– Сочувствую. Все же это были твои мама и сестра, – немного смягчившись, произнесла Маха.

– Я… Я не знаю, что сейчас чувствую. Наверное, я должен сейчас рвать на себе волосы от горя. Я же потерял родную маму и сестру, но, почему-то я не особо огорчился. Наверное, ты думаешь, что я такое же чудовище, как и моя сестра? – спросил Виталик, пристально глядя на Маху.

– Не без этого, – честно призналась Маха. – Я не знаю… Ты и Настя… Вы внешне так похожи. Но ты, кажется, другой. Хотя, я не знаю…

– Знаешь, они ужасно со мной обращались. Я мечтал, чтобы они сдохли, а умер почему-то папа. Это они его доконали, довели до инсульта, – шевеля желваками, сказал Виталик и обессилено сел на диван.

– Сочувствую, – вздохнув, сказала Маха.

– Спасибо, если ты по поводу отца. Мама родила меня, когда ей было семнадцать, представляешь? – спросил он, глядя ей в глаза.

Маха заметила, что они у него сейчас такие грустные, в них столько боли, но это вовсе не от утраты мамы и сестры, а из-за воспоминаний об изгаженном ими детстве.

– Семнадцать?! Как мне сейчас. Не представляю такого кошмара, – невольно произнесла Маха.

– Вот и мама считала меня кошмаром всей своей жизни, – рассмеялся Виталик. – Она меня не любила, но это еще полбеды. Когда родилась Настя, она только с ней и носилась. Я словно вообще перестал существовать на свете. Мы с папой были только рады, что на нас перестали обращать внимание и пилить из-за каждого пустяка. Когда приезжал дядя Стеша, мы спешно уходили в поход, шли на рыбалку или ехали к папиным друзьям. Настя ведь от дяди Стеши, правда?

– Угу. Я сама об этом совсем недавно узнала, – кивнула Маха.

– Я давно догадывался, – хмыкнул Виталик. – Это маленькое чудовище меня сживало со свету с раннего детства. Она младше меня на девять лет, но это не мешало ей меня третировать. Прикинь, двухлетняя малявка уставится на меня своими глазищами и у меня начинает адски болеть голова, а она смеется. Бывало, даже кровь носом шла. Тогда она так радовалась, что хотелось ей шею свернуть.

– Да… Не повезло тебе с сестрой, впрочем мне тоже, – рассмеялась Маха.

– Пожалуйста, не смейся так. Сейчас ты похожа на нее, – передернул плечами Виталик.

– Может, не так уж мы и отличаемся, – задумчиво ответила Маха.

– Я свалил от этих мегер, как только закончил девятый класс. Мне тогда было пятнадцать. С детства мечтал уехать от них за тридевять земель, вот и решил стать моряком. Поступил в мореходку, потом отслужил три года на флоте. Понял, не мое. Потом ушел в торговый флот. Но хрен редьки не слаще. Когда единственной радостью моряка становятся портовые шлюхи и бухло, это не жизнь. Я как получил письмо от дяди Стеши, уволился и примчался сюда. Он написал, что все очень плохо, но все оказалось еще хуже, – сделал очевидный вывод Виталик и снова поднялся с дивана.

Он стал взад-вперед ходить по комнате, нервно о чем-то думая. Маха предложила ему чай. Немного успокоившись, за чаем Виталик разговорился, рассказывал смешные истории из моряцкой жизни. Маха хохотала до слез, удивляясь, как же природа пошутила, создав брата и сестру такими разными, но внешне похожими, как близнецы. Виталик много читал и знал, сражал наповал убойным чувством юмора. Маха не без оснований предположила, что он умеет хорошо ладить с девушками и имеет немалый опыт в этом деле.

Маха предложила Виталику временно пожить в комнате Кеши. Они вместе ходили к Степану в больницу, а потом гуляли по Москве. За несколько дней Маха и Виталик стали хорошими друзьями. Маха показывала ему Москву, водила по музеям и паркам, показала потрясающую воображение панораму города, открывающуюся со смотровой площадки Останкинской башни. Они весело болтали, сидя в кафешках, фотографировались вместе на Красной площади, на фоне Большого театра и в других интересных местах, которыми изобилует наша столица. Маха заметила, что Виталика все время тянет к воде. Он был в восторге от прекрасного парка Северного речного вокзала, не зная, что именно там разбилась Настя. Хотя, знай он, это вряд ли изменило бы его отношение к такому чудесному уголку природы в шумном мегаполисе.

Виталика ждало одно тяжелое испытание. Он, как ближайший родственник, должен был что-то делать с телами матери и Насти. Не оставлять же их в больничном морге до полного выздоровления Степана? Виталик организовал их кремацию и вернулся в дом Махи с двумя похожими на цветочные вазы урнами.

– Куда их деть? – спросил он у Махи.

– Не знаю… Поставь в шкаф в большой спальне. Пусть папа решает, что с ними делать, – отмахнулась Маха.

В таком виде она готова была потерпеть соседство Лены и Насти под своей крышей.

Вернулся Степан. Он удивился изменениям в доме, но ничего говорить не стал. Он сам, долгими часами лежа в больничной палате, мечтал, как поганой метлой вышвырнет из своей жизни все воспоминания и напоминания о Лене, Насте и том периоде своей жизни. Теперь его жизнь стала неразрывно связана с Махой и ни о ком другом он даже слышать не хотел.

