Александра Черчень - Ворон и чайка

– Не утерпел до романтического завершения вечера, прости.

И после совершенно невозмутимо повел дальше.

В холле нас встретил официант, затянутый в красивую расшитую ливрею, прямо как в старых фильмах, и галантно провел в небольшой зал с открытой террасой, на которой мы и заняли столик. Сама терраса выходила во внутренний дворик-колодец, и я мимолетно удивилась. Мне казалось, что такое есть только в Питере, но вот, оказывается, и родной город может удивить.

Видимо, надо знать, где искать это самое удивительное. Женя определенно знал.

Нам принесли меню, и мои глазоньки, во-первых, малость разбежались от ассортимента, а после так же малость офонарели от цен. Венеция была дорога не только в крупном размере, но и в миниатюре!

– Если ты сейчас закажешь чай и салатик, то одними поцелуями сегодня не отделаешься, – совершенно спокойно пообещал мне Воронин, даже не потрудившись оторвать взгляд от своего меню.

– Что?! – возмущенным полушепотом вопросила я, не зная, как утихомирить свою полярную бурю эмоций. Одна моя часть возмущалась, а вот вторая… вторая искала и находила плюсы! И, видимо, глубоко-глубоко в душе ей было интересно: а что еще, кроме поцелуев, может предложить этот мужчина?

Пока я размышляла, он отвлекся и, поправив очки, с едва заметной улыбкой проговорил:

– Я уверен, что ты все прекрасно слышала, но если хочешь, чтобы я сказал это еще раз…

Божечки, как, ну как можно простое местоимение проговорить так, что сердце замирает?

Я мотнула головой и обратилась к подошедшему официанту, перечислив приглянувшиеся мне блюда. Мой теперь уже действительно настоящий парень тоже сделал заказ, а после откинулся на спинку стула и велел:

– Рассказывай. Откуда у тебя это желание замаскировать от общественных масс наши отношения?

– Я ведь уже сказала.

– Я пока логической связи не вижу.

– Если она вернется и ей кто-то скажет о наших отношениях до того, как это сделаю я, то будет плохо.

– Ну, напиши.

Вот все так просто в этом их мужском мире…

– Ты не понимаешь. Так просто о таком не сообщают! Я должна лично.

– Ох уж эти девушки… Ладно, я понял твои волнения и обещаю до часа икс вести себя прилично и не хватать тебя на глазах у всего института. А хочется, если честно… очень хочется.

– Я благодарна тебе за такое ангельское терпение, – любезно улыбнулась я в ответ, мало-помалу приходя в себя.

– О, моя девочка начала показывать зубки в ответ?

– Угу. Никогда не было – и вот опять.

Вечер прошел замечательно. Ворон сумел преодолеть то напряжение, что было на начальной стадии ужина. Несколько занимательных баек, пара еще не слышанных мною пессимистичных стишков, и тучки как не бывало. К счастью, Женя больше не пытался меня смутить своими откровенными намеками, потому я расслабилась. Лишь изредка ловила на себе его горячий взгляд, который он почти сразу опускал, но с такой многообещающей улыбкой, что становилось понятно: делает он это лишь пока.

Поужинав, мы доехали до ближайшего парка и бросили там машину. Долго бродили по затерянным в лесистой тени тропинкам и говорили обо всем на свете. О музыке и живописи, о последних веяниях дизайна и о том, какие архитектурные стили наиболее близки каждому из нас.

Незаметно на город опустился густой сумрак. Мы добрели до набережной и сейчас стояли у парапета, слушая мерный шелест волн Москвы-реки.

Женя смотрел на меня долгим, пристальным взглядом и вдруг, протянув руку, осторожно убрал за ушко прядь волос, с которой только что играл хитрец-ветер.

– Оль…

Он позвал меня так тихо, что шепот можно было расслышать только краем уха.

– Что?

Я отвечала в тех же интонациях, с той же громкостью. Сердце гулко стучало в груди, словно из тела разом вынули все органы и оно осталось одно. И по всей грудной клетке расходилось эхо, чтобы позже дрожью отдаваться в конечностях.

– Ты такая красивая… – Теплые пальцы скользнули по щеке, погладили скулу, обвели губы, которые вмиг пересохли, и мне дико захотелось их облизнуть.

Или чтобы это сделала не я…

Поцелуй… Поцелуй как дождь для сухой земли.

Женя словно меня услышал и медленно обнял, прижимая к себе и плавно склоняясь к дрожащему рту.

Это и правда было волшебно.

Совершенно, непередаваемо, просто прекрасно.

Интересно, Воронин действительно так хорошо целуется или дело в чем-то другом? В чем-то неуловимом, и я пока не решаюсь признаться в этом даже самой себе.

Может, дело в чувствах? Дело в любви.

Я провалился в эти отношения, как в болото. Как моряк, сам прыгнувший лапы серен. Как… в общем, еще тысячи метафор, которые передадут суть ситуации, а она проста.

После чрезвычайно паршивого финала прежних отношений я с головой окунулся в новые, и у меня даже не получалось тревожиться о будущем, как, по идее, нужно было бы делать.

