— Я не уеду отсюда без Аверел, — твердо сказала Уинн.

— Аверел! — сказал Мейдок. — Я думал, что мы договорились назвать дочь Анхарид.

— Аверел не твоя дочь, мой господин, — ответила Уинни заинтересовалась, почему, говоря ему это, она почувствовала какое-то горькое удовлетворение. Его приезд сюда, конечно, был счастливым случаем, но это произошло так поздно, и ее мучила обида.

Глаза Мейдока потемнели.

— Это дочь того скота, который называет себя хозяином этого места?

— Нет, — презрительно ответила Уинн. — Ее отец — Эдвин Этельхард, прежний владелец Элфдина. Он умер десять месяцев назад на охоте, пожертвовав собой, чтобы спасти жизнь старшего сына, той свиньи, которая сейчас правит в этом зале.

— А мой ребенок? Ты благополучно родила его?

— Да. У тебя сын, мой господин. Прекрасный, здоровый мальчик. Я назвала его Арвелом, а не Анвилом, поскольку этот ребенок родился в неволе и был оплакиваем всеми.

«Неволя, — горько подумала Уинн, — которая могла кончиться гораздо раньше, если б ты поторопился вызволить меня из нее».

— Где мой сын? — спросил Мейдок. Она, казалось, проявляла больше беспокойства о дочери, чем о сыне.

— Разве ты не слышал, что сказал Кэдерик Этельмар в зале, мой господин? Он продал его Рори Бэну, который, пока мы сейчас разговариваем, везет его к твоему брату в Кей! — Глаза ее налились слезами. — Почему ты не приезжал все это время за нами, мой господин? Почему?

Я ждала и ждала, молилась и молилась, чтобы ты освободил нас, но ты не приходил. Словно мы никогда не существовали для тебя, Мейдок.

— Это несправедливо, Уинн, — сказал он, и гаев начал постепенно подниматься в нем. У нее ребенок от другого человека, и когда она начала говорить о нем, по тону было видно, что Уинн глубоко любит его.

Любит ли она еще своего саксонца? И любила ли она его когда-нибудь?

— Ты не приходил! — повторила Уинн.

— Мы искали тебя с самого начала, дорогая, — начал он. Потом терпеливо, как только мог, Мейдок стал объяснять свои отчаянные поиски ее и их ребенка. — Сначала мы должны были убедиться, что ты осталась в стране. Последние восемь месяцев мы с Эйнионом разъезжали по Мерсии. Вустер был центром, от которого мы отправлялись в разные концы страны, останавливаясь в каждом поместье в поисках тебя, Уинн.

— Прошло три года, — тихо произнесла Уинн. — Три года день в день, Мейдок.

— Три года, за которые ты успела устроить себе новую жизнь и принести другому человеку ребенка, — резко ответил он, не сдержав переполнявший его гнев. — Как произошло, что Кэдерик смог завладеть моим сыном и продать его, а ты, Уинн, даже не знала об этом? Проявляла ли ты к моему сыну столько же заботы, сколько к дочери этого человека, саксонца?

Ее рука быстро поднялась, и тяжелая пощечина обожгла его лицо.

— Не смей ругать меня как мать, мой господин. Где ты был, когда родился Арвел? Я была здесь, в Элфдине, и жизнь твоему сыну спас именно этот саксонец, кому я позже родила дочь. Арвел появился на свет с пуповиной, обмотавшей ему шею. Я пыталась родить его одна, без помощи, потому что боялась и была горда а вместе с тем зла на тебя, что ты не нашел нас. Эдвин услышал мои крики и помог мне родить Арвела. Твоего сына! Он появился из твоего семени, но отцом ему был Эдвин Этельхард! Именно Эдвин усыновил его, следил, как он делает первые шаги, сидел со мной, когда у малыша был жар, и именно его Арвел называл «па».

Он был потрясен резкостью ее тона так же, как и словами, которые она бросала в него.