Степан сильно похудел и был бледен, но то, что он сумел выжить, уже являлось подвигом со стороны его организма. Он много времени проводил в саду. Самым большим испытанием для него стала лестница в доме. Вначале Степан с большим трудом поднимался на второй этаж, но уже через несколько дней бодро шагал по ступеням.

Он обрадовался приезду Виталика и с удовольствием заметил, что они с Махой подружились. В глубине души Степан боялся, что Маха ожесточится, и, не дай Бог, станет похожа на бездушную Настю, но у его девочки осталось по-прежнему доброе сердце. Чем лучше он узнавал Маху, тем больше понимал, что Нина в свое время не зря вложила столько доброты в своих детей. Осталось только вернуть в родной дом Кешу. В этом деле Степан очень надеялся на помощь Виталика. Разве можно его маленькую девочку отпускать одну неизвестно куда?! Она ведь совсем еще ребенок!

Маха проснулась от чувства непонятного сладкого томления, от того, что ее кто-то в темноте ласкал между ногами. Она извивалась от наслаждения, не зная кричать ей или звать на помощь.

– Поднимешь шум, останешься неудовлетворенной, – прошептал подползший к ее уху Виталик. – Не вредничай, Маха! Я же вижу, что тебе не хватает любви. Готов поклясться, что у тебя и парня то нет! Я буду очень нежным, обещаю…

– Уйди! Я не хочу тебя! – как можно более строго сказала Маха, но ее слова прозвучали как мольба продолжить начатое.

– Ты так говоришь из вредности, а твое тело просит, чтобы я остался и расположился в нем с комфортом, – рассмеялся Виталик, целуя ее в губы и лаская маленькие остроконечные груди. – Я не стану с ним спорить. Оно хочет любви больше всего на свете. Разве нет?

– Ненавижу тебя… Ты такой… – начала фразу Маха, но так и не нашла подходящих слов, чтобы ее закончить.

– Сексуальный? Красивый? Спасибо, я знаю, – самоуверенно заявил Виталик, снова сползя вниз и впившись в нее поцелуем. – М… Ты вкусная!

– Ты такая же похотливая тварь, как твоя сестра, – огрызнулась разозлившаяся Маха, вцепившись руками в золотистые кудри Виталика.

– А ты нет?! – расхохотался он.

– Может быть. Но ты мне противен. Ты так на нее похож! Меня тошнит от вашего сходства, – яростно прорычала Маха, дрожа от страсти.

– Хм… В темноте ты меня точно не увидишь. Маха, ты много не знаешь обо мне и Насте, – на сей раз, серьезно сказал Виталик. – А мне ты и вправду очень нравишься. Если хочешь, представь на моем месте кого-нибудь другого. Малыш, не прогоняй меня. Я буду очень нежным…. Ты не пожалеешь, клянусь.

Он осыпал поцелуями все ее тело, зажигая в нем пламенные огоньки страсти и ураган неведомых чувств. Маха невольно застонала, а Виталик стал еще более горячим и настойчивым. Он любил Маху со знанием дела и отшлифованным в портах разных стран умением, доставляя утонченно-изощренное удовольствие. Она отвечала ему не меньшей страстью, двигаясь навстречу и растворяясь в его объятиях. За окном начало светать, когда утомленная любовью Маха заснула на груди Виталика.

Зато ему спать не хотелось. Виталик привык очень мало спать. Он лежал с открытыми глазами и мечтательно улыбался, глядя на спящего ангела, рассыпавшего медные кудряшки по его плечу, когда дверь спальни приоткрылась и там показалась голова Степана. Дядя Стеша удивленно поднял брови, но Виталик приложил палец к губам, призывая его не беспокоить сон Махи. Степан стоял в дверях, возмущенно гладя на него. Виталик осторожно переложил голову Махи на подушку и, ничуть не стесняясь своей наготы, встал с кровати. Одевшись и прихватив сигареты, он вышел из комнаты. Вместе со Степаном они пошли в сад.

– Виталька, я хотел с тобой поговорить. Зашел к тебе, но тебя там не было, тогда заглянул к Махе. Ты с ума сошел? Маха ведь твоя сестра?! – пошел в наступление Степан.

– Дядя Стеша, да какая же она мне сестра? – рассмеялся Виталик. – Ты ведь мне, слава Богу, не отец! Я хотел сказать, Маха ведь мне не кровная родственница.

– Но это не дает тебе право спать с моей дочерью! – воскликнул Степан. – Девочке еще даже нет восемнадцати…

– Дядя Стеша, я, кажется, влюбился! Влюбился до чертиков! – перебил его Виталик и по-свойски взял под руку. – Маха, она такая…

– А она тебя любит? – недоверчиво спросил Степан.

– Полюбит! От меня ей никуда не деться, – решительно заявил Виталик, закурив.

– Для начала, она ненавидит запах табака, – ухмыльнулся Степан. – Так что, если хочешь ей понравиться, бросай курить.

Виталик моментально затушил сигарету.

– Дядя Стеша, почему Маха ненавидит Настю. Что здесь случилось? – спросил он, надеясь прояснить для себя, что же произошло на самом деле. – Настя достанет кого угодно, я-то знаю точно! Но что именно она сделала Махе?

– Я сам толком не понял, но знаешь же Настю. Она кого хочешь доведет, – уклончиво ответил Степан. – Ты с ней очень похож. Я имею в виду, внешне похож.