— Ты в порядке?

— Да, я в порядке. Просто немного в затруднительном положении.

Тишина.

— Ээ…

— Ты можешь как-нибудь за мной приехать?

Снова тишина.

Я прямо слышу, как он щурит карие глаза.

— Ты уверена, что ты трезвая?

— Да.

Снова шорох. Похоже, он в движении.

— Где ты?

Я прижимаюсь к камню и улыбаюсь.

— Даффи.

— Даффи, Даффи… — он пытается определить координаты бара. — Окей. Дай мне десять минут.

— Хорошо.

— Возвращайся в помещение, чтобы согреться. Я напишу тебе, когда буду в квартале.

— Хорошо, я так и сделаю. — Сдерживаю улыбку. — И спасибо тебе.

Ретт хмыкает. Я представляю, как он надевает спортивные штаны, натягивает их на худые бедра.

— Сейчас буду.

И он здесь, приехал я имею в виду. 8амечаю его через восемь минут, знакомый черный джип подъезжает к обочине перед захудалым баром.

Я толкаю дверь, делаю одиннадцать шагов по тротуару, сумочка висит на цепочке через правое плечо.

Ретт уже выскочил из машины, подбегает ко мне, опередив у пассажирской двери, его глаза быстро, едва заметно сканируют мое тело.

Я снова дрожу, но не от холода.

— Эй. — Он улыбается мне сверху вниз, обходя стороной, чтобы я могла запрыгнуть.

Делаю паузу перед тем, как забраться внутрь, выдыхая:

— Эй! — И сама рассматриваю его фигуру: серые спортивные штаны низко висят на бедрах. Темно-серая футболка Айовы плотно облегает его широкие плечи. Коричневые кожаные шлепанцы, несмотря на холод.

Пальцы ног виднеются из-под штанов. Мило.

Я задеваю его, хватаюсь за дверь, чтобы не упасть, наклоняюсь слишком близко; Ретт пахнет свежим душем.

Чистый.

Мужской.

Как одеколон, мыло и свежий воздух.

Или может это просто свежий воздух…

Я не могу сказать, приклеены ли его глаза к моей заднице, когда забираюсь внутрь, но на всякий случай медленно поворачиваю бедра. Неторопливо пробираюсь на сиденье. Пристегиваюсь. Смотрю, как он трусцой возвращается на водительское место.

Сдерживаю улыбку, когда он проверяет движение, прежде чем открыть дверь.

Провожу ладонью по прядям своих длинных волнистых волос. Они спадают на одно плечо, гладкие и шелковистые, вниз по изгибу груди.

— Спасибо, что заехал за мной.

— Без проблем.

— Не знаю, как тебя и благодарить.

Черт, это прозвучало пошло? Непристойно? Как будто я предлагала ему заплатить за мою поездку минетом

Почему я думаю об этом? Господи, Лорел, почему ты думаешь о том, что у него в штанах?

Рррр!

Радио начинает играть медленную песню о любви, которую после сегодняшнего вечера я не услышу, не подумав о Ретте. Он протягивает руку, поворачивая кнопку громкости влево. Убавляет звук, так что все, что у нас есть для компании, это звук двигателя машины.

Под уличными фонарями я изучаю его профиль, в животе у меня порхают бабочки. Они поднимаются, распрямляют крылья, начинают трепетать от очертания его нижней губы и изгиба греческого носа.

Ретт откашливается.

— Итак.

Он такой неуклюжий и милый. Я хочу забраться к нему на колени, но почти уверена, что он взбесится, нажмет на тормоза и врежется в столб, ранив нас обоих.

Мы не можем этого допустить, не так ли?

Его запах заставляет меня ерзать на сиденье самым лучшим образом.

Я сглатываю, пытаясь сосредоточиться на дороге.

— И чем ты в итоге занимался сегодня вечером? — хриплю я, возясь с пряжкой на сумочке.

Он ерзает на сиденье.

— Да особо ничем. Принял душ, когда вернулся. Проверил несколько работ.

Дипломные работы, вау, он такой умный.

Боже, как я это люблю.

Ретт бросает на меня косой взгляд, его глаза бегают по моим ногам в темноте. Моей груди. Моим волосам.

— А как насчет тебя?

— Я думала, мы с кузиной проведем спокойную ночь с друзьями. В винном баре или еще где-то, но вместо этого мы оказались у Даффи. Она запала на одного из сигов, и они устраивали там вечеринку сегодня вечером.

— Разве вы с друзьями не договорились не оставлять друг друга в одиночестве? Кто отвезет остальных?

Я смотрю на него с недоверием: он слушал, как мы с Алекс спорили на крыльце той вечеринки о том, что никогда не оставим друг друга в одиночестве?

Думаю, да. Он действительно слушал.

— Я думаю, Алекс планирует привести этого парня Джона к себе домой, ну, ты понимаешь. — Заниматься грязным, бессмысленным сексом. — Значит, ей на меня наплевать, особенно когда она выпьет.

— Не круто.

— Поверь мне, мы повздорили о том, что она позволила мне уйти.

— Повздорили?

