– Что же случилось? Неужели принц превратился в лягушку, когда вы его поцеловали?
– О, в гадкую жабу!
Это было сказано легким, беззаботным тоном, но слова резали, как нож. Подойдя к нежданной гостье, Стюарт щедро наполнил виски ее стакан.
– Нужно утопить ваше разочарование.
– Крепкие напитки добавят Золушке к сердечной муке еще и похмелье, – возразила она, тем не менее отпивая из стакана. – Потом она будет очень злой на кухне.
– Мне казалось, Золушка всегда добрая, нежная и безропотная.
– А знаете почему? – Взглянув на Стюарта, она заговорила с неожиданной горячностью. – Это оттого, что сказки всегда пишут мужчины, которые в своей жизни не провели на кухне и часа. Настоящая Золушка курит, ругается и пьет – иногда больше, чем нужно. У нее болят ноги. Болит спина. И она очень обидчива. Ей бы хотелось своей каретой-тыквой переехать Злую Мачеху. И Принца-жабу, если представится случай.
Ее пылкость зажгла в нем огонь. Захотелось схватить ее в охапку и поцеловать гневное, пылающее лицо. Стюарт заставил себя отойти на пару шагов.
– И сейчас тоже?
Ее губы сложились в жалостливую улыбку. Она провела пальцем по боку стакана.
– Я разрушила сказку?
– Вряд ли. Я перестал верить в сказки задолго до вашего появления.
– Как же это случилось? – Склонив голову набок, она с любопытством посмотрела в глаза Стюарту. Злость бесследно улетучилась.
– Все дело в Принце. Неоднозначный персонаж, вам не кажется? Всегда женится на прекрасной девушке – Золушке, Спящей Красавице или Белоснежке. Разумеется, он получает в наследство замок и королевство. Сидишь и гадаешь – что он сделал, чтобы заслужить счастье? В чем его заслуга? Ему просто посчастливилось родиться сыном королевы, и все!
Вот теперь он выдал себя, сказав слишком много. Ему еще ни разу не случалось проговариваться.
Она уловила в его словах ноту горькой обиды – ее брови поползли вверх. Но она не стала задавать лишних вопросов. Заметила только:
– Неудивительно, что он превратился в жабу. Вздохнув с облегчением, Стюарт поднял стакан:
– Выпьем за вас – вам удалось избежать жабьих объятий. Ясные, глубокие глаза рассматривали Стюарта, столь прекрасные, что это даже причиняло боль. Потом гостья улыбнулась – улыбкой одновременно печальной и исполненной надежды.
– Выпьем.
И опрокинула в себя содержимое стакана. Решительно, Золушка пила слишком много. Стюарт всегда настороженно относился к любителям возлияний, будь то женщина или мужчина. Но он собственноручно построил бы винный завод и отдал его ей в полное распоряжение, если это был единственный способ заставить ее улыбнуться.
Воцарилось молчание, и он запоздало вспомнил, что обещал ей найти кеб и отправить домой. Жаль, нет под рукой Дурбина, лакея. Можно было бы отправить его на поиски экипажа, наказав вернуться не скоро.
– Расскажите немного о себе, если можно, – попросила она, вполне еще трезвая.
Ему бы снова быть начеку. Такие вопросы, когда их задавали женщины, очень его настораживали, потому что потом непременно приводили, пусть и окольным путем, к расспросам о детстве. Как Стюарт подозревал, многие женщины заигрывали с ним не потому, что он был видный и успешный мужчина, а оттого, что ему довелось жить в трущобах. Дамы умоляли поведать им что-нибудь непристойное – расскажите о драках в пабах! о шлюхах, которые отдавались вам в темных переулках! возьмите меня, как одну из тех шлюх! – жадно упиваясь ощущением опасности, чтобы скрасить скуку своего существования. Не важно, что он был тогда слишком юн, чтобы пользовать шлюх или драться в кабаках.
Но сейчас Стюарту было все равно. Он лишь глотнул виски. Гостье не было нужды выспрашивать его о темной изнанке жизни.
– Что бы вам хотелось знать?
Она задумалась.
– Кажется, вы не считаете себя принцем. Тогда кто же вы? Ей хотелось знать его историю, а не его имя. Если она – Золушка, то кем же быть ему?
Прямо за гостьей на книжной полке стояли все двенадцать томов «Тысячи и одной ночи».
– Аладдин, – ответил Стюарт, усмехнувшись.
– Аладдин, – повторила она задумчиво. – Молодой человек низкого происхождения, который подчинил могучего джинна, и он приносит ему богатство и прекрасную принцессу в жены.
– Никогда нельзя подчинить себе джинна, – возразил Стюарт.
– Нет?
– За каждое исполненное желание он отнимает у вас нечто дорогое.
– А какое желание загадали вы? – спросила она, поддавшись естественному любопытству.
Он мог бы придумать что-нибудь забавное и не соответствующее действительности.
– Обрести отца, – ответил он. Ее пальцы крепко сжали стакан.
– И от чего вам пришлось отказаться?
– От матери.
В ее глазах заплескалась боль – неужели всего лишь отражение его собственной?
Девушка опустила голову.
–Моя мать умерла, когда мне было шесть. Я до сих пор тоскую по ней.
