– У генерала и миссис Брайс, – самодовольно ответила она, сознавая себя дочерью конгрессмена Азертона.

В этот миг Брэд почувствовал к ней неприязнь за ее высокомерие. Как сильно отличалась она от скромной Сирины, какой грубой казалась в сравнении с ней! Неужели это та самая хорошенькая девочка, с которой он провел так много времени в Нью-порте и к которой так страстно воспылал чувствами, когда прошлым летом приезжал в отпуск? Сейчас она уже не казалась ему такой привлекательной. Сидя в машине и отдавая водителю приказ отвезти их к нему домой, он искоса наблюдал за ней, разглядывая мягкие волны ухоженных волос, дорогую красную шляпку из велюра.

– Пэтти, что заставило тебя приехать сюда сейчас? – Брэд поднял стекло, отделявшее их от водителя, и смотрел прямо в глаза Пэтти. Он все время держался настороже, хотя и не мог объяснить почему. – Я же сказал, что постараюсь вернуться домой к рождественским праздникам.

– Знаю. – Петти старалась казаться беззаботной и веселой, и ей это почти удавалось. Почти… – Я так скучала… – Она игриво чмокнула его в щеку, вновь оставив след от губной помады. – Ты так редко пишешь мне… А что? Ты не рад, что я приехала сюда, Брэд?

– Нет. Вовсе нет. Просто я ужасно занят в данное время. И… – Он уставился в окно и подумал о Сирине, прежде чем вновь обратиться к Пэтти с явным упреком в голосе: – Следовало бы спросить у меня.

– Неужели? – Она вопросительно изогнула одну бровь, и вновь он уловил поразительное сходство Пэтти с ее матерью. – Ты сердишься?

– Нет, разумеется, нет. – Он похлопал ее по руке. – Но согласись, Пэтти, шесть месяцев назад здесь проходил фронт. У меня тут много работы. И мне будет нелегко заниматься делами, когда рядом будешь ты.

Отчасти в словах его была правда, но подлинная причина лежала гораздо глубже. Пэтти, казалось, это почувствовала и посмотрела на него испытующе.

– Понимаешь, папуля поинтересовался, что мне хотелось бы получить в качестве свадебного подарка, и я выбрала поездку. Конечно… – она взглянула на него слегка осуждающе, – если ты слишком занят, чтобы показать мне город, уверена, что генерал и миссис Брайс с удовольствием окажут мне эту услугу. К тому же я всегда могу отправиться в Париж. У папули там много друзей.

Это прозвучало настолько жалко и откровенно цинично, что Брэду стало не по себе. Он не мог не видеть контраста между закамуфлированными угрозами обратиться к «папуле» и восторженными воспоминаниями Сирины, которая шепотом рассказывала ему о своем отце, о его ссоре с братом, ее последствиях и политических преследованиях, которые в конце концов привели его к смерти. Что знала Пэтти о подобных вещах? Ничего. Она знала одно: ходить по магазинам, играть в теннис, проводить лето в Ньюпорте, посещать балы, носить бриллианты, ходить в клубы «Эль Марокко» и «Сток-клаб», крутиться, как на карусели, по вечеринкам в Бостоне и Нью-Йорке.

– Брэд… – Брошенный на него взгляд был отчисти сердитым, отчасти печальным. – Ты не рад, что я приехала к тебе?

Ее нижняя губа оттопырилась, но синие глаза сияли. Глядя на нее, Брэд спрашивал себя, есть ли на свете хоть что-то, что имело бы для нее значение. Как он догадывался, у нее только одно желание – всегда добиваться своего.

Еще летом он находил ее очаровательной, умной, женственной и намного привлекательнее девушек, с которыми водил знакомство до войны. Но теперь был вынужден признать, что единственное ее отличие от остальных, пожалуй, состояло в том, что она оказалась чуть умнее и немного хитрее их. Внезапно ему захотелось понять, не подстроила ли она всю эту помолвку. Вне всякого сомнения, она сознательно заставила его возжелать ее тело тогда, на скамейке в Ньюпорте. Колечко с алмазами казалось скромной платой за то, что таилось между ее красивых ног.

– Ну, Брэд?

Она все еще ждала ответа на свой вопрос, и ему пришлось заставить себя собраться.

– Да, Пэтти, я рад видеть тебя. – Но в голосе прозвучала нотка, свойственная несчастному, давно женатому мужу. Он не чувствовал себя любовником, сидя сейчас рядом с ней в машине, глядя на ее хорошенькое личико, на красную шляпку, на меховое пальто. – Я просто немного удивлен.

– Сюрпризы – приятная вещь, Брэд. – Петти сморщила маленький носик. – Я их обожаю…

– Знаю.

Он улыбнулся ей нежнее, вспомнив, как радовалась она его подаркам, цветам, небольшим вещицам, а однажды – поездке в экипаже, запряженном лошадьми, лунной ночью. Эту поездку он организовал специально для нее. Брэд напомнил ей о ней, и она улыбнулась.

– Когда ты собираешься вернуться домой? – Капризные ноты вновь появились в ее голосе.

– Не знаю.

– Папуля говорит, что мог бы устроить это довольно скоро, если, разумеется, ты позволишь ему это. – Пэгги подмигнула. – Вот был бы нам подарок к Рождеству.

Услышав ее слова, Брэд разволновался. Перспектива расстаться с Сириной до того, как он сам будет готов к этому, наполнила его тревогой. Он так крепко стиснул руку Пэтти, что, казалось, она заметила ужас, мелькнувший в его глазах.

