Солдат коснулся ее руки.

— Рассекли саблей, — сказал Фоусси, внимательно осматривая местность. — Хотите продолжить, мадемуазель?

Страх леденил душу, но она кивнула.

Группа пехотинцев высыпала из окопа и побежала в сторону форта. В бойнице крепостного укрепления показался высоко поднятый ствол большого орудия.

— Боже, да это же гаубица, — произнес Фоусси. Лорелея нахмурилась:

— Что за…

— Сейчас увидите, мадемуазель.

Из большого орудия вырвались искры. Снаряд разорвался прямо среди наступающих, разбросав их, как муравьев из муравейника. Один из солдат взрывной волной был подброшен в воздух, его тело свободно кувыркалось в воздухе, прежде чем рухнуть на землю.

Лорелея почувствовала недомогание от увиденного, пока шла за своими сопровождающими к полевому лазарету. На вытоптанной траве лежали раненые. Некоторые смотрели в небо немигающими глазами, другие плакали и молились, несколько человек шутили и кричали ободряющие слова артиллеристам. Чуть в стороне от живых, укрытые от взоров, лежали те, кому в этой жизни уже ничего не было нужно: ни сражений, ни побед, ни наград.

— Доктор Ларри вон там, — ординарец повел ее к укрытому высокими деревьями месту.

Хирург стоял на коленях возле лежащего навзничь солдата и что-то зондировал длинным пинцетом. Через минуту он поднял вверх инструмент, в котором была зажата маленькая пуля. Ларри положил пулю на бурно вздымающуюся грудь раненого.

— Подарок на память, — пробормотал он. — Перевяжите его.

Доктор замолчал, сделав глоток из фляжки. Он вытирал рот рукавом, когда Лорелея подала ему приказ Бонапарта.

— Я Лорелея де Клерк, — сказала она, — из приюта Святого Бернара. Я пришла помочь вам.

Хирург прочитал послание и хмуро взглянул на девушку. Лорелея увидела его красивое, а сейчас бледное и осунувшееся от постоянного недосыпания и напряженной, изматывающей работы лицо. Мужчина был уже немолод. Лорелея поймала себя на том, что именно таким она представляла себе своего неведомого отца.

— Я Доминик Ларри, — он протянул ей фляжку: — Бренди?

— Нет, спасибо. Что мне делать?

— Штопайте их, перевязывайте и молитесь.

Она, все еще не веря, переспросила:

— Так вы принимаете мою помощь?

— Да.

— Потому что вам приказал Бонапарт, или потому что верите в мои знания и умение?

— Вы либо ангел милосердия, либо сумасшедшая. Очень скоро я это выясню, — пробормотал он себе под нос.

Невдалеке от лазарета прогремел взрыв. Лорелея вздрогнула и невольно оглянулась. После каждой атаки, каждого взрыва количество раненых росло. Подошли солдаты и поставили на землю в ряд трое носилок. Ларри бросился к первым.

— Раздробленное колено — пробормотал он, осматривая ногу молодого парня. — Теперь посмотрим остальных.

Второй мужчина лежал молча, белый, как первый снег. Его глаза закатились и остекленели. Обеими руками он безуспешно пытался зажать рану на шее. Между пальцами сочилась кровь.

— Принесите щипцы для прижигания, — приказал Ларри.

На третьих носилках, прикрытый грубым одеялом, лежал уже немолодой солдат. Заострившиеся черты и восковая бледность его лица испугали Лорелею.

Ларри приподнял одеяло.

— Ранение в живот, — сказал хирург. — Не расходуйте на него опий. Он не чувствует боли.

— Вы даже не попытаетесь помочь ему? — спросила Лорелея. — Но, возможно, мы могли бы…

— Возможно, и могли бы. Но в это время другие могут истечь кровью до смерти. Взгляните на раненого внимательно. Его кончина уже близка.

— Это неспра…

— Нет, это не несправедливость. Это — война.

Через минуту он держал в руках раскаленные щипцы. Лорелея с трудом отвела от шеи судорожно сжатые руки мужчины. Из раны на девушку фонтаном брызнула кровь. Она вытерла лицо рукавом. Ларри приложил щипцы к ране. Мужчина подскочил на носилках.

— Держите его крепче, черт побери! — заорал Ларри.

Он повторил процедуру еще три раза. Кровотечение остановилось. Вся дрожа, Лорелея отошла от носилок, чтобы сполоснуть руки в тазу, и заметила, как молчаливый наряд военных уносил раненого в живот солдата. Девушка опустилась на колени, чтобы помолиться.

— Доктор де Клерк! — услышала она нетерпеливый голос Ларри. — Посмотрите, что там у него с большим пальцем, — он мотнул головой в сторону солдата, свернувшегося калачиком на земле.

В безумной суматохе прошло несколько часов. Лорелея уже не съеживалась от грохота орудий, не вздрагивала от вида множества трупов, не отворачивалась от запаха паленой и разорванной плоти.

С красными до локтей руками и в рубашке, и пачканной кровью, как у мясника, она зашивала ранг отчаивалась из-за невозможности помочь смертен но раненому; ликовала, когда человек выживал.

На закате пришел приказ отвести войска от форта. Солдаты построились в колонны и направились по дороге в Аосту.