– Наверняка она была очень красива, если вы на нее похожи, – выпалил вдруг Стюарт.
Их взгляды снова встретились, ив ее аквамариновых глазах он прочел тревогу и радость одновременно.
– Она-то была красавицей. Не то, что я.
– Ну, тут вы сильно ошибаетесь.
Она улыбнулась – очень застенчиво на сей раз. Бледные щеки порозовели. На долю секунды ему показалось, что она бы позволила ему поцелуй. Затем благоприятный момент прошел, оба почувствовали себя неловко.
Он понял, в чем промах. Опыт в подобных делах сейчас сослужил ему плохую службу. Нельзя было так открыто проявлять к ней интерес. Следовало предложить ей еще виски, наконец, сигарету, этой разочарованной Золушке. Или хотя бы печенья, которое Дурбин держал в какой-то жестянке, – вид у бедняжки был такой, словно Злая Мачеха морила ее голодом.
– Пойду искать кеб, – сказал Стюарт неохотно.
Она с ним незнакома. Они все еще в его доме. Разумеется, она вправе подозревать злой умысел в каждом его заявлении.
– У вас нет собственного экипажа? – спросила она, точно так же неохотно.
– Нет. - Пока Стюарт не продал Сомерсет-Хаус, он не мог даже выплатить жалованье Дурбину, которому задолжал за год.
– И слуг нет, чтобы пошли за кебом?
– Мой камердинер всю неделю гостит у сестры в Дербишире. А горничная живет по соседству и, кроме моего, обслуживает еще два дома. Так что придется мне идти за кебом, хоть и не пристало делать это самому.
– И вы оставите меня здесь одну?
– Здесь вы в безопасности, разве нет?
– То есть вы оставите меня наедине с этой прекрасной картиной Констэбла?
– Полагаю, если Золушка собиралась заняться грабежом, она давно бы это сделала. Однако она предпочла остаться на кухне, поэтому моим сокровищам ничто не угрожает, – ответил Стюарт, направляясь к двери. Одно из двух – либо он проницательный судья человеческой натуры, либо глупее мешка с репой, которому уподоблял интеллект своей гостьи несколько ранее.
Девушка проводила Стюарта взглядом и вдруг негромко сказала:
– Вам не стоит мне доверять. Вы не знаете, кто я такая. Стюарт застыл в дверях.
– Тогда идемте со мной. Прогуляемся вместе. Не каждый день простой смертный встречает Золушку собственной персоной.
Она снова чуть не заулыбалась. Собиралась было ответить, но промолчала, уставившись туда, где он только что стоял.
Стюарт повернулся, чтобы рассмотреть, что там такое, на полке, возле которой стоял. Книги, коллекция хашашинских[12] кинжалов, несколько фигурок бога-слона Ганеши... и немного ниже фотография в рамке, запечатлевшая его с Берти.
– Это вы? – спросила она странно бесцветным голосом.
– Тут я намного моложе.
– Можно взглянуть?
– Прошу вас.
Подойдя к полке, она взяла фотографию в руки. Девушка не отличалась высоким ростом, но руки у нее были длинные и стройные. Когда она наклоняла голову, ее волосы отливали темным золотом. Большой палец поглаживал серебряную рамку, пока она всматривалась в изображение.
Стюарт подошел к ней и встал почти возле ее локтя, любуясь мочкой уха, чистой линией шеи, крошечными завитками волос на затылке, которые она не сумела забрать в узел. Аромат земляники накатил дразнящей волной, его легкие – и голова – наполнились ее чудесным запахом.
Она молчала почти минуту, не сводя пристального взгляда с фотографии. Странно, почему она так заинтересовалась этим фото?
– У вас злобный вид, – сказала она наконец.
– Я и был зол.
– Почему?
– Из-за брата.
– Вашего брата-принца?
Ему не нужно было отвечать. Она и так знала.
– Вы все еще ненавидите его? – Она отдала ему фотографию.
Ненавидел? Он посмотрел на снимок. Бывали дни, когда он почти жалел Берти, насильно выдворенного из городского дома, который он почитал родным. В другие дни он радовался унижению брата – именно радовался, и это чувство было для него такой же реальностью, как биение собственного сердца.
Стюарт пожал плечами:
– Иногда.
– Тогда он мне тоже не нравится, – сказала она, странно улыбаясь.
– А вы его знаете? – Вопрос вылетел сам собой.
– Нет. Я совсем его не знаю, – решительно ответила она, ставя на стол пустой стакан. – Ну что, идемте?
– Если это необходимо, – сказал он, удивляя себя самого.
Она бросила на него быстрый взгляд:
– С моей стороны действительно нехорошо злоупотреблять вашим гостеприимством.
«Останьтесь, – захотелось сказать Стюарту. – Будьте как дома. Злоупотребляйте, сколько вам заблагорассудится».
– Мне надо разыскать шляпу, – ответил он.
– Я всегда находил подобное семейство весьма странным, – заявил Стюарт, когда они подошли к Слоун-стрит. – Помню, как спросил мою гувернантку, правильно ли это, если Белоснежка станет спать с семью гномами.
"Восхитительная" отзывы
Отзывы читателей о книге "Восхитительная". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Восхитительная" друзьям в соцсетях.