— О чем же, дорогая женушка? — раздался голос Мерлина с противоположного конца комнаты.

Синара изумленно вздрогнула. Она в жизни не ожидала, что при виде мужа поведет себя подобным образом — сердце колотилось, густая краска залила лицо.

Эстелла деликатно кашлянула:

— Я пойду к себе. Если что-нибудь понадобится, пошли за Тильди.

Видя, что дочь не может оторвать взгляда от покрытого ссадинами и синяками лица мужа, она вышла и тихо прикрыла дверь.

Синара поднялась, опираясь на край стола:

— Ты… ты ужасно выглядишь, — пробормотала она. И в самом деле, щека и лоб были сине-фиолетовыми, брови и ресницы опалены, а волосы гораздо короче обычного.

Мерлин сухо улыбнулся:

— Гидеон Свифт не очень ловко орудует ножницами. Он их все время роняет, и в результате я почти без волос.

Синара невольно дотронулась до своего лица, зная, что выглядит не лучше мужа:

— Я… ты не должен видеть меня такой. Он подошел ближе, держась как всегда прямо и горделиво. Темные глаза нежно блестели:

— Ты всегда выглядишь очаровательно, что бы ни случилось. — Мерлин все время держал руки за спиной, и теперь протянул руку с зажатой в ней единственной розой:

— В цветнике почти не осталось роз, но эта — само совершенство. Совсем как ты.

Синара опустила глаза, еще сильнее покраснев. Не было смысла отрицать, что своей добротой и благородством он покорил ее сердце.

— Спасибо, — прошептала она, принимая розу неуклюжей забинтованной рукой, и зарылась носом в душистые лепестки. Мерлин взял жену за плечи, вынуждая взглянуть на него.

— Не будь тебя, я погиб бы, — хрипло прошептал он, и к удивлению Синары, в глазах мужа сверкнули слезы. — Ты подвергала опасности свою жизнь, чтобы спасти меня. Ни один человек, кроме Макса, не сделал бы этого.

Синара не противилась, когда Мерлин притянул ее к себе, и молча уткнувшись в белую крахмальную сорочку, пролепетала:

— У меня не было иного выбора. Не могла же я стоять и наблюдать, как ты гибнешь в пожаре! Я едва с ума не сошла!

— Означает ли это… что ты… э-э-э любишь меня… хоть немного? — спросил он так тихо, что Синара едва расслышала.

— Наверное… да… точно не могу сказать. — Синара приложила руку к сердцу. — Знаю только, что ужасно тосковала бы по тебе, если бы не сумела вытащить из огня.

Она смущенно отвела глаза, но не попыталась вырваться. Может быть, она вправду любила его, если каждый раз при виде мужа внутри все сжималось, а сердце было готово выскочить. Да… Нет. Она недостаточно хорошо знала Мерлина. И не могла вынести мысли о том, что когда-нибудь окажется в дураках, если выяснится, что Мерлин убил отца.

— О, дорогая, я не требую ответа сейчас, — шепнул Мерлин, крепче прижимая ее к себе. — Но так надеялся…

— Я совсем сбита с толку, — призналась она, отстранившись. — И все еще не знаю наверняка, убийца ли ты. — И проницательно взглянув на мужа, добавила: — Ты очень мне нравишься и завоевал мое уважение, но любовь? Не знаю, сумею ли отдать тебе все, пока над тобой висит подозрение.

Она не добавила, что сердцу нет дела до судебных процедур и чужого мнения, оно поступает по-своему и слепо тянется к этому гордому человеку, стоявшему перед ней. Слезы жгли ей веки. Она отчаянно хотела следовать за ним, безоглядно доверять…

Мерлин поспешно сменил тему и спросил деловито, чуть резко:

— Ты заметила кого-нибудь в конюшне, когда вернулась с прогулки?

— Нет, — покачала головой Синара. — После того как я увидела, что ты лежишь без сознания, кто-то подкрался сзади и сбил меня с ног. Я очнулась в саду.

Мерлин с ужасом смотрел на жену:

— Неужели в одной из… этих ям?

— Нет, ближе к воротам. Мужчина или женщина… тот, кто меня ударил, был закутан в плащ — перед тем, как упасть в обморок, я помню, что пола плаща коснулась моего лица.

— Но почему пытаться убить только меня, а не тебя? — пробормотал Мерлин, потирая подбородок. — Кто-то решил избавиться от меня, но таким образом, чтобы пожар выглядел несчастным случаем.

— Кто же? Слуги?

Синара, окончательно сбитая с толку, нахмурилась. Трудно было найти логическое объяснение странным происшествиям, происходящим в Блек Рейвне.

— Нет… ради чего им понадобилось покончить со мной? У них достаточно способов избавиться от меня: хотя бы не выполнять свои обязанности, впрочем, они и без того бездельничают с утра до вечера. Мне вполне могло надоесть все это, и я, возможно, вернулся бы Стормивуд, где по крайней мере царят чистота и порядок. Щека Мерлина еле заметно дернулась, глаза неожиданно вспыхнули:

— Но они не подозревают, сколько во мне упрямства!

— Твоя решимость меня восхищает, — улыбнулась Синара и показала на поднос с завтраком:

— Не хочешь чаю? Мама так и не пила.

