Энтони чувствовал, как отдаются удары пульса в пальцах, прикоснувшихся к его щеке, а потом скользнувших по горлу и легонько погладивших ключицы, прежде чем взяться за вторую пуговицу, третью…

Что-то тихо лепеча, Кэрол поцеловала его в шею. Ее руки развели полы рубашки и погладили грудь.

— У тебя так бьется сердце… — прошептала она.

Он не мог ей ответить. Сознание двоилось. Энтони ощущал прикосновение каждого пальца в отдельности. Мягкие, теплые губы скользили по его коже. Закрыв глаза, ни о чем не думая, он выгнулся всем телом, подставив его под поцелуи.

Кэрол нетерпеливо стащила с плеч рубашку. Та упала на пол.

— Энтони, — сказала она отпрянув, чтобы разглядеть его, — ты прекрасен.

— Разве не я должен был сказать тебе это? — Его голос звучал хрипло и глухо.

— Не раньше, чем подскажет сердце.

Сердце подсказывало. Он взялся за край темно-красной блузки и потянул вверх. Блузка скользнула по груди, по приподнятым рукам и слетела через голову. Кожа Кэрол была смугло-розовой; груди, освобожденные от лифчика, оказались того же соблазнительного оттенка.

— Ты прекрасна, — сказал он.

— Прикоснись ко мне. — Она придвинулась ближе, веки ее были полуопущены. — Объясни мне это руками.

Казалось, Энтони догадывался, что будет ощущать Кэрол при прикосновении его ладони, но действительность оказалась несравненно прекрасней догадок. Он и не знал, что на свете есть женщина, которая так трепетно отзовется на его ласки, окажется такой влекущей и ошеломляюще соблазнительной.

Она откинула голову и застонала, когда мужской палец принялся чертить круги вокруг соска.

— Сладко… Медленно… Чудесно… — прошептала искусительница. — О-о-о, любимый…

Та часть его мозга, которая еще была способна мыслить, подавала тревожно-тоскливые сигналы о том, какой испепеляющей могла бы быть их страсть, какой совершенной — любовь. Он уже жаждал ее — мужчина, который привык строго блюсти целомудрие. Но что случится, когда она, жаждущая обладания, окажется в его объятиях на постели?

Словно уловив его мысли, Кэрол открыла глаза.

— Я тоже хочу тебя, — прошептала она. — Но вдруг у меня ничего не получится? Так ведь бывает, правда? Для этого нужно научиться доверять друг другу.

Энтони прижал ее к себе, почувствовав обжигающее соприкосновение их обнаженных торсов. Волосы Кэрол щекотали, губы ласкали каждое место, до которого могли дотянуться. Его руки скользнули за пояс ее брюк, и эластичный ремешок послушно растянулся. Пальцы ощутили ее плоть, а чувства взбунтовались против вынужденного воздержания и перешли в атаку. Сознание и безгрешную душу обуревал страх, но желание было сильнее. Он успел подумать, что никогда еще не испытывал ничего подобного.

— Иди за мной, — сказала она. — В нашу комнату.

Кэрол вела его за руку. Подойдя к кровати, она сбросила с себя еще не снятую одежду так естественно и непринужденно, словно он уже давно знал ее тело. Оставшись совершенно обнаженной, с кусочком марли и пластыря на плече, она выпрямилась и повернулась к Энтони лицом.

Он мог бы еще раз сказать, что она прекрасна, но это было бы лишним. Кэрол являла воплощение женственности; ее тело было симфонией плавных изящных линий и выпуклостей. Теперь он понимал, почему человек всегда поклонялся Афродите, Венере, Исиде и чтил их [11]. Понимал, почему мужчины преклоняют колени перед женской красотой.

Она протянула к нему руки, но Энтони хотелось побыстрее раздеться. Он сбросил с себя одежду так же легко и просто, как и возлюбленная. Понимающая улыбка тронула губы девушки.

— Не будут повторяться, — послышался ее тихий голос.

Кэрол села на край кровати и грациозно, как кошка, перекатилась на бок, освобождая место. Он вытянулся рядом с ней, не в силах отвести взгляда от ее лица. Она чувствовала, что битва выиграна, знала свою силу и видела, какой отклик рождает красота.

Она гладила Энтони по плечу, не отрываясь от его глаз. Ее ладонь скользнула по руке мужчины и опустилась на его талию. Кэрол наклонилась и, по-прежнему не отводя взора, поцеловала его.

Ее рука жгла огнем, медленно приближаясь к той части его тела, которая была создана для того, чтобы даровать высшее наслаждение. Энтони двинулся навстречу, и нежные пальцы сомкнулись.

Прикосновения к Кэрол не могли насытить его. Ладоней и пальцев было недостаточно. Хотелось познать ее всеми чувствами, погрузиться в нее и утонуть. Он припал губами к ее груди, наслаждаясь солоноватым привкусом теплой кожи, наполнил легкие чувственным ароматом ее плоти, не в силах оторвать глаз от точеных линий ее тела.

Она была женщиной из женщин, этих чудесных, вечных созданий, с начала начал щедро наполнявших землю себе и ему подобными. Более того — она была Кэрол, женщиной, которая хотела возвратить ему утраченное, которая могла бы не разлучаться с ним до гробовой доски, если бы он позволил это.

