- Ничего себе! – восхитился Стас. – И как ты там очутилась?

- Замуж вышла.

- За африканца?!

В зеркале заднего вида наши взгляды с водителем встретились. Казалось, его тоже не на шутку заинтриговал мой рассказ.

- Почему сразу за африканца? За нашего. Просто он много лет работал в Африке в составе миссии Красного креста.

- Так ты за ним поехала?

- Поехала.

- Ничего себе! - повторил Стас. – А потом что? Развелась?

Нет, ну, какая же все-таки непосредственность! Другой бы постеснялся вот так в лоб спрашивать. Но на скорой… Как бы это сказать? Люди столько времени проводили вместе, что привыкли делиться друг с другом всем на свете.

- Нет. Я – вдова.

- Извини, - Стас по-настоящему смутился, - Ты поэтому вернулась?

- Что? А… Нет. Саша умер еще два года назад. Я продолжала работать. Но потом в стране случился военный переворот, и пришлось улепетывать – только пятки сверкали.

- У них там эти военные перевороты в порядке вещей, - подал голос водитель. - И чего им не живется спокойно?

Хороший вопрос. На который у меня не было ответа.

- От чего он умер?

- Кто? – тупила я.

- Твой муж.

- Инфаркт. Все произошло мгновенно.

- Сколько ж ему было лет?

К счастью, мне не пришлось отвечать – мы приехали. Не хотела бы я видеть, как Стас начинает подсчитывать в уме нашу с мужем разницу в возрасте. В свое время мне это здорово надоело. Да, Саша был значительно старше. Но... господи, все, кто его знал, понимали прекрасно, что я в нем нашла. Думаю даже, гораздо больше их волновало другое. Что он нашел во мне? Саша был непостижимым единичным человеком. Который знал об этой жизни, кажется, все. Я столькому у него научилась! Но вряд ли успела постичь хоть сотую долю его вселенной.

До конца смены было еще пахать и пахать. Но вызовов пока не оказалось, и, пользуясь таким редким случаем, мы решили перекусить. Затеяла я это зря. Кусок совершенно в горло не лез. А вот дурные мысли в голову – это пожалуйста.

- Ну, что ты сидишь? Возьми – позвони. Узнай, что да как, – вздохнул Стас, активно работая челюстями.

- Думаешь?

- Да, конечно! Вон в том журнале номер посмотри…

В горле моментально пересохло. А что, если та девушка умерла? Ну, ведь и впрямь под суд отправят. Это не Африка, где можно все, что угодно, делать – потому что никто не спросит. Только ты. Сама с себя.

Господи… С другой стороны, а какой у меня был выход?

- Добрый день. Я по поводу пострадавшей в аварии звоню узнать. Что? Нет. Я – фельдшер. Ах, еще не закончилась операция… - бросила взгляд на часы, - ну, да. Это и понятно.

Прошло ведь всего ничего. А там работы Орлову… мама дорогая.

Доработала в каком-то тумане. Незаметно мерзкой дрожью на теле подкрался отходняк. Стас сразу понял, что к чему, и, спасибо, подстраховал. Уже в раздевалке небрежно бросил:

- Хотел тебя куда-нибудь пригласить, но, смотрю, тебе не до этого.

Я даже растерялась. Пригласить – это вроде как на свидание? Вот это новости. Впрочем, чему удивляться – на скорой только и разговоров о его похождениях. Они даже до меня дошли, разговоры эти, хотя я мало интересуюсь сплетнями.

- Ты прав.

- Ну, давай хоть домой подвезу.

- Да я еще не домой.

- А куда? – сощурился Стас.

- Загляну в травму.

- Спятила? Тебе сейчас лучше не попадаться на глаза Орлову. Глядишь, если все хорошо, он чуток успокоится и не станет поднимать бурю в стакане. Михаил Ильич – вот такой мужик. – И снова выпяченный вверх палец. – Слушай, а хочешь, я его за тебя попрошу? Мы вроде неплохо общаемся.

- Нет! Не надо… Сама заварила эту кашу – сама и расхлебывать буду.

- Ты что, из этих…

- Феминисток?

- Ага.

- Да как-то за собой не замечала. Просто не хочу, чтобы из-за меня кто-то пострадал. Тебе и так прилетит. Ты извини меня, - повторила в который раз. Стас лишь отмахнулся.

По дороге в отделение позвонила своим предупредить, что задержусь. Не то волноваться бы стали. А уж потом с чистой совестью устроилась у входа в оперблок на стульчиках, подложила под голову сложенную в несколько раз куртку и закрыла глаза. Не хотела смотреть на встревоженную пару в сторонке. Наверное, это были родители девушки. Уснула. Открыла глаза, лишь когда лязгнула дверь. Навстречу вышедшему Орлову уже бежали родители. Тот что-то тихо им сказал. Женщина расплакалась. Мужчина бережно ее обнял. Михаил Ильич отвел взгляд и тут-то как раз меня и увидел.

- Извините, я на минутку, – сказал он и пошел прямиком ко мне. Из двери высыпали остальные.

- Ты что здесь забыла?

- Сижу вот… - развела руками.

- Пойдем! – рявкнул Орлов. Ну, как рявкнул? Я-то понимала, что это он пока еще сдерживается, и что настоящий взрыв произойдет там, за дверями, на которые он мне указал резким кивком головы. Сочувствующие взгляды проходящих мимо коллег лишь подтверждали мои догадки.