Мерлин уселся, и Синара подумала, что почему-то эта сцена выглядит такой естественной! Она присоединилась к мужу, подождав, пока он наполнит сначала свою, потом ее чашку. Как она хотела поухаживать за ним! Но руки все еще болели, и Синара, наблюдая, как муж размешивает сахар, спросила:

— Скажи, что ты делал в тот день в Гейрлок Вудз? Летел, будто за тобой гнался сам дьявол.

— Отправился в Стормивуд с кое-какими документами, касающимися смерти отца, — вновь погрустнел Мерлин. — Брендон потребовал показать их. Похоже, он твердо решил помочь мне восстановить честное имя. У него появились некоторые идеи насчет того, как отыскать пропавшего кучера отца.

Душу Синары наполнило радостное тепло:

— Бренд всегда отличался преданностью тем, кого любит. Он хочет отплатить тебе за доброту, но что можно сделать в его положении? Ему придется скрываться, пока вор не будет найден.

— Я помогу ему, — пожал плечами Мерлин, — поскольку еще нахожусь на свободе, хотя, кто знает, сколько это продлится, если не найдут настоящего убийцу… поэтому сейчас я должен успеть добиться как можно большего.

— Что ты собираешься предпринять? Пристально глядя на мужа, Синара поднесла к губам чашку.

— Придется нанести визит владелице ожерелья, леди Фиделии. Интересно узнать, каким образом у нее оказались фамильные драгоценности твоей матери.

После долгого раздумья Синара объявила:

— Знаю, это звучит нелепо, но не считаешь ли ты, что все эти события — гибель твоего отца, воровство и происходящее в Блек Рейвне — связаны между собой?

— На первый взгляд одно не имеет отношения к другому, но Блек Рейвн много лет принадлежал Сеймурам, а Эстелла всегда была в близких отношениях с нашей семьей, хотя вышла замуж за Хоторна.

— С каждым днем все больше загадок, — вздохнула Синара. — Интересно, какой очередной сюрприз нас ожидает? А вдруг неизвестный злодей подожжет Блек Рейвн? Я боюсь.

Мерлин подвинулся к ней и, встав на колени, обнял за плечи:

— Я приказал людям круглые сутки охранять поместье. Они вооружены мушкетами и пистолетами. Ни одному чужаку не позволят пройти без моего разрешения.

Слова мужа немного успокоили Синару. Она почему-то твердо верила — он сумеет защитить ее. Она могла бы доверить ему свою жизнь. Невозможно, такой человек, как Мерлин не способен расправиться с отцом…

Синара чувствовала себя так, будто долго оставалась слепой и вдруг прозрела. Она читала в глазах мужа тревогу и сочувствие и понимала — Мерлин не может быть преступником, он слишком ценил человеческую жизнь. Уродливое подозрение, так долго отравлявшее мозг и душу, растаяло, и истина засияла, как солнце после грозы.

— О, Мерлин, — прошептала Синара, прижавшись к мужу.

Ей нестерпимо захотелось поделиться своим открытием, но не успела она открыть рот, как губы Мерлина прижались к ее губам. Охваченные нетерпеливым желанием, они обнялись. Мерлин поднялся, увлекая ее за собой. Его сила уверенно вливалась в нее, а единственный не покрытый волдырями палец Синары обвел контуры спины мужа через скользкий атлас его узорчатого халата. Каждый бугорок мышцы, каждый дюйм загорелой кожи, каждое движение были для нее бесконечно желанны.

— Дорогая, — пробормотал он, зарывшись в копну душистых волос, — если бы ты погибла, мне было бы не для чего жить.

И, подхватив жену на руки, Мерлин отнес ее на постель. Синара пыталась предостеречь мужа, что кто-нибудь может неожиданно войти и застать их, но слова не шли с языка. Она хотела его, хотела так же страстно, как и он ее.

Мерлин, задыхаясь, поднял голову, пристально всмотрелся в глаза жены, и в этом взгляде сияла такая глубокая и преданная любовь, что Синара снова смутилась. Сумеет ли она когда-нибудь ответить ему таким же сильным чувством? И все же… необычное сладостное тепло наполнило душу, не оставляя места сомнению.

— Я люблю тебя, — прошептал он, прежде чем завладеть ее губами. Поцелуй становился все крепче, пока голова Синары не закружилась, а сама она, словно освободившись от тяжести пережитого, забыла об осмотрительности и нетерпеливо обняла обнаженное тело. Пальцы Мерлина, сдвинув кружевную ткань, нежно гладили бедра Синары, едва прикасаясь, но возбуждая все сильнее, требуя большего, и когда уже, казалось, были готовы вот-вот дотронуться до скрытого бутона плоти, пульсирующего в напряженном ожидании, Мерлин отнял руку. Синара едва не вскрикнула от разочарования, но вместо этого стала зачарованно наблюдать, как муж медленно развязывает ленты пеньюара и распахивает его, обнажая груди. Взгляд Мерлина потемнел еще больше при виде нежных упругих холмиков. Охваченная нестерпимым жаром, женщина чувствовала себя уязвимой и беззащитной.

— Ты так прелестна, моя изящная фарфоровая статуэтка, — улыбнулся Мерлин. Его ладони жгли огнем, и Синара прижалась к нему, безмолвно моля о большем.

Мерлин не мог наглядеться на грациозные изгибы, округлые бедра, полные груди. Накрыв губами розовый холмик, Мерлин вобрал его и начал сосать. Буйное, сладостно-горькое желание охватило его — горькое, потому что отчаянно требовало погасить пожар, но радость держать ее в объятиях заставляла желать возможно дольше продлить экстаз.