– Пэтти, не смей никогда делать ничего подобного. Я живу своей жизнью и сам распоряжаюсь ею. Ты поняла?

Голос его прозвучал хрипловато, она внимательно всмотрелась в его глаза.

– Поняла? – повторил Брэд.

– Поняла, – поспешно ответила она. – И гораздо лучше, чем ты думаешь.

Он хотел было спросить, что она хочет этим сказать, но промолчал. Что бы она ни думала или подозревала, он ничего не хотел об этом слышать. Рано или поздно придется поговорить с ней. Предстоит сделать выбор, возможно, даже рассказать ей о том, что случилось в последние месяцы. Но не сегодня. Брэд понимал, что Пэтти поступила мудро, приехав именно сейчас. Если у нее и был шанс сохранить его подле себя, то только теперь. Она совсем не зря решила напомнить ему о себе, явившись собственной персоной.

– Боже праведный, Брэд! – Пэтти удивленно смотрела на дворец. – Это он?

Брэд кивнул.

– Но ведь ты всего лишь майор!

Эти слова нечаянно сорвались у нее с языка, и, рассмеявшись, она поспешила прикрыть рот рукой, затянутой в перчатку.

– Рад, что тебе понравилось.

Помогая ей выбраться из машины, Брэд отвлекся от одолевавших его мыслей, но все же ощутил, как по телу прокатилась нервозность. Он собирался отвезти ее к генералу, а не привозить сюда. Они наверняка столкнутся с Сириной, и Брэд боялся не справиться с ситуацией.

– Я быстренько покажу тебе дом, Пэтти, и отвезу к Брайсам.

– Я никуда не тороплюсь. Я отлично выспалась в самолете.

Петти счастливо улыбнулась ему и царственной походкой поднялась по ступеням в главный холл. Там один из ординарцев распахнул перед ней огромные двери, и Пэтти оказалась под великолепной люстрой. Она успела заметить огромный рояль, затем, повернувшись к следовавшему за ней Брэду, не в силах скрыть своего изумления, вопреки самой себе проговорила:

– Война – странная штука, а, майор?

– Абсолютно верно. Не хочешь ли подняться Наверх?

– Разумеется, с удовольствием.

Петти двинулась следом за Брэдом по лестнице, провожаемая взглядами ординарцев. Никто из них уже давно не видел столь эффектной женщиной. Буквально все в ней кричало о больших деньгах и высшем классе. Она выглядела так, словно сошла с обложки журнала «Вог», привезенного сюда, за четыре тысячи миль от дома. Ординарцы обменялись красноречивыми взглядами. Да, это девушка что надо. Один из ординарцев шепнул другому:

– Господи Иисусе! Приятель… ты только взгляни на эти ножки!

Брэд вел ее из одной комнаты в другую, знакомя с персоналом, работавшим в кабинетах, секретаршами, глядевшими на нее во все глаза. Они немного посидели в картинной галерее, где он обычно принимал гостей. Внезапно Пэтти пристально посмотрела на него и задала вопрос, которого он так боялся:

– Неужели ты не собираешься показать мне свою комнату?

Брэд провел ее в свой кабинет, намеренно миновав комнату со старинной, украшенной балдахином кроватью.

– Пожалуйста, если ты так хочешь.

– Конечно. Полагаю, она такая же роскошная, как и все остальные. Бедный Брэд, – шутя посочувствовала она, – до чего же трудную жизнь тебе приходится вести здесь! И думать, что люди жалеют тебя, все еще торчащего в послевоенной Европе!

Однако в том, как она это сказала, прозвучало нечто большее, нежели простое удивление или подтрунивание. В ее словах сквозило обвинение, подозрение, пренебрежение и раздражение. Брэд почувствовал все это, когда вел ее по мраморному холлу и распахнул чудесные резные двойные двери.

– Боже милостивый, Брэд! И все это для тебя?

Пэтти повернулась к нему и заметила, как он покраснел до корней волос. Ничего не сказав, Брэд вышел на балкон, пролепетав что-то по поводу прекрасного вида. Однако его привлекал не вид. Он мечтал хоть мельком взглянуть на Сирину. В конце концов, ведь это был и ее дом тоже.

– Я и понятия не имела, что ты живешь в такой роскоши, – рассеянно проговорила Пэтти, выйдя следом за ним на маленький балкончик.

– А что, ты против?

Он заглянул ей в глаза, стараясь понять, что же она чувствует на самом деле. Действительно ли она любит или же только хочет заполучить его? Этот вопрос он задавал себе вот уже в который раз.

– Не против… разумеется, нет… но это великолепие вынуждает меня спросить: захочешь ли ты когда-нибудь вернуться домой?

– Разумеется, вернусь. Со временем…

– Но пока нет?

Она пыталась отыскать в его взгляде другой ответ. Но в серых глазах таилась тревога, и он отвел взгляд в сторону. И тут же увидел Сирину, неподвижно сидящую под деревом. Брэд замер как зачарованный. Пэтти также увидела ее и быстро взглянула в глаза жениха.

– Брэд?

Он долго не отвечал, пристально вглядываясь в нечто совершенно новое, открывшееся ему в Сирине, нечто такое, чего он никогда не видел прежде: спокойное достоинство, торжественность и почти невыносимая красота. Ему показалось, что смотреть на нее – все равно что смотреть на небо, отраженное в спокойной водной глади, а остаться с Пэтти – все равно что плыть на утлом суденышке в вечно бушующем штормовом море.