Лаура Дейв - Восемьсот виноградин

– Папа знает, что ты хочешь унаследовать виноградник ничуть не больше, чем я, – сказал Финн.

– Дело не в этом.

– К тому же на втором курсе ты заставила нас с Бобби подписать договор, в котором мы пообещали, что никто из нас не будет управлять виноградником и не позволит остальным. Помнишь?

Конечно, я помнила. Помнила, почему составила тот договор. Учеба на юридическом давалась мне тяжело, и в глубине души я мечтала все бросить и уехать домой. Однако уехать значило бы признать поражение, отказаться от мечты построить другую, более стабильную жизнь. А я не желала сдаваться сама или позволить сдаться братьям.

– Бобби наверняка до сих пор хранит этот гребаный договор.

Я указала на Финна пальцем.

– Не выражайся. Кстати, ты что, правда собрался переезжать?

– Думаю, тебе лучше не вмешиваться.

– Я бы с радостью, но вы оба сыпете намеками – трудно не обращать внимания.

Финн воткнул вилку в лазанью, словно вбил в землю кол, чтобы отгородить от меня свою порцию.

– Хорошо, я расскажу. Только не надо меня осуждать.

– Разумеется.

– Нет, не разумеется. Когда ты все услышишь, то заговоришь по-другому. Тебе покажется, будто ты понимаешь, в каком я положении. На самом деле ничего ты не понимаешь.

– Почему? Что ты сделал?

– По-твоему, это хорошее начало?

Я положила вилку и пододвинула форму с лазаньей поближе к Финну – в знак примирения.

– Ради большей беспристрастности давай представим, что речь о ком-то другом. О посторонних людях, а не о твоих братьях. О парне по имени Марк и о парне по имени Джесси.

Интересно, кем себя видит Финн – Марком или Джесси? Наверное, Джесси.

– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Не пытайся угадать, кто из них я.

– Есть в твоей истории другие персонажи?

– Только Дейзи, – сказал Финн и вздохнул – по-настоящему вздохнул. – Джесси познакомился с ней еще в юности. Тогда же и полюбил. Но Джесси – парень, а все парни дураки. Шестнадцатилетние парни такие дураки, что даже не знают, что такое дурость. В общем, он решил больше с ней не встречаться и познакомился с другой девушкой. Ланой.

– Бобби что, изменяет жене?!

– С чего ты взяла?

– Это же очевидно!

– Может, и очевидно, но неверно. Я – Джесси. Бобби – Марк.

– А кто такая Лана?

– Аннабель Лоренс.

Я растерянно взглянула на него. Аннабель Лоренс – девушка, с которой Финн встречался еще в старшей школе. Маленькая, веснушчатая, с громким заразительным смехом. Я плакала, когда Финн с ней расстался. Помню, он тогда сказал, что будет еще много таких Аннабель. И не соврал.

Финн снова взялся за вилку и быстро отправил в рот два больших куска.

– Я чувствую то, что чувствую, и ничего тут не поделаешь. Это для меня не новость.

– Что же для тебя новость?

– Она тоже ко мне неравнодушна.

И тут я поняла, что Финн пытается мне сказать. Поняла, кто в кого влюблен и почему они не могут быть вместе.

– Маргарет, – произнесла я.

– Да, Маргарет. Я и Маргарет.

Сердце у меня упало. Почему я ничего не заподозрила? Почему не догадалась раньше? За год до того, как Маргарет с Бобби начали встречаться, она все время проводила у нас. Они с Финном вместе работали спасателями в себастополском бассейне. Маргарет была другом Финна еще до того, как стала женой Бобби.

– Пожалуйста, не смотри на меня так, – попросил Финн.

– Ты с ней спишь?

– Это все, что тебя интересует?

– Привет!

Мы оба вздрогнули: на пороге с небольшим чемоданом в руках стоял Бобби. Если он и слышал конец нашего разговора, то явно не понял, что речь о его жене.

– Ни фига себе! Лазанья!

Бобби направился прямиком к столу, даже не поставив чемодан на пол, и тут же схватил вилку. Финн откинулся назад и не стал возражать.

Что же, по-своему справедливо: если между Финном и Маргарет что-то есть, Бобби должен получить столько лазаньи, сколько пожелает.

– Что ты здесь делаешь? – не слишком радушно осведомился Финн.

– Мама вызвала подкрепление, – ответил Бобби, немного озадаченный его тоном.

– Что, она и тебе позвонила?

– Угу.

– Выходит, ты тоже знаешь про маму с папой? – спросила я.

Бобби кивнул.

– Это моя вторая лазанья за неделю.

Тут на кухне, неся на каждом бедре по близнецу, появилась Маргарет. Оба мальчика, Питер и Джош Форд, были одеты в одинаковые костюмы пожарных – широченные красные штаны на подтяжках и каски. Такова наша Маргарет: высокая, красивая, с длинными светлыми волосами. Может таскать на руках двух пятилетних пожарных с таким видом, будто ей это ничего не стоит.

Маргарет натянуто улыбнулась.

– Если вы уже начали пить, с удовольствием присоединюсь.

Она подошла к столу и поцеловала меня.

– Поздоровайтесь со своей бесподобной тетей, – сказала она и подтолкнула Питера с Джошем вперед.

Близнецы потянулись ко мне, и пожарные каски полетели на пол. Вдали от дома мне больше всего не хватало именно племянников, этих маленьких копий Бобби – двух чудесных мальчиков со светлыми кудряшками и задорными улыбками. Я продолжала любить их и на расстоянии пятисот миль, но это далеко не то же самое, что видеться постоянно. Я прижала к себе Питера с Джошем, думая о том, что очень скоро разделяющее нас расстояние увеличится во много раз.

