– Она благополучно вернулась прошлой ночью, и, похоже, без особой помощи с твоей стороны.

Вульф почувствовал, как краска заливает его лицо под насмешливым взглядом старика. Прежде чем сакс успел возразить, колдун продолжил:

– Я запрещал ей выходить одной в дневное время, но она обманула меня и сбежала, пока я спал. – Видя, что Вульф уже открыл было рот, чтобы оправдаться, он сказал: – Можешь упрекать меня, но признайся, что и ты проспал все так же, как я!

Вульф скрипнул зубами. И тут же заметил, что две пары широко раскрытых голубых глаз испуганно наблюдают за их ссорой.

– Да, – старик тряхнул головой, и седые волосы блеснули точно иней, – моя вина в том, что я не смог удержать ее рядом с собой в безопасности.

Старику было неловко вслух признавать свои ошибки. Он понимал, что сакс потребует объяснений.

– Вортимер, как и ты, был охотником до ее красоты. А после того, как я отверг его похотливые домогательства, это у него превратилось в манию. – Вульф слушал его с удивлением. Неужели этот смертный не боялся чар, стоящих на страже ее волшебной красоты? – Я отказался отдать ему Брину. Я сказал, что ее сыну нужен более достойный отец. И этот трусливый подлец отступил, он боялся столкновения со мной. Но теперь это случилось, и он заплатит сполна.

– Конечно, он заслужил самое страшное наказание, я согласен с тобой. Но не забывай, что главная цель для нас – спасти Брину во что бы то ни стало!

Саксу очень хотелось подойти и хорошенько встряхнуть старика, чтобы перепутавшиеся мысли в его голове встали на свои места и они скорее начали бы действовать, оставив разговоры.

– Солнце уже клонится к вечеру. Поспешим же, чтобы твою внучку не постигла такая же печальная участь, как и твоего сына. Оставь свою гордость в покое. Это всего лишь слова!

Вдруг, совершенно неожиданно, хитрая улыбка блеснула из-под седых усов, и в суровых черных глазах заиграли лукавые огоньки.

– А я-то думал, помнишь ли ты нашу встречу на Винвидском поле?

Вульф скрипнул зубами. Опять эти штучки со сменой настроения! Чертов старик! Сначала он в отчаянии, потом бесится от злобы, готов разорвать разбойников на части, а теперь тратит время еще и на воспоминания! Пытаясь изо всех сил скрыть свое раздражение, сакс ответил:

– Я узнал твой голос сразу же, как только очнулся, – я прекрасно помнил тебя и думал, ты собираешься отплатить мне за все.

Глиндор улыбнулся, но глаза смотрели сурово. И Вульф не мог понять, что колдун имел в виду. Бесстрастным голосом колдун сказал:

– Действительно, наша цель – увидеть Брину свободной и невредимой. Но я боюсь, что Вортимер очень хорошо продумал свой коварный план.

И к еще большему раздражению Вульфа, Глиндор, произнеся эти непонятные слова, повернулся и направился к ближайшему дереву. Там он пробормотал какое-то заклинание и сломил две длинные толстые ветви. Затем он расстелил на земле свой широкий плащ и, привязав его углы к жердям, перевалил тело волка на эти самодельные носилки.

– Вот таким же образом мы и тебя притащили в пещеру из ущелья. Пришлось, конечно, мне изрядно попыхтеть.

Терпение никогда не входило в число достоинств Вульфа, вот и сейчас он дрожал от негодования.

– Ты говоришь, что Вортимер хорошо продумал свой план, а потом идешь заниматься какой-то чепухой. Думаешь, я так и буду стоять здесь и терять время, глядя, как ты тут возишься? Отвечай сейчас же, что это значит, а то мне придется выбивать из тебя слова.

Глиндор мрачно огрызнулся:

– Успокойся же, говорю тебе. Даже я не могу сокрушить камни, – его глаза сурово смотрели из-под косматых бровей.

Вульф решил, что старик, должно быть, совсем выжил из ума – сколько же можно говорить загадками!

– Камни? – недоуменно спросил он Глиндора.

– Вортимер знал, что мои чары не в силах проникнуть сквозь каменные стены. И тогда он воздвиг башню из камней древних римских дворцов. И в этом укрытии он сейчас, наверно, пирует вместе со своими нечестивыми прихвостнями. – Он немного помолчал и добавил: – А раствор, скрепляющий камни этой башни, замешан на его страсти к моей внучке. В ночные часы Брина была в безопасности, особенно в ночь полной луны. Я запрещал ей ходить одной в дневное время, но она не послушалась.

Старик стоял, понурив седую голову. Казалось, он еще больше постарел за последний день. Затем он вздохнул, поднял концы двух жердей и подтащил их поближе к ослу. Вульф помог Глиндору закрепить жерди по бокам простого кожаного седла.

Взглянув еще раз на Фрича, неподвижно лежавшего на плаще, Вульф решительно сказал:

– То, что не может сделать твоя магия, попытаюсь сделать я своими силами.

Искренняя сердечная улыбка заиграла на морщинистом лице старика впервые за последнее время.

– Это достойный ответ. Объединим же наши усилия, и цель будет достигнута.