— Вы не должны сейчас ругаться, — вступил Эйнион. — Не сейчас, когда наконец нашли друг друга. Если продолжите, тогда дадите Брайсу одержать над вами еще одну победу — Ты любила своего саксонца? — тихо спросил Мейдок.

— Да, но не так, как люблю тебя.

Люблю. Она произнесла «люблю»! Не «любила», а «люблю».

— Смею ли я надеяться, что ты меня все еще любишь?

— Думаю, что да, но люблю человека, которого знала три года назад. Я твоя жена, Мейдок, это не изменилось. Но нам придется заново узнавать друг друга. Я уже не та Уинн из Гарнока, которую ты когда-то знал. Я старше и, надеюсь, умнее. — Она повернулась, чтобы поговорить с Эйнионом. — Утром, когда мы заберем мою дочь, нам надо немедленно ехать прямо в Кей. Один Бог знает, что уготовил этот дьявол для моего сына. Мы должны спасти его!

— А как с вашими вещами? — поинтересовался Эйнион.

— У Кэдерика от вина дурная голова, — с улыбкой ответила Уинн. — Его женщины отнесут в постель, и он проспит всю ночь и все утро. Я смогу забрать вещи и Аверел.

Едва забрезжил рассвет, как Эдит прокралась к повозке и тихо позвала:

— Уинн! Уинн! Ты здесь?

Уинн вышла из повозки и обняла подругу.

— Все в порядке, Эдит.

— Но как такое может быть? — забеспокоилась Эдит. — Я не понимаю, как ты можешь быть такой радостной после того, что с тобой произошло вчера вечером. Это было ужасно! Я никогда не прощу мужу такое жестокое обращение с тобой, Уинн. Никогда!

Уинн обняла Эдит и ответила:

— Помнишь, как я всегда говорила тебе, что мой муж однажды приедет за мной? Вот он и приехал.

— Что?! — Голубые глаза Эдит расширились от удивления, потом она воскликнула:

— Ох, Уинн! Моя бедная, бедная Уинн! Эта ужасная ночь совсем помутила твой рассудок!

— Нет, нет, Эдит! Я так же в своем уме, как и ты, — уверяла ее Уинн. — Бода, торговец — мой слуга Эйнион, так хорошо загримированный, что даже я не узнала его сначала. Что же касается его сына, Тови, то это и есть мой муж, Мейдок, тоже изменивший свою внешность. Я не буду объяснять тебе все в подробностях, Эдит, но ты должна мне поклясться, что никому не расскажешь. Никто не был мне таким другом, как ты, Эдит. Я не могу оставить тебя в неведении, чтобы ты беспокоилась обо мне. Знай, что я покидаю сегодня Элфдин и отправляюсь в свой родной Уэльс. Я еду домой, Эдит. Я всегда верила, что вернусь туда.

Слезы счастья за свою подругу потекли по лицу Эдит.

— Мне будет недоставать тебя, Уинн. С другими женщинами приятно поговорить, но ты была мне другом. Я буду скучать по Арвелу и Аверел. Теперь в Элфдине не останется детей.

— Почему ты не сказала мне об Арвеле?

— Я ничего не знала до вчерашнего вечера. Неужели ты думаешь, что я допустила бы это, если б в моей власти было остановить Кэдерика?

Знай я о его намерении, я бы спрятала мальчика. Вчера я пошла в деревню к крепостным. Там я узнала, что Кэдерик продал Гиту Рори Зэну, чтобы она продолжала заботиться о маленьком Арвеле. Куда их повез работорговец?

— В замок брата моего мужа, в Кей. Он самый злобный человек во всем христианском мире. Одному Богу известно, что он замыслил для моего сына. Мы отправляемся в Кей, как только я соберу вещи и возьму Аверел.