Чуть отодвинувшись, он склонился над ней, стремясь налюбоваться своим нежданным даром. Ее улыбка была такой же древней, как первое торжество женщины над мужчиной. Когда Энтони вновь прикоснулся к ее губами, веки чаровницы затрепетали. А когда он лег на нее — так же медленно и неспешно, как ложатся на холмы закатные тени, — Кэрол прошептала слова любви.

Она была такой живой, такой отзывчивой… Существовал ли на свете мужчина, способный сопротивляться ее чарам? Казалось, каждая клеточка его тела разрывалась от желания, но особенно в той интимной части, которая предала его после смерти Клементины. Однако с тех пор он не пытался лечь в постель с женщиной, которую любил. Секс был только средством на время убежать от действительности. Сейчас было по-другому. Совсем по-другому. Кэрол была не просто женщиной: он не собирался всего лишь воспользоваться ею, что противоречило его принципам. Она была его женщиной. Он любил ее, сам не желая этого. Он любил Кэрол, а она была его женой.

— Энтони, иди ко мне, — шепнула она.

Казалось, что на этот раз все будет по-другому, но, когда Кэрол притянула его к себе, страхи вернулись. Из каких-то неведомых закоулков и щелей все громче раздавались злобные, мертвящие голоса. Он ощущал губы, страстно ласкавшие его рот, ощущал прижимавшееся к нему теплое и нежное женское тело. На одно лишь мгновение торжества и ликования Энтони поверилось, что любимая сможет победить эти голоса, нет, что он сможет победить их и сольется с ней в единое целое.

Но он тут же опомнился. Нет, победы не будет.

Желание не исчезло. Никогда еще оно не было таким сильным. Его тело кричало криком отчаяния, требуя освобождения, и в то же время лишало его возможности сделать это. За какие-нибудь несколько секунд он превратился из мужчины в евнуха. В полумужчину. Энтони сник на девушке, не в состоянии завершить начатое ею. Кэрол впилась пальцами в его спину, а затем принялась нежно поглаживать, целуя в щеки, в лоб, в глаза…

— Отдохни минутку, и мы попробуем снова, — прошептала она.

Энтони попробовал бы, если бы в этой попытке был какой-нибудь смысл. Но его не было. Он слишком хорошо знал это.

— Нет…

Кэрол на мгновение умолкла.

— Я говорила тебе, что это неважно, и это действительно так, — после паузы сказала она. — Важно то, что ты хочешь меня и веришь мне.

Ему хотелось верить и в то же время хотелось крикнуть, что она лжет, пытаясь успокоить и обнадежить его. Он отодвинулся и лег рядом, прикрыв ладонью глаза.

Кэрол отвела его руку. Ее волосы соблазнительно раскинулись по его груди, глаза заглянули в глаза.

— Ты чудесный любовник, милый, — томно вымолвила она. — Нам надо будет только немножко поучиться, как завершать прекрасное начало.

Он прижал искусительницу к себе и не отпускал, стараясь не видеть выражение ее лица. Короткий, удивленный всхлип раздался в ту секунду, когда рука Энтони раздвинула ей ноги и нашла самый потаенный уголок. Она снова судорожно вздохнула, вздрогнула, но не отстранилась, а расслабленно подставила тело его ласкам.

Он быстро понял, как доставить ей наслаждение. Несмотря на овладевшее им чувство безнадежности, его гордость — или то, что от нее осталось, — все же была спасена. Энтони мог заставить ее испытать оргазм и получить удовольствие, хотя ему самому и было в этом отказано. Он был способен не брать, а отдавать. Значит, кое-чего стоил.

Кэрол двигалась в такт движениям его руки, а когда любовник наклонился, чтобы поцеловать ее груди, снова задохнулась. Тело ее напрягалось все сильнее, бурно реагируя на ласки. В последний момент страсти она была еще прекраснее, чем прежде. Нетерпеливая, потрясающе чувственная и одновременно целомудренная. В ней не было ничего искусственного, наигранного. Она была женщиной, его женщиной, не скрывающей своего желания.

А когда все кончилось, Кэрол лежала в его объятиях, изнемогающая от удовлетворения. Энтони положил ее голову к себе на плечо. Ему хотелось плакать — он хоть на миг почувствовал себя мужчиной.

— Я и не знала, что можно быть таким щедрым, — тихонько прошелестел ее голос.

— Щедрым? — Энтони погладил ее по волосам. — Я хотел доставить тебе удовольствие. И себе тоже.

— Так и вышло.

Хэкворт знал, что должен уйти. Он лишний раз убедился: их брак невозможен. Но сил встать не было — как будто он действительно занимался с ней любовью.

Все равно скоро придет пора расстаться.

— Я представляла, что сплю с тобой, — призналась она. — Ты не раскидывался во сне. Наверно, ты вообще спишь чутко. И даже если кое-кто считает тебя холодным, я знаю, что это не так. Ты не отодвигался и не поворачивался ко мне спиной. Ты дремал, обнимая меня. Не слишком крепко, потому что хотел, чтобы я была свободна. Самый лучший мужчина, чтобы спать с таким.

Самый лучший, за исключением главного… Но Энтони не стал говорить этого: он знал, что Кэрол не нуждается в напоминаниях.