имелись определенные проблемы – здесь судья посмотрел в глаза взрослым участникам процесса, не сомневаясь, что они поймут истинное значение сказанных им слов, – которые существенно осложнили выбор наиболее подходящего местожительства для маленькой девочки. Каково бы ни было окончательное решение, судья выразил надежду, что участники процесса сохранят добрые отношения между собой, поскольку он не сомневался, что Ванессе нужны они все без исключения, вне зависимости от того, с кем она будет жить. Эта речь была необыкновенно длинной для этого славившегося своей немногословностью судьи. Откашлявшись, судья переложил несколько бумаг, внимательно посмотрел на Маргарет Фуллертон, затем на ее младшего сына.