— Милорд, в то время был избран правильный король. Генрих был сильным монархом и принес порядок на эту землю. Святая чаша наверняка явит свою благосклонность снова. Не к Стефану. И никогда к Эсташу Булонскому.

Поразмыслив, герцог немного успокоился и отпил из своего кубка. Такое впечатление, что прохладный воздух вдруг проник в маленькое помещение, и Глэдис снова смогла дышать.

— Верно, верно, — сказал он, но Глэдис видела, что герцог все еще просчитывает ситуацию в уме. Он не из тех, кто доверяет свою судьбу незнакомцам. И даже священным тайнам.

Он снова принялся шагать.

— Я кое-что об этом знаю, — вдруг сказал он. — От своей матери. А она узнала от своего отца? того самого короля Генриха. Он родился в Англии и гордился этим. Он изучал древние предания. Святая чаша спрятана в Гластонбери, да?

— Мне говорили, милорд, что чаша не задерживается в одном месте. Она во многих местах появлялась. Но Гластонбери-Тор — самое важное. Иосиф Аримафе…

— Да, да, — нетерпеливо махнул рукой герцог. — Но если есть другие места, откуда ты знаешь, где искать?

Глэдис хотела было упомянуть о вороне и сияющей тропинке, но храбрость оставила ее.

— Я просто буду знать, милорд. Как только мы отправимся.

Ей казалось, что герцог сейчас просто зарычит, но он сказал:

— Вам нужно отправляться в путь, де Лаури, выполните эту миссию. Найдите чашу и принесите ее мне.

Глэдис рот разинула, строки Евангелия о царе Ироде мелькнули у нее в голове. «Ирод призвал волхвов и послал в Вифлеем узнать о Младенце. Получив во сне откровение, не возвращаться к Ироду, иным путем отошли они в страну свою»[1]. Но что оставалось делать им с Майклом? Глэдис была уверена, что чашей нельзя обладать.

— Если нам будет позволено, — мягко сказал Майкл. — Думаю, никто из нас не имеет в этом деле свободы.

— Я имею, — властно сказал герцог, снова становясь грозным, — Хорошо. Принесите мне мир. Но мир в мою пользу. Иначе вы и ваши родственники поплатитесь за это. Идите и возвращайтесь с миром.

Майкл обнял Глэдис за талию и повел мимо любопытных взглядов из палатки на свежий воздух. Глэдис повисла на нем, ноги у нее подгибались.

Он поднял ее на руки и понес к деревне, повторяя:

— Господи, спаси и помилуй нас всех.

— Аминь, — сказала Глэдис. — Мне все это не нравится. Это слишком трудно.

— Даже быть в моих руках?

Она подняла на него глаза.

— Как ты можешь дразниться?

— Почему нет? — улыбнулся Майкл. — Мы отправляемся выполнить миссию, которая может принести мир. Но если я правильно понял суть дела, мы скоро разделим ложе, моя милая Глэдис. Вот и повод для веселья.

Глэдис обдало жаром, но она сказала:

— Я бы хотела, чтобы мы сначала поженились.

— Любимая, я женился бы на тебе, если бы мог, но нам велено торопиться, и я чувствую необходимость. Она звучит под моими ногами, как барабаны войны. Эсташ грозит Сент-Эдмундсбери. Там мне не место, но я не хочу видеть его разгромленным.

Он поставил ее на ноги у дома ткача.

— Мы по крайней мере можем произнести клятвы перед свидетелями.

Майкл вял Глэдис за руку и повел в дом, где ткач с женой сидели на скамье у окна, отдыхая после долгого трудного дня.

— Будьте добры, друзья, мы бы хотели, чтобы вы стали свидетелями наших брачных клятв.

— Нет, — ответил ткач. — Вам нужен кто-то повыше нас, да и священник тоже.

— Мы уезжаем и должны дать клятву сейчас. Позднее можно будет сделать это снова, с большей помпой. — Майкл повернулся к Глэдис. — А эти клятвы будут простыми. Я, Майкл де Лаури, беру тебя в жены, Глэдис из Бакфорда, и буду верен тебе всю жизнь. Я буду любить и почитать тебя, делить с тобой все, что имею. Клянусь.

Глэдис сглотнула слезы и попыталась повторить:

— Я, Глэдис из Бакфорда, беру тебя, Майкл де Лаури, в мужья. Я буду верна тебе всю жизнь. Я буду любить и почитать тебя, делить с тобой все, что имею. Клянусь.

Майкл снял кольцо с ее правой руки, надел на левую и поцеловал его.

— Дело сделано, — сказал он, его глаза сияли от радости, и Глэдис вдруг охватил приступ малодушия. Она вспомнила слова Генриха Анжуйского, намекавшие на гнев отца Майкла.

— Ты можешь пожалеть об этом, — прошептала она. — У меня нет ни денег, пи приданого, ни земель…

Он поцелуем заставил ее замолчать.

— И у меня тоже. Мы предназначены друг для друга, Глэдис из Бакфорда, остальное не имеет значения. Но мы должны отправляться в путь. Подожди здесь, пока я найду свою лошадь.

Майкл поблагодарил ошеломленную пару и ушел. Глэдис, слабо улыбнувшись ткачу и его жене, стояла у двери, потрясенная всем, что произошло. Но сильнее всего ощущением неотложности, о котором говорил Майкл. Казалось, оно пульсирует под ее ногами, словно огромные армии маршируют под зловещий бой барабанов.

