— Ответь на мой вопрос, Дэниел.

— Постарайся забыть о моей глупости. Просто в моей голове засела дурацкая мысль об убийстве, — быстро ответил он. — Наверное, во всем виноват опий. Это все.

— Ты бросаешь мне в лицо чудовищные обвинения, а затем просишь, чтобы я об этом забыла. Однажды я сказала тебе, что не смогу вылечить тебя, пока ты не скажешь, где у тебя болит.

— Некоторые болезни нельзя исцелить при помощи шин и бинтов, — на его губах появилась горькая улыбка. — Сядь, Лорелея. Пожалуйста.

Девушка осторожно опустилась на кровать. Кожаные ремни скрипнули под ней. Медленно и осторожно Дэниел протянул ей ножницы острым концом к себе. Лорелея взяла их.

— Значит, ты считаешь, что пора снимать эту штуку? — Дэниел кивнул на свою загипсованную руку.

— Да. Кость уже срослась. Я считаю, что пора снимать, иначе мышцы станут дряблыми.

Дэниел придвинул ближе табуретку с лампой.

— Я готов.

В ней заговорило упрямство.

— Но я не готова. Объяснись.

— Я скажу все, пока ты будешь трудиться.

Пожав плечами, девушка согласилась на компромисс и положила его руку себе на колени. Раскрыв ножницы, она осторожно начала разрезать гипсовую повязку.

— У меня есть враги, — произнес Дэниел. — Я встал не на ту сторону в конфликте, который разорвал Францию на части. В тюрьме попытки покушения на мою жизнь стали обычным явлением. Я начал относиться с недоверием даже к тем людям, которые называли себя моими друзьями.

Лорелея оторвалась от работы и посмотрела на него.

— Но ведь ты пережил ужасную резню. Если бы я так близко соприкоснулась со смертью, то провела бы остаток своих дней, наслаждаясь тем, что осталась жива. Я бы выбросила из головы эти нелепые подозрения в несостоявшихся убийствах.

— Между нами есть разница, Лорелея.

Нижняя часть повязки упала. Девушка смахнула кусочки гипса, прилипшие к его влажной, бледной руке.

— Но здесь ты в безопасности, Дэниел. Никто из нас в приюте не имеет отношения к событиям, происходившим в Париже восемь лет назад.

— Откуда тебе это может быть точно известно? Может быть, мое присутствие разбередило чьи-то старые раны. Отец Эмиль и отец Гастон — оба парижане. У отца Джулиана сверхъестественный способ узнавать о событиях, которые произошли далеко отсюда. Если Бонапарт чихнет в Париже, то отец Джулиан услышит это через считанные дни.

От такого замечания Лорелея рассмеялась:

— И ты хочешь сказать, что кто-то из них хочет убить тебя? О, прошу тебя. Я хорошо знаю этих людей. Ни один из них не заслуживает твоих обвинений. Ты слишком недоверчив.

— Людям нельзя доверять.

Девушка поборола желание уйти.

— О, Дэниел. Какой ужасный поступок ты совершил?

— На этот раз, — сказал он, — это то, чего я не смог сделать.

— Ты говоришь загадками.

— Я и так сказал очень много, — заметив слезы на ее глазах, он сжал руку девушки: — Не плачь. Ей-богу, неужели ты не можешь не плакать?

— А как мне быть? — она вырвала руку. — Как я должна себя вести? Я не привыкла к такому обращению. Никогда не думала, что буду так объясняться с тобой. Я думала, что мы друзья и ты доверяешь мне.

— Лорелея…

Девушка оборвала его взмахом руки.

— Я открыла тебе свое сердце, рассказала о своих мечтах и надеждах, — она встала и в волнении начала расхаживать по комнате. — Я посвятила жизнь лечению людей. Я часами лечила твои раны, сидела с тобой, делала ванны и массировала твое колено.

Девушка осуждающе взглянула на Дэниела. Он ей показался каким-то потерянным, усталым и совсем чужим. На его руке еще оставалась часть повязки. Опустившись перед ним на колени, Лорелея разрезала марлю и вытащила две деревянные планки, которые служили шинами.

— Каноники — это люди Бога, Дэниел. Они принимают контрабандистов, людей вне закона, дезертиров, не спрашивая их ни о чем. Поступки человека никогда не обращались против него в приюте Святого Бернара. Каноники посвятили себя спасению жизней, а не их разрушению.

— Отец Джулиан забрал мое оружие. Он всегда так делает?

— Нет, — призналась она.

Его бледная рука все еще лежала у нее на коленях. Дэниел, казалось, не замечал этого. Очень нежно Лорелея начала разминать мышцы.

— Уходи, Лорелея, — выдавил из себя он, отдергивая руку. — Возможно, ты права, что удар по голове повлиял на мой рассудок. Оставь меня.

Резкие слова Дэниела не обидели ее. Сейчас девушка поняла, что вся ярость исходила от него, как от раненого зверя, бьющегося от боли и безысходности. Не обращая внимания на его настроение, она слегка подалась вперед и прикоснулась губами к его шраму на лбу.

— Не делай этого, — сказал он и отстранился.

Внезапно Лорелея задрожала. Ночной холод выстудил всю комнату и пробирал ее через тонкую рубашку. Ей захотелось согреться.

