Он в фиолетово-желтой синглете из Луизианы. Несколько командных фотографий. В окружении товарищей по команде в тренировочном зале.

Согнувшись в том, что подписано как «защитная стойка».

Там так много его фотографий и статей, что я могла бы часами сидеть и щелкать по ним.

Мое лицо горит от воспоминаний о Ретте в его борцовском костюме, от вида его мускулистых, потных мышц, становящихся все более очерченными с каждым годом.

Защита челюсти и ушей.

Его бедра.

О, Боже мой, его бедра.

Его член под эластичным материалом.

Я смотрю на это место между его ног, прижимая к себе монитор, изучая экран, как извращенка, как похотливый подросток.

Предполагала, что у него великолепное тело, но видеть его полуголым?

Господи, у меня от него трусики мокрые.

Я увеличиваю изображение Ретта: он заложил руки за голову, переводит дыхание, на груди блестит пот под яркими огнями стадиона. Его мускулистые бицепсы напряглись. Вены вздулись от повышенного адреналина.

Обтягивающий черный спандекс, который так мало оставляет воображению.

Чувствительный бугорок между моих бедер пульсирует, и я сжимаю ноги вместе, чтобы облегчить давление, нарастающее там.

Этот сеанс фотопросмотра, серьезно, лучше, чем порно.

Дело только в этом парне? Он настоящий, досягаемый и живет всего в девяти домах отсюда.

Я представляю, как мы могли бы красться мимо наших соседей. Представляю, как он влезает в мое окно и будит меня, уткнувшись лицом мне между ног. Его руки скользят по моей коже, под рубашкой, в белые шорты.

Представляю, как я запускаю руки под лямки этой черной майки, скольжу ими вниз по его мускулистым бицепсам, руки тянутся вниз по влажной, покрытой потом груди.

— Эй, что ты делаешь? — Мой сосед по комнате стоит в дверях, упершись рукой в дверной косяк, выгнув брови.

— Боже мой, Донован, Господи Иисусе!

— Напугал тебя, да? Что ты здесь делаешь?

— Ничего! Господи Иисусе. — Черт, я это уже говорила? — Ты меня до смерти напугал. Ты никогда не стучишь?

Я захлопываю ноутбук с глухим стуком, сердцебиение ускоряется в тревожном темпе.

Он смеется.

— На что ты смотрела? Ты выглядишь странно. — Донован прищуривает глаза. — Твое лицо такое же красное, как и твои чертовы волосы.

— Ничего, Господи, Донован!

— У тебя чертовски виноватый вид. Просто скажи мне, что ты смотришь, и я оставлю тебя в покое.

— Нет, не оставишь.

— Ты права. Так что просто скажи мне. — Его ухоженные брови поднимаются, и любопытный засранец смеется, шевеля пальцами. — Я хочу посмотреть. Научись делиться, Бишоп.

— Нет. — Я обнимаю свой ноутбук. — Мой.

— Скажи мне, что это! — скулит он, входя в комнату, его большое тело заполняет мое личное пространство. Он иногда такой надоедливый.

— Убирайся! — Я говорю, как ребенок, который говорит своему надоедливому брату, чтобы тот убирался из ее комнаты. — Серьезно, я не шучу.

— Ты никогда так себя не ведешь. — Вместо этого он садится на край кровати и кладет подбородок мне на спинку. — Серьезно, ты смотрела порно?

— Серьезно? Нет! — Это было нечто лучшее. Мои трусики такие влажные, что с тем же успехом я могла и смотреть порно.

— Если это не порно, не то, чтобы я осуждаю, то какого черта ты ярко-красная? Скажи мне. — Он поднимает два пальца, как бойскаут. — Никакого осуждения. Я дрочу по крайней мере дважды в день.

Отвратительно.

— Мне не нужно было этого знать.

— Ты можешь сказать мне, прежде чем я повалю тебя на землю?

Повалить меня на землю? Мое красное лицо становится теплее, воображение берет надо мной верх, и я вижу Ретта, борющегося со мной на земле.

Я почти дрожу от восторга.

— Ладно, ты победил. Я рассматривала фотографии Ретта. Он тот парень, который… ну, ты знаешь… — интонация моего голоса передает смысл, и Донован кивает.

— Парень, которому Александра подначила тебя послать сообщение, к которому ты не подкатывала?

— Точно.

— Давайте посмотрим его в действии, давай, давай. — Он нетерпеливо подпрыгивает на кровати. — Ты же знаешь, я не могу устоять перед мужчинами в трико.

Я открываю ноутбук. Ввожу мой пароль ловкими, нетерпеливыми пальцами.

Он заглядывает мне через плечо.

— Ты определенно хочешь написать ему прямо сейчас, не так ли?

— О Боже, конечно. — Я нажимаю на окно браузера. — Так плохо.

— Где он в эти выходные?

— Кажется, он возвращался домой из Пенсильванского университета.

— Штат Пенн? Ву, фантастика.