— Пойдем теперь в дом. Бирангари и я сложили все, что могли, но, может, ты захочешь взять что-нибудь из аптеки. Там все принадлежит тебе, к тому же твой путь будет долог и труден.

— Спасибо, Эдит. Я возьму несколько самых необходимых вещей, а остальное оставлю тебе. Ты должна занять мое место целительницы в Элфдине. Я записала в небольшую книгу все мои рецепты и их применение. Теперь это твое.

Две женщины вернулись в дом. Уинн взяла то, что хотела, из аптеки.

Затем с помощью других женщин сундук Уинн и маленький сундучок Аверел принесли к повозке. Уилла, няня Аверел, выглядела удрученной.

Ее маленький носик покраснел от слез.

— Не хотела бы ты поехать с нами, Уилла? — спросила Уинн девушку, которая родилась и всю жизнь провела в Элфдине.

— Если б я могла, госпожа. Здесь меня ничто не держит.

Когда все, кроме Эдит, вернулись в дом, Уинн сказала Мейдоку:

— Дай мне серебряный пенни, мой господин, чтобы я могла купить эту девушку.

Порывшись в кармане, Мейдок вынул монету и вручил ее Эдит.

— Скажите вашему мужу, что Бода захотел, чтобы эта девушка продолжала ухаживать за ребенком. Что вы отказались отпустить ее меньше чем за пенни, думая, что Бода не даст таких денег, — учил ее Мейдок. — Ваш муж, несомненно, будет удивлен, что вы так выгодно продали ее, потому что девушка не стоит и полпенни. Поэтому он обрадуется и не придаст значения тому, что вы продали его собственность.

— Вы не полудурок, — медленно ответила заинтересованная Эдит. Она пристально всматривалась в существо, которое знала под именем Тови.

Затем она посмотрела на Уинн. — Он светлый под своей маскировкой?

— Да, у него светлое лицо.

— Вы сохраните нашу тайну, леди Эдит? — ласково спросил ее Мейдок — Я так долго искал мою жену, чтобы возвратить ее домой.

— Я буду хранить вашу тайну, мой господин. Но вы не должны думать, что я это делаю потому, что не люблю своего мужа, Кэдерика Этельмара, или я непокорная жена. Я его люблю и почитаю, хотя он и не из самых приятных людей. Уинн моя подруга, а Кэдерик всегда скверно обращался с ней. Я не считаю, что мой, супружеский долг сообщить ему, что он вернул Уинн ее дорогому мужу. Это, как вы понимаете, не обрадует его. Уинн была словно горячка в его крови. Сознание того, что он не может ею овладеть, сделало бесчувственным его сердце, и он стал более жесток, чем раньше Будет лучше, если он останется в неведении, веря, что унизил ее. Еще одно поражение будет непереносимо для него, — тихо закончила Эдит.

— Забота, которую вы проявляете о спокойствии вашего мужа, достойна восхищения, моя госпожа, — искренне сказал ей Мейдок. — Думаю, вы мудрая и терпеливая женщина.

Эдит слегка улыбнулась.

— Езжайте с Богом, — сказала она. Потом обняла Уинн. — Вряд ли мы встретимся еще. Я рада, что все закончилось хорошо, несмотря на Кэдерика.

— Если тебе когда-нибудь потребуется моя помощь, дай мне только знать в Скалу Ворона. Мне никогда не отплатить за твою доброту. — Уинн в последний раз обняла Эдит. — Да хранит тебя Господь, моя подруга.

Оставаться дольше значило вызвать подозрения. Эдит повернулась и пошла в дом. Уинн с дочкой на руках и Уилла влезли в повозку, а Эйнион и Мейдок под видом Бода и Тови сели на козлы Эйнион хлестнул поводьями по спине лошади, и повозка загромыхала со двора Элфдина на тропу, которая вела к другой плохо различимой дороге, по которой они доберутся до Уэльса. Небо на востоке начало окрашиваться зарей нового яркого дня.