— Со мной этот номер не пройдет, Дэниел, — проговорила девушка, направляясь к печке. — По какой-то причине ты хочешь убедить меня, что не заслуживаешь сочувствия.

— Да, не заслуживаю, — заверил он ее. — Я завел себе врагов, которые жаждут моей смерти. Поэтому-то я сгоряча решил, что ты — одна из них. Во всех своих ошибках виновен только я сам, и ничье сочувствие не поможет, даже наоборот — будет мешать.

— Твои враги имеют какое-либо отношение к патриоту Мьюрону?

— Возможно.

— В приюте Святого Бернара ты не найдешь ни одного врага, — открыв заслонку печки, Лорелея подложила дров на едва тлеющие угли. Энергично подув на них, она отвернула лицо от печного жара и странного запаха, быстро распространившегося по всей комнате.

— Здесь ты в полной безопасности.

Из печки вырвался огромный язык пламени и прогремел взрыв. Словно сквозь вату Лорелея услышала хриплый крик Дэниела и свой собственный пронзительный вопль. Какая-то сила оторвала ее от пола и швырнула в другой конец комнаты. Что-то горячее вонзилось в ногу. Девушка тяжело грохнулась на пол. Палата заполнилась стреляющими искрами и ужасным шумом. Чья-то темная фигура надвинулась на нее.

Дэниел подхватил девушку на руки и побежал к двери. Каждый шаг ударом молота отдавался в ее голове. Было трудно дышать. Потом ей в лицо ударила струя свежего воздуха с улицы. Девушка доверчиво прижалась к Дэниелу, в ушах звенело, а в носу щипало от едкого дыма. Дэниел что-то сказал. Лорелея слышала его голос, но не смогла связать слова. Он прижал девушку к себе и зарылся лицом в ее волосы. Она почувствовала, как он дрожит.

В глаза Лорелеи будто насыпали песку, она усиленно пыталась проморгаться. Белые вспышки начали тускнеть. Из раны на ноге сочилась кровь. Со всех сторон к ним бежали люди. Оглушенная взрывом, она могла понимать только обрывки разговоров, перемежаемые лаем собак на псарне.

— …ранена?

— Посмотрите ее ногу.

— …случилось?

— Пожар!

По двору быстро выстроилась цепочка от палаты до колодца. Монахи быстро передавали ведра с водой. Лорелея перестала вникать в разговоры из-за сильной боли в голове, которую словно рассекли раскаленным ножом пополам. Девушка беззвучно заплакала, из обожженных пламенем глаз полились слезы, оставляя на перепачканных сажей щеках светлые дорожки.

Дэниел вытер своим рукавом слезы с лица Лорелеи. Его глаза были темны как ночь, и девушка догадывалась, что из-за нее он испытывает отчаянный страх.

— Все один к одному, доктор? спросил он. Она с жалким видом кивнула. К ним подошел отец Ансельм с медицинской сумкой. Руки старого каноника сильно дрожали, обескровленными губами он бормотал молитву.

— У меня к тебе только один вопрос, Лорелея, — прошептал ей на ухо Дэниел. — Теперь ты мне веришь?

— Несчастный случай? — кричал Дэниел через несколько часов после происшествия. Он стукнул кулаком в покрытую копотью стену лазарета. — Вы хотите меня убедить, что это был несчастный случай?

Отец Джулиан, не моргая смотрел на него. Свет лампы освещал его суровое, бледное лицо. Они вдвоем остались в сгоревшей комнате. У их ног валялись куски искореженного металла от печки. Монахи потушили пожар и отправились спать. Следующие несколько дней они будут приводить комнату в порядок.

— Это единственное разумное объяснение, — сказал отец Джулиан. — В печке скопились газы, и они воспламенились, когда Лорелея поворошила угли.

Мерцающий свет лампы осветил что-то зеленое на полу. Дэниел нагнулся и поднял ленту Лорелеи. Ледяной страх сковал его, когда он вспомнил грохот взрыва и ее тело, которое словно тряпичную куклу швырнуло через всю комнату. Он чуть было не потерпел поражение, защищая ее.

— Не такой же вы глупец, чтобы действительно так думать, — зло проговорил Дэниел. «Или, быть может, настоятелю необходимо, чтобы люди поверили в несчастный случай, тем самым он надеется отвести подозрения от себя?» — предположил он.

— Успокойтесь, месье. Произошел несчастный случай. Мудрый человек согласится с этим без вспышек ярости. Скажите спасибо, что вы с Лорелеей серьезно не пострадали. Что она делала в вашей комнате так поздно?

Дэниел протянул свою руку:

— Снимала повязку.

Он подумал о Лорелее, которая после всех волнений спала в своей маленькой опрятной комнатке с перевязанной на ноге раной, а отец Ансельм дремал в кресле у ее постели. Дэниелу было невыносимо трудно находиться вдали от нее даже короткое время. Смертельная игра зашла слишком далеко.

Лампа зашипела, и этот звук отвлек Дэниела от мрачных мыслей. Он взглянул на настоятеля, который медленно рвал на кусочки лист бумаги.

«Итак, — заключил Дэниел, — отец Джулиан вовсе не был спокоен, каким хотел казаться».

— В этот раз никого не убило, — сказал Дэниел. — Но что будет дальше? — он скрестил на груди руки. Его рубашка была испачкана пеплом. — Вся эта проклятая комната провоняла порохом.