Донован кладет мой ноутбук к себе на колени, внимательно изучает изображение Ретта на экране. Одну фотография за другой. Щелкает по одной, увеличивает. Изучает его. Щелкает другую, потом еще, и все без единого слова.

— Ну. — Вздыхает мой сосед по комнате. — Он точно не Тэд Стэнвик.

— Тэд? — Возмущенно фыркаю я. — Серьезно, Донован? Какого черта ты о нем вспомнил? Тьфу.

Тэд был парнем, с которым я встречалась в прошлом году в течение четырех долгих, изнурительных месяцев. Такой же великолепный, как и тщеславный. Тэд — стереотипная копия загорелого, высокомерного, привилегированного студента, спортсмена с вращающейся дверью партнеров по постели.

Не знаю, о чем я думала, прыгая на ту карусель; быть его девушкой было эмоционально истощающим.

Секс был роботизированным и рутинным.

Член? Средний.

Свидания? Несуществующие.

Общение? Ещё хуже.

Сравнивать Ретта с Тэдом несправедливо, несмотря на очевидные физические различия.

— Он совсем не похож на Тэда.

Он лучше.

Ретт забавный, обаятельный и освежающе незаинтересованный.

Растерянный. Простоватый. Наивный. Сделайте ваш выбор.

— Что ты собираешься делать?

— Понятия не имею. — Я грызу ноготь большого пальца. — Думаешь, мне стоит написать ему?

Донован кивает, возвращая мне ноутбук.

— Нет, я имею в виду… что ты собираетесь с ним делать?

— Честно говоря, пока не знаю.

— Он тебе нравится?

— Думаю, да. То есть, да. Начинает.

— Как с чувствами и всей фигней?

Я шлепаю его и сталкиваю с кровати.

— Донован!

Он встает и направляется к двери.

— Я оставлю тебя наедине, но в следующий раз тебе лучше сообщить подробности. Никаких игр с ним. Парни ненавидят это дерьмо.

— Ладно, обещаю.

Держа телефон в руке, я просматриваю нашу последнюю цепочку сообщений.

Печатаю сообщение: Эй!..


Ретт


— С кем ты разговаривал? — Спрашивает Гандерсон, бросая свое долговязое тело на сиденье позади меня. Он вторгается в мое личное пространство, опираясь своими узловатыми локтями на мой подголовник, заглядывая поверх сиденья в мое пространство. — У тебя такой мечтательный вид и все такое.

Мы в автобусе на обратном пути из Пенсильвании после одной из самых больших побед Айовы в сезоне: победы над штатом Пенн с самыми высокими показателями.

Я только что закончил разговор с отцом, когда Гандерсон плюхнулся на сиденье, разговор, в котором я сообщил родителям о четырехсотдолларовом счете за блинную.

— Ты разговаривала с Лорел? Ты сегодня с ней встречаешься?

У меня вертится на языке сказать ему, чтобы он не вмешивался в мои дела, но вместо этого я говорю:

— Это был мой отец. — Я вытягиваю шею, чтобы посмотреть ему в глаза. — Мне пришлось объяснять насчет четырехсот долларов с кредитной карточки.

— Упс, мой косяк. — Мой сосед съеживается. — Как все прошло?

— Ужасно.

— Ему плевать, что ты только что побил Пенн? Я имею в виду, это же, бл*дь, штат Пенн.

— Не совсем, когда дело касается денег, которых у него нет. — Я сужаю глаза в щелочки. — Весь разговор был чертовски дерьмовым.

Дерьмово — это еще мягко сказано. Мои родители, в особенности отец, были так чертовски злы, что весь звонок был в основном его гневом. Он разозлился, и это понятно.

— Я все ждал, когда ты позвонишь, — сказал папа вместо приветствия, когда я набрал его после победы.

— Ты уже видел?

— Да, Ретт, — сказал он саркастически. — Я уже видел. Мы проверяем выписку с твоей кредитной карты и твоих братьев несколько раз в неделю. Я уже несколько дней жду, когда ты позвонишь и просветишь меня.

В трубке повисла мертвая тишина, пока я подбирал слова, чтобы объясниться.

— Нас было пятнадцать человек, и мы пошли обедать всей командой…

— Они сунули тебе счет, — перебил он без тени веселья в голосе.

— Да.

Мой старик фыркнул в трубку.

— Этого бы не случилось, если бы…

— Если бы я не перевелся? Да, я знаю. — Потому что мои родители никогда не упускают случая напомнить мне о своем разочаровании тем, что я в Айове.

— Полагаю, этим летом ты будешь работать.

— Мне не придется. Мои соседи по комнате делят мою половину арендной платы, чтобы компенсировать деньги.

— Не в этом дело, Ретт.

— Но, папа…

— А я позвоню твоему тренеру. Это дедовщина полная чушь, ты понимаешь это? Твоя мать вне себя от беспокойства. Что еще они с тобой сделали?

Я плюхнулся на свое место в автобусе, понизив голос.

— Папа…

— Что за операцию они там проводят? — спросил он, повышая голос.