Майкл скоро вернулся верхом, с мечом, но без кольчуги и щита.

— Почему ты не надел доспехи? — спросила Глэдис.

— Их надо чинить, и я решил положиться на волю Божью.

Он подъехал к камню, и Глэдис с него села на лошадь позади Майкла — трюк такой же волнующий и неожиданный, как и все, что она совершила за этот день. Ей было совсем неудобно, но, обхватив Майкла, она чувствовала себя в полной безопасности.

— Я не видел никакого ворона, — сказал Майкл, когда они пересекали лагерь. — Какой дорогой нам ехать?

— Скоро станет ясно, — ответила Глэдис, молясь, чтобы так и было.

— Скоро станет совсем темно, — напомнил Майкл.

— Совсем недавно ты был так крепок в вере. Почему ты теперь усомнился?

— Я решил поддержать тебя перед герцогом, несмотря на некоторые сомнения. А теперь я снова думаю, что мы оба сумасшедшие. Да и герцог, возможно, тоже.

— Удивительно, что он об этом что-то знает.

— Это-то и тревожит. Он хочет получить чашу и соединит ее с Копьем, если сможет.

Глэдис знала, что Майкл прав.

— Он ее не получит, но когда мы найдем ее, мы должны опасаться других.

— По крайней мере Эсташ сейчас далеко, в Саффолке.

Глэдис хотела было сказать, что в мире чаши расстояния не подчиняются обычным законам, но и она этого толком не понимала. Майкл сам увидит.

Они скоро покинули лагерь и ехали по дороге, ведущей в лес. Когда они достигли его, Майкл натянул поводья и остановил коня.

— Что это? — спросил он.

Пригнувшись, Глэдис посмотрела вперед и улыбнулась, увидев теплое свечение.

— Наша тропа. — Вверху мелькнула темная тень, лошадь вскинула голову. — А это наш проводник. Следуй за вороном по золотой тропе, муж, и мы скоро найдем мир.

Майкл то ли фыркнул, то ли застонал, но пустил лошадь по светящейся тропе. Глэдис оглянулась и увидела, что сияние гаснет позади них. Их ведут к месту отдыха? Она надеялась, что нет. Теперь будет слишком трудно лечь вместе без физического воплощения брачных клятв, а этому пока не время. Она надеялась, что их путь лежит к Гластонбери, к вершине холма.

Теперь они ехали по лесу, но, как и прежде, тропа оберегала их от низких веток и всего, что могло зацепить одежду. Глэдис отдыхала, прижавшись к Майклу, убаюканная мерным ходом лошади.

И грезила…

Она снова видела битву. И слава Богу, в отдалении, поскольку битва была ужасная, полная крови и огня. Бой шел в монастыре. Монахи бежали от вооруженных людей. Солдаты хватали еду, питье, имущество. Некоторые бросали в огонь книги. А в центре заходилась ликованием демоническая фигура, потрясая древним копьем.

Должно быть, это Эсташ Булонский разрушает монастырь Сент-Эдмундсбери, возможно, ищет Майкла и таких, как он, чтобы убить. Если Эсташа не остановить, то следующим будет Роузуэлл. Глэдис хотелось потянуться, выхватить у него копье и убить.

Сцена поблекла, и Глэдис увидела женскую руку, держащую древний сосуд, скорее горшок, чем чашу, полный чудесной еды. Потом сосуд превратился в высокую чашу с ручками, до краёв наполненную золотистым вином. Потом она сменилась кубком эля, затем появилась чаша, похожая на ту, что была в Роузуэлле. Она сверкала красными, зелеными, синими драгоценными камнями и была полна кроваво-красных роз.

Снова женщина держала чашу, на ее левой руке было кольцо, такое же, как теперь у Глэдис.

Покой наполнил сердце Глэдис, запах роз, сладкая музыка, солнечный свет и журчащая вода.

— Где мы? — спросил Майкл.

— Чаша находится в Гластонбери-Тор, — сказала она. — Следуй за вороном по тропе, муж. Он приведет нас туда, где мы должны быть.

Глава 8

Они то поднимались вверх по холму, то спускались, но всегда без помех и препятствий. Когда склон стал круче, Майкл остановил лошадь.

— Пора идти пешком, — сказал он, спешившись, потом снял с лошади Глэдис.

Тело у нее затекло, она уцепилась за Майкла.

— Как долго мы ехали? — спросила она.

— Несколько часов. Я думал, ты спала.

— И грезила, Я видела принца Эсташа, как он разрушает монастырь.

— Чтоб ему в аду гореть!

— Так и будет. А потом я видела Святую чашу и как она смыла всю ненависть и ярость. Она очень красивая.

Майкл взял ее за руку:

— Тогда пойдем нашей тропой к ней.

— Подожди минуту. — Глэдис высвободила руку, подтянула повыше юбку, сняла глупую вуаль и заткнула ее за пояс. — Так-то лучше.

Майкл рассмеялся, и они пошли по мерцающей дорожке.

Подъем был не таким крутым, как опасалась Глэдис, поскольку мерцающая дорожка вела их вокруг холма, а не прямо вверх. Потом дорожка повернула назад, но не вниз, а в другом направлении.

— Странно. — Майкл остановился. — Лучше идти прямо вверх.

— Нет, — улыбнулась Глэдис. — Думаю, это лабиринт.