Вместо этого я гулял и целовался. Гулял с Олей и Тверью, целовался только с Олей, к счастью. Хотя собака старательно пыталась наверстать очки в этом направлении и подло лобызала меня во все места по утрам, когда решала, что хозяину пора вставать. У него псина уже семь часов ничего не ела! Как так?!

Прекрасные дни, проведенные в компании Оли Чайкиной, не смог омрачить даже тот факт, что в институт заявилась Ангелина, расфуфыренная, как первая леди США, с милейшей улыбкой на лице и ненавистью ко всему сущему в глазах.

Начала моя бывшая, как всегда, за здравие…

– Женечка, – я едва не подпрыгнул на месте, услышав знакомый голосок на выходе из кабинета кафедры, – а это я тебя здесь жду…

Одного взгляда на девушку хватило, чтобы понять: она пришла выяснять отношения и явно долго выбирала наряд, чтобы в случае провала жертва в моем лице видела, что она теряет. Ангельское личико, влажные от блеска пухлые губки, белокурые волосы, собранные сзади заколкой… Джинсы, подчеркивающие шикарные ноги Лины, и туфли на высоком каблуке, отвечающие той же цели. Майка с глубоким декольте и невинный взгляд бедной овечки.

Создавая Ангелину, природа явно хотела изобрести оружие массового поражения, которое будет косить направо-налево всех встречных-поперечных мужиков, потому и наделила это чудовище ангельской внешностью и характером настоящей стервы.

– Зачем пришла? – спросил я, и не думая остановиться.

– Соскучилась!

Хотелось на манер пса из старого мультика спросить: «Шо, опять?!»

Ангелина посеменила за мной по коридору, цокая каблучками: цок-цок-цок.

– Мы же вроде все уже выяснили с тобой?

– Я хотела зайти к тебе домой утром, принесла твой любимый кофе из Старбакс, а у тебя собака из-за двери лает. Ты завел собачку?

– Да, теперь у меня есть собака, и что?

– Воронин, – глаза Ангелины округлились, – с каких пор ты любишь собак? Там, судя по голосу, не маленькая шавочка, а огромная псина!

– Так и есть, собака большая. И, вообще-то, я всегда любил собак.

– Сука… – пробормотала Ангелина так неожиданно, что я даже переспросил:

– Что, прости?

– Сука, говорю… наверняка эта собака – сука! В смысле собака-девочка… Мне вчера как раз говорили, что у тебя появилась какая-то сука…

Я остановился и посмотрел на Лину, которая, закусив губу, с самым невинным видом накручивала на палец прядь светлых волос. Она кокетливо взмахнула длиннющими ресницами, уставилась на меня во все голубые глаза, а затем вкрадчивым шепотом, словно делилась со мной самым главным секретом в своей жизни, произнесла:

– Добрые люди говорят, что один препод этого института трахается со своей студенткой… Не знаешь, кто бы это мог быть?

У каких добрых людей языки лишние, интересно.

– Чего тебе нужно, Лина? – устало спросил я, и девушка сделала шаг по направлению ко мне, прижимаясь почти вплотную и заглядывая мне в лицо снизу.

– Хочу познакомиться с твоей сукой. Покажешь мне ее?

Угу, маска ангелочка временно сдвинута и показан стервозный оскал?

– Так собака дома, Линочка. А ты в универ пришла… – усмехнулся я, понимая, что Ангел-мать-ее-Лина говорит совсем не о Твери, которая наверняка сейчас мирно сопит на моей кровати или, возможно, снова с упоением раздирает вещи, оставленные на вешалке.

Терпение Лины лопнуло, словно воздушный шарик. Она замерла на пару секунд, хлопая глазами с пушистыми ресницами, а потом резко отступила от меня, толкая в грудь и повышая голос:

– Воронин, что ты делаешь из меня дуру! Где она? Где телка, с которой ты спишь? Эта сука с птичьей фамилией!!!

Лина с размаху огрела меня по спине сумкой на длинном ремешке, которая до этого висела у нее на плече, и продолжила орать:

– Ты совсем охренел!? Ты реально променял меня на какую-то курицу? Нет, там была не курица, там была какая-то другая птица… Я не помню какая, но это твоя студентка!

Глядя на эту скандалистку, я снова задался риторическим вопросом: «Где были мои глаза раньше?» Как я вообще мог принимать ее за адекватное существо?

– Не ори. – Я взял Лину под локоть и вытащил из коридора на лестницу, поскольку внимания со стороны преподавателей, которое так отчаянно пыталась привлечь Лина, мне совершенно не хотелось. Создавать проблемы себе и Оле Чайкиной совсем не входило в мои планы, зато явно было ключевой целью пришедшей на разборки Ангелины.

– Не трогай меня, – взвизгнула Лина. – Воронин, ты совсем совесть потерял? Где твои моральные принципы?

– Не тебе читать мне нотации о морали, – взвился я в ответ, – Ведь мы все знаем, что расстались мы задолго до того, как у меня появилась девушка, и почему мы расстались!

Лина закатила глаза и всплеснула руками:

– Ты до конца жизни будешь мне это припоминать?