– Что это на вас надето? – спросила я.

– Мы пожарные! – сообщил Джош.

Маргарет дотронулась до его макушки.

– К ним в садик приходил пожарный, так что на эту неделю они решили стать пожарными.

– Не на неделю, а навсегда! – поправил Питер, негодующе глядя на мать.

Маргарет погладила сына по щеке.

– Да, дорогой. Конечно, навсегда.

Я кивнула, давая близнецам понять, что верю. Но они уже вывернулись из моих рук, включили пожарную сирену и побежали в виноградник, где их ждала такая любовь, какую могла подарить только моя мама.

– Пожалуй, я тоже пойду, – сказала Маргарет. – Потом поболтаем?

– С радостью, – отозвалась я, хотя никакой радости не чувствовала.

Маргарет взглянула на Финна.

– Привет, Финн!

Брат поднял голову и посмотрел прямо на нее, но только после того, как она отвернулась.

– Привет! – ответил он.

Невозможно было не заметить, что между ними происходит. Каких усилий им стоит не смотреть друг на друга одновременно.

Повисло молчание. Маргарет вышла на улицу вслед за близнецами.

Бобби направился было к двери, но на пороге застыл и начал грызть ноготь.

Я взяла лежащую посередине стола вилку.

– Бобби, ты куда?

Тут поднялся Финн.

– Мне пора возвращаться в бар, – объявил он.

– Пойду разберу вещи, – пробормотал Бобби.

Так они и ушли – каждый в свою сторону. А я осталась доедать лазанью.

Синхронизация. Согласованность действий.

На винограднике синхронизация – это готовность наблюдать и ждать, когда все придет в согласие.

Вмешиваться слишком быстро нельзя.

Совсем не вмешиваться – тоже.

В ночь перед свадьбой Бобби Финна арестовали. Он утверждал, что не виноват, и был одновременно прав и неправ.

Тем вечером мы пили в «Таверне братьев». Финн дружил с тогдашними владельцами, и они разрешили ему устроить в баре импровизированную вечеринку в честь Бобби. Отец заглянул ненадолго и ушел. Друзья Бобби заглянули ненадолго и тоже ушли. В итоге мы остались втроем – сидели в пустом баре вокруг столика, на котором стояла зажженная свеча и слишком много бурбона.

Бобби налил всем еще по стаканчику. Я опустила голову на стол, Финн подпирал руками подбородок. Зато у Бобби сна не было ни в одном глазу.

Он ударил Финна по руке.

– Ну ты и слабак! Мы же только начали!

Финн встрепенулся и пододвинул к нему свой стакан.

– Наливай!

Сегодня Финну хотелось во всем угождать Бобби. Я бы с удовольствием отправилась домой, но об этом не могло быть и речи. Я уже упоминала, что каждый брат играл в моей судьбе особую роль: один помогал совершенствоваться, другой – совершенствоваться в непослушании. Однако я тоже играла в их судьбе особую роль: еще прежде чем братья понимали, что в их жизни что-то не так, я помогала это исправить. Ради Бобби, например, я часто не спала ночами – вставляла шутки в его предвыборную речь, когда он баллотировался на пост президента школьного совета, корректировала программу их с Маргарет первого Дня святого Валентина, в которую в том числе входили гонки на пикапах с участием членов футбольной команды. В ночь перед свадьбой, сам того не сознавая, Бобби нуждался в выпивке и безостановочном движении.

– Думаю, Бобби хочет куда-нибудь сходить, – сказала я.

– Да! Именно этого я и хочу. Давайте чем-нибудь займемся.

В час ночи в Себастополе заняться нечем. Однако Финн тут же вскочил на ноги, готовый угодить брату.

– Куда пойдем?

Бобби двинулся к выходу.

– Есть одна идейка. Пойдем на вечеринку.

– Вечеринка – это хорошо, – кивнул Финн.

Вскоре мы оказались на территории поместья, принадлежащего «Марри Грант». Посреди густой зелени виноградников возвышался особняк в испанском колониальном стиле – в пять раз больше нашего дома. Все окна светились – вечеринка была в самом разгаре.

– Что там происходит? – спросил Финн.

– Какая-то девушка выходит замуж, – пожал плечами Бобби. – Друг жениха рассказывал сегодня в баре.

– Ты с ума сошел? – напустилась я на брата.

– Наверное. – Он улыбнулся от уха до уха. – Раз до сих пор хочу попасть на свадьбу.

– А, черт с ним, – объявил Финн. – Если Бобби хочет, идем на свадьбу. Тем более уже поздно. Все давно напились и не обратят внимания, что на вечеринке трое лишних гостей. Только обрадуются новым собутыльникам.

Бобби кивнул и обнял Финна за плечи.

– Заявимся на свадьбу. Гениально.

О его тайне не знал никто. Новоиспеченный выпускник Стэндфордской школы бизнеса, молодой сотрудник инвестиционного венчурного фонда, Бобби, несмотря на все свои достижения, хотел одного – чувствовать себя так же раскованно, как Финн. Финн, который в жизни нигде не работал, если не считать халтуры в баре и гонорара за фотографию, проданную местной газете «Пресс демократ». Той ночью Бобби понадобилось совершить какую-нибудь глупость, чтобы доказать самому себе: он по-прежнему может стать кем угодно, хотя его будущее и определено.