Брина сидела на маленькой скамеечке около огромной, богато убранной кровати. Обе руки она прижимала к животу, стараясь унять боль от толчков, полученных при бешеной скачке. Девушка чувствовала себя непривычно и скованно в длинном платье цвета васильков. Оно было так тесно, что трудно было дышать. Брине никогда не приходилось носить таких богатых нарядов, но как ненавистны были ей даже прикосновения к этой гладкой шуршащей ткани! Она отняла руки от живота и безвольно опустила их.

– Какую ленту вы предпочитаете, госпожа, серебряную или голубую? – Глаза толстой молодой служанки светились страхом и любопытством, ведь поговаривали, что эта девушка – настоящая колдунья.

Украшения никогда не интересовали Брину, и она не знала, что ответить служанке, которая стояла, держа по ленте в каждой руке.

«Если я не буду хорошо причесана и одета, ей, конечно, попадет от хозяина», – подумала Брина и с мягкой улыбкой указала на серебряную ленту.

Служанка, польщенная таким обращением, залилась краской. Теперь она расскажет всем слугам на кухне, что подружилась с колдуньей.

– У вас тут часто бывают такие гостьи, как я? – Брина принялась осторожно расспрашивать туповатую служанку, чтобы узнать хоть что-то, что поможет ей выбраться из этих каменных стен в родной лес, под покровительство тайных сил природы.

Сейчас ее больше всего интересовало, куда они дели ее собственную одежду и мешочек, привязанный к поясу, с волшебным кристаллом. Наверно, все припрятала та старая карга, которая поливала Брину горячей водой из большого оловянного кувшина, пока та сидела, зажмурившись, в дубовой лохани.

«Она с самого начала показалась подозрительно жуликоватой», – думала девушка, пока ловкие пальцы служанки быстро разбирали на прядки ее черные блестящие волосы. Толстушка аккуратно вплетала серебряную ленту в толстую косу и ответила:

– Таких гостей, как вы, госпожа, у нас никогда не бывало. Здесь никогда не принимают женщин. Но гостей приезжает к нам много, особенно сегодня.

Сердце Брины упало и застыло в отчаянии. Мало шансов выбраться слабой безоружной девушке из каменной башни, полной незнакомых мужчин. А тот, кто попытается проникнуть сюда, чтобы спасти ее, может быть убит. Эта мысль больше всего тревожила и угнетала ее. Дед был бессилен в этих каменных стенах, а сакс не мог противостоять разбойникам, превосходящим его числом и вооружением. «Мне надо самой выбираться отсюда, чтобы не ставить под удар моих близких», – рассудила девушка.

Когда ее тащил сюда на плече один из стражников, ей удалось заметить, что эта комната находится прямо над большим залом для пиров и, видимо, представляет собой личные покои принца. Когда тяжелая дверь за ней захлопнулась и засов был задвинут снаружи, Брина первым делом осмотрела место своего заточения. Прочные стены отделяли ее от источников ее духовных сил, и она впала в уныние.

Теперь же она изо всех сил старалась восстановить душевное равновесие и говорила себе: «Отбрось все эмоции, призови на помощь логику и здравый смысл. Реши для себя, что нужно делать, и действуй, пока возможности не упущены!»

– Где же моя старая одежда? – спокойно спросила Брина, стараясь скрыть любопытство.

Служанка, сосредоточенно заплетающая серебряную ленточку во вторую косу, ответила, что не знает и что толку волноваться о старых тряпках, когда есть такое прекрасное новое платье. Брина опустила глаза, не выдавая разочарования. Пока руки служанки быстро делали свое дело, девушка мысленно отметила, что из этой комнаты лишь один выход, и дверь эта ведет на ту крутую лестницу, по которой ее тащили.

А зал внизу, видимо, был полон пирующими: шум, крики и звон бокалов не смолкали ни на минуту.

Закончив прическу, служанка отступила на шаг и промолвила, любуясь своей работой:

– Ну вот и готово, госпожа.

Брина с удивлением смотрела в большое серебряное зеркало: две тяжелые толстые косы сбегали вниз по высокой груди, выпиравшей из-под туго зашнурованного сзади платья. Словно черные змеи они струились, перевитые серебряными лентами, оканчиваясь на уровне округлых бедер, выступавших под гладкой синей тканью. Ей никогда еще не случалось носить такую одежду и прическу, она зарделась от смущения и стала еще очаровательнее. Она дрожала при мысли, что ей сейчас придется в таком виде появиться перед толпой хмельных незнакомых мужчин, но в глубине души жалела, что Вульф не может полюбоваться ее нарядом.

«Нет, ни за что не приходи сюда, – подумала она, – здесь слишком опасно!»

Молодая служанка заметила, что красавица перед зеркалом облизнула губы, и усмехнулась. Конечно, эта колдунья знает, как понравиться мужчинам. И это несложно при ее внешности.

– Вишневые губки понравятся принцу, не сомневайтесь, госпожа!

Брина резко повернулась, закусив губу еще сильнее. Смысл слов, сказанных служанкой, заставил ее покраснеть от гнева.

Толстушка решила, что причина этому – необычайная стеснительность, и склонилась в почтительном поклоне:

– Госпожа, пришло время спуститься в зал. Принц ждет вас.