Доктор Ларри оторвался от осмотра мужчины, мышцы руки которого были разорваны картечью.

— Шестьдесят убитых, — проговорил он. — А мы не продвинулись к форту ни на йоту.

Он закончил свою работу и поднес к губам свисток. По сигналу подъехала запряженная лошадью повозка с открывающимися сзади двустворчатыми дверями. Два санитара распахнули дверцы и выкатили подвижную, на роликах, платформу, устланную кожаными матрасами.

— Что это? — спросила она.

— Мое собственное изобретение, — на усталом лице Ларри промелькнула гордая улыбка. — Я называю это летучей каретой скорой помощи.

Санитары уложили двух находящихся в бессознательном состоянии солдат на матрасы и закатили платформу внутрь повозки. Вдоль стен на полках располагались пакетики, склянки с лекарствами и инструменты.

— Старые фургоны передвигались очень медленно, — объяснил Ларри. — Мы теряем слишком много людей при перевозке.

«Он чудесный человек, — подумала Лорелея. — Доктор Ларри старается любыми средствами спасти доверенные ему человеческие жизни».

— Не хотите ли проехать со мной, доктор Клерк? Мне могла бы пригодиться ваша помощь.

Она бросила тревожный взгляд на крепость.

— Бонапарт разрешил мне помогать вам только в поле.

— Моя дорогая, в нашем ремесле нужно следовать не приказам, а зову своего сердца.

Лорелея отвернулась от холодных стен форта Бардо. Она ничем не могла помочь Дэниелу. Девушка шагнула на выдвижную платформу кареты скорой помощи, и устало прислонилась к стенке. Но когда они тронулись, она оглянулась назад, на густые кроны деревьев у форта.

— Сегодня ночью все изменится, — сказал Ларри. Он выглянул через крошечное окошечко фургона. — Ворон разнесет их склад с оружием, и завтра к полудню мы уже будем на полпути к Ивреа.

Лорелея с радостью подставила лицо порыву прохладного ветра, который растрепал ее волосы.

— Почему вы так в нем уверены?

— Я слышал, что он большой мастер своего дела. — Ларри туго забинтовал руку лежащего перед ним мужчины. — Мастер убивать и оставаться безнаказанным.

Ей хотелось отрицать это, хотелось сказать, что Дэниел сейчас изменился. Он — не убийца, а мужчина, которого она любит.

Но сегодня ночью ее любовь не могла его защитить. Он должен будет пробраться в хорошо охраняемую крепость. Что будет с нею, если люди Кински возьмут его в плен?

ГЛАВА 13

— Нам этого никогда не сделать, — тяжело опустившись на землю среди мрачных скал, Шарон хмуро посмотрел на видневшийся вдали форт. Под горой темной атласной лентой протекала река. Шарон приложил к губам фляжку, обтянутую кожей, и жадно высосал содержимое до дна. — Только дурак может пытаться сделать это.

— Твое пьянство делу не поможет, — сквозь стиснутые зубы процедил Дэниел.

— Тут ты прав, — скривившись от отвращения, Шарон отбросил пустую фляжку в сторону. — Отрава это итальянское вино. Не годится даже свиньям.

— Люди Кински подадут нам завтрак, эх? — донесся из тени низкий мелодичный голос Эмануэля. Он крутил в пальцах выданный ему пистолет. — Считаю, что нам лучше сбежать.

Среди скрывающихся в темноте мужчин повисла напряженная тишина. В другое время идея Эмануэля могла бы соблазнить Дэниела. Но теперь ему нужно было думать о Лорелее. Что будет с ней, если он просто исчезнет? В руках первого консула она будет такой же беспомощной, как роза на штормовом ветру. Дэниел был уверен в том, что Бонапарт знает, кто она такая.

— Я не могу вас заставить остаться силой, — сказал Дэниел. — Но будьте осторожны. Приговор Бонапарта за дезертирство — только смерть. Кроме того, у меня чешутся руки истратить то золото, которое он заплатит нам, если все пройдет удачно.

— Я… я… я… — начал Мишель. — Я…

— Боишься? — подшутил Шарон.

— Я… Я остаюсь. Я иду с вами, месье.

Дэниел почувствовал досаду. Он почти желал, чтобы парень выбрал дезертирство.

— Спасибо.

— Черт, я не очень-то хорошо бегаю, — сказал Шарон.

— Мне не было бы стыдно бросить все это, — сказал Эмануэль. — Но человек долго сможет прожить в свое удовольствие на пятьдесят тысяч франков.

— Идиот, — усмехнулся Шарон. — Он пообещал нам такую сумму, потому что уверен, что ему не придется ее платить.

— Я и раньше играл в рискованные игры, — проговорил Эмануэль. — Иногда я выигрывал, иногда проигрывал.

Дэниел передал Шарону часы:

— Поднимитесь с Тоусентом на гору и засеките по времени смену часовых.

Французы ползком скрылись в ночи.

— Эх, золото, — сказал Эмануэль, иронично скривив губы. — Оно приносит мне несчастье.

— Пора тебе рассказать мне об этом, мой друг.

Островитянин посмотрел на Дэниела из-под полуприкрытых век:

— Я думал, что ты никогда уже не спросишь.