Я встала. С трудом распрямила плечи. Казалось, на них лежала вся тяжесть мира. Но в том-то и дело, что так только казалось. Орлов шагнул в кабинет первым. Я – следом. В комнате гулял сквозняк, дверь захлопнулась за нами с грохотом. Я вздрогнула. Михаил Ильич не пошевелился. Так и замер посреди кабинета, сунув обе руки в карманы робы.

- Она пока жива. Тебе же это интересно?

- Ну… да… Наверное.

- Наверное, - перекривлял меня. Обернулся. Он постригся. Оказывается. Под шапочкой я не заметила, а вот сейчас почему-то бросилось в глаза. Как и то, что он гораздо младше, чем я подумала. Наверное, даже сорока нет. Только выглядит плохо. Потому что у станка сутками напролет. Фанатик своего дела. Я таких знаю. Видела… Я, может, и сама в какой-то мере такая.

- Где ты этому научилась только?

- В Африке, - во второй раз за день призналась я. - Там то на минах подрываются, то что-то еще… - почему-то не договорила. Сбил с толку огонек интереса, мелькнувший в его глазах, но погасший так быстро, что я не стала бы утверждать, будто он мне не почудился.

- В Африке, выходит…

Пожала плечами.

- Еще раз такое отмочишь – вырву руки. Самолично. Поняла?

Опустила голову. Кивнула. Отчитывал он меня, конечно, как девочку, но что уж теперь. Сама виновата.

- Если выкарабкается – топить тебя не стану. А если нет – на себя не возьму. Это ясно?

- Конечно.

Может, мне стоило его поблагодарить? Кто знает. Почему-то не смогла. Я до сих пор не считала, что поступила неправильно. И если бы время повернулось вспять, я бы повторила этот день с точностью до секунды.

- Ладно… Иди уже. Но это первое и последнее китайское предупреждение.

- До свидания.

- До свидания. Зовут-то тебя как, чудо африканское?

Шовинистический динозавр!

- Арина Германовна. Кучер…

Брови Орлова взлетели едва ли не до кромки роста волос:

- Надо полагать, ты имеешь какое-то отношение к Герману Аристарховичу?

- Первый раз о таком слышу. И на «ты» мы вроде бы не переходили. Извините, мне нужно идти.

В конце концов, отец ясно дал мне понять, что о нашем родстве в медицинских кругах мне лучше не вспоминать. Так что можно сказать – я свято следовала его заветам. А то, что по носу Орлова щелкнула этим «ты» - это ничего. Имею право. Чего это он мне растыкался?

Я вышла из кабинета, сунула руки в рукава куртки и пешком пошлепала вниз. Лестница была ближе, чем лифт. И чем меньше любопытного народу меня видело, тем было лучше.

Словом, окончательно меня накрыло где-то на остановке. Я только тогда поняла, в каком напряжении находилась, не позволяя себе думать о возможном увольнении и суде… Села на скамейку и судорожно, будто задыхаясь, глотнула воздух.

Знаете, бывает такое состояние, когда до того, чтобы сорваться, остается меньше микрона? Вот примерно в таком состоянии я и была. И так мне обидно стало, так больно за свою жизнь, что кричать хотелось. Прямо там. На остановке. Ничего особенного, да… Просто минутка слабости, которые порой случаются даже с самыми сильными женщинами вроде меня.

- Милочка, у вас все в порядке?

- Да…

Я подняла взгляд на пожилую приятной наружности женщину, которая остановилась рядом со мной, передохнуть. Сумка у нее была явно тяжелая.

- А мне так не кажется. Вы вся синяя, и слезы на щеках, вон, замерзли…

Ну, надо же! Я даже не заметила, что плачу. Интересно, сколько же я так просидела? На улице стемнело совсем. И холод… Господи, какой холод!

- Ну-ка, пойдемте! Что вы сидите? Пойдемте-пойдемте. Я во-о-он в том доме живу.

- Мне домой надо, - шмыгнула носом.

- Вот оттаете немного, чайку выпьете и пойдете!

Возражать почему-то я не посмела.

ГЛАВА 4

Михаил

Господи, хорошо-то как!

Я поднес ко рту рюмку коньяка и опрокинул в рот. Приятное тепло прокатилось по пищеводу и наполнило пустой желудок.

- А тост? Что ж ты как воду?

- Святую, заметь…

Ринат улыбнулся. Встряхнул бутылку и налил еще. Тонкие лучики морщинок собрались вокруг его льдистых холодных глаз.

- Мама права. Ты слишком много работаешь.

- А сам? – усмехнулся я. – Со мной-то как раз все просто. Вы хоть всегда знаете, где меня искать, если вдруг понадоблюсь.

Ринат промолчал. А я покрутил в руках рюмку, вспоминая, как еще несколько лет назад мы порой месяцами не знали, чем он занимается и где пропадает. Иногда тот как ни в чем не бывало звонил, смеялся, расспрашивал о том, как мы. Но никогда не рассказывал, как он сам. Единственное, что нам было известно, что он как-то связан то ли с армией, то ли с разведкой. Или это одно и то же? К счастью, те дни позади. Ринат вроде бы осел. На какой-то важной государственной должности. Названия которой нам по традиции не сообщили.