— Поговорили. Она разозлилась, что я хотел уйти, пока она пыталась изменить своему парню, который, кстати, тоже был там.

— О. Правда? — Клянусь, я слышу, как он краснеет.

— И раз уж так холодно …

— Ни в коем случае нельзя идти домой одной. — Он кивает, подтверждая мою мысль. Крепче сжимает руль. — Ужасная идея.

— Я рада, что ты был дома.

— Да, это я, старый надежный, — язвительно замечает он. — Всегда дома.

— Ты был первым, кому подумала позвонить.

Потому что если я что-то и узнала о Ретте Рабидо, так это то, что могу на него положиться. Он сильный и надежный, я знаю это всей душой. У него есть качества, которые, как я начинаю понимать, более ценны, чем откровенная сексуальная привлекательность.

Мы быстро добираемся до нашего квартала, поворачиваем направо, потом налево, пока я не вижу оба наших дома.

— Если хочешь, можешь припарковаться у своего дома. Остаток пути я могу пройти пешком.

— Ни за что. Холоднее, чем у ведьмы под си…

— Что, прости? У ведьмы что?

— Ничего.

Сиськой? Он собирался сказать «сиськой»? Не может быть. Не Ретт.

Мои щеки заливает жар.

— В любом случае, спасибо за помощь.

— Без проблем.

Я касаюсь его предплечья.

— Серьезно. Спасибо, что приехал за мной.

— Не за что. Ты не прервала ничего важного.

Прервала.

— И все же я ценю это.

— Я сделаю это для любого из моих друзей.

— Друзья.

Верно.

Прочищаю горло, поправляю сумочку на коленях, мой маленький домик в конце улицы на виду. Ретт притормаживает, останавливаясь у обочины.

Мы сидим в темноте, пока он не заглушает мотор и не открывает дверцу. Идет к пассажирской двери. Открывает ее, как джентльмен, чтобы я могла спуститься, его взгляд находит бледную полоску обнаженного живота, прежде чем с тоской отстраниться.

Это было мимолетно, но я уловила.

Спускаюсь на улицу, один длинный шаг за другим. Он провожает меня до входной двери, позвякивая ключами в одной руке и сжимая сумочку в другой.

Я пробегаю голодными глазами по его телу, ничего не могу с собой поделать. Не видела его больше суток, а теперь, когда я увидела фотографии Ретта в борцовском синглете, ну…

Теперь мое тело не остановить.

Он слегка вздрагиваю, ударяясь спиной о входную дверь. Я смотрю на него в тусклом свете единственной лампочки на крыльце, сквозь прохладный осенний воздух.

— Еще раз спасибо.

— Без проблем.

— Хочешь войти?

Парень переминается с ноги на ногу, засунув обе руки в карманы серых брюк, и непроизвольно натягивает ткань на промежность. Я стараюсь не таращиться на его выпуклость, но не могу.

— Лучше не надо.

У меня опускаются плечи. Лучше не надо? Что это значит?

— Тогда ладно. Думаю, пора прощаться?

Боже, не могу не думать, что это то, что я бы сказала, если бы это было первое свидание.

— Bonne soirée, Лорел. — В темноте трудно разглядеть выражение его лица, потому что нависающий над крыльцом навес скрывает глаза, но я достаточно хорошо вижу его рот, чтобы уловить намек на сомнение.

Нерешительность. Неуверенность.

— Означает ли Bonne soirée, спокойной ночи? — шепчу я, не сводя глаз с его рта.

— Oui. — Его глаза улыбаются на фоне темно-шоколадного цвета, теплые и милые. Скромно и мило.

«Я должна знать, как чувствуются эти губы», — шепчет тихий голос внутри меня.

Я должна знать, как они чувствуются, прижимаясь к моим. Я должна знать, каково чувствовать свежевыбритую кожу его шеи на своей щеке. Как пахнет.

Если не узнаю в ближайшее время, это может быть конец для меня.

Поэтому роняю сумочку на землю рядом с ботинками. Подхожу ближе, наклоняюсь, сокращая расстояние между нашими губами, нашими телами.

Когда моя грудь касается его груди, и я закрываю глаза, чтобы вдохнуть его лосьон после бритья, дыхание со свистом выходит из моих легких. Одеколон, дезодорант, чтобы это ни было, это божественно.

Веки трепещут, закрываясь, когда кончик моего носа касается гладкой стороны его шеи, вдыхая его кожу.

— Лорел, — осторожно хрипит он, выпрямив спину. — Ты пьяна?

Его дыхание пахнет мятной зубной пастой.

Я совершенно уверена, что хочу его облизать.

Прижимаюсь еще ближе, жар, исходящий от его твердого мужского тела, опьяняет сильнее, чем любое ощущение, которое я чувствовала в течение многих лет.

— Нет. — Никогда в жизни не была так трезва. — Я не пьяна… не от алкоголя.

Приподнявшись на цыпочки, мне нужен всего лишь дюйм, чтобы дотянуться до его рта. Грудь прижимается к его груди, мои губы касаются его, оставляя едва заметный след. Тело Ретта застывает, приросшее к крыльцу, дыхание покидает его тело так быстро, что я чувствую, как его сердце бьется в такт моему.