— Твой нынешний брак не последний. Скажи Ною правду, будь честной. Когда ты сделаешь это, найди меня, и я подарю тебе ребенка.

Я не задерживаюсь, чтобы увидеть её реакцию.



Я чувствую вину за то, что предлагаю ребенка моей бывшей девушке, когда моя нынешняя подружка, скорее всего, ждет меня дома, желая, чтобы я предложил ей руку и сердце. Когда я захожу домой, вся жизнь становится более четкой. Из колонок громко играет музыка. Я подхожу и делаю потише. Джессика стоит у плиты, поджаривая что-то на сковородке. Меня поражает, что ей нравится готовить, даже когда она не на работе. По идее, её должно тошнить от этого. Сажусь на барный стул и смотрю на неё, пока она не оборачивается.

Должно быть, она что-то замечает в моем лице. Потому что кладет деревянную ложку и вытирает руки полотенцем, а потом подходит ко мне. Я смотрю, как соус капает с ложки на пол. Не знаю почему, но не могу перестать смотреть на ложку.

Пока она идет ко мне, я стучу зубами. Не хочу её обидеть. Единственное, чего я хочу в этой жизни — защищать сердце Оливии.

Когда она подходит ко мне, я беру её руки в свои. Наверно, она видит в моих глазах предстоящее расставание, потому что качает головой, прежде чем я успеваю произнести хоть слово.

— Я всё ещё люблю Оливию, — говорю я. — Это несправедливо по отношению к тебе. Я не хочу отдавать тебе себя.

Слезы катятся у неё из глаз.

— Думаю, я давно это знала, — говорит она, кивая. — Дело не в том, что ты изменился. Но я думала, что всё это из-за Лии и Эстеллы.

Я вздрагиваю.

— Я сожалею, Джессика.

— Она сука, Калеб. Ты ведь это знаешь?

— Джесс…

— Нет, послушай меня. Она плохой человек. И защищает плохих людей. Она позовет тебя посреди ночи и попросит защитить её. Она такая хитрая.

Я потираю лоб.

— Это не так. Она не такая. Она замужем, Джессика. Я не собираюсь быть с ней. Я просто не хочу быть ни с кем.

Я смотрю на ложку, а потом снова на Джессику.

— Я хочу завести детей.

Она отступает назад.

— Ты ведь говорил, что не хочешь.

Я киваю.

— Да, я сказал так, когда мне было больно. Из-за того, что произошло с… Эстеллой, — я произнес её имя впервые за долгое время. Это ранило. — Я всегда хотел семью. И не собираюсь жениться на ком-то и притворяться, что не хочу детей.

Она качает головой, сначала медленно, а потом всё быстрее.

— Мне нужно идти, — говорит она и уходит в комнату, чтобы собрать вещи. Я не останавливаю её. Нет смысла. Опять я причинил кому-то боль из-за чувств к Оливии. Когда это прекратится? Вообще прекратиться ли когда-нибудь? Я не могу снова так поступить. Либо я буду с Оливией, либо ни с кем.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Прошлое

Четыре часа, пять часов, шесть, семь. Я всё ещё не вышел из здания. Уже четыре часа жду документы. Документы! Словно вся моя жизнь зависит от подписи на листке бумаги. Я посмотрел на часы. Я должен был быть у Оливии ещё час назад. Проверил телефон — она не звонила. Может, занята сбором вещей.

— Калеб, — мой коллега Нил, просунул голову в дверной проем, — ты торчишь тут из-за вечеринки?

Я ухмыльнулся.

— Нет, сегодня ночью я должен быть в другом месте.

Он в изумлении уставился на меня.

— У тебя есть дела получше, чем обед с боссом и обсуждение потенциальных клиентов?

— Мой босс — это мой отчим, — сказал я, печатая на клавиатуре. — Уверен, мне удастся уговорить его.

Моя секретарша протиснула голову рядом с Нилом.

— Калеб, здесь Сидни Оррико. Она говорит, что принесла тебе бумаги на подпись.

Я подпрыгнул на стуле.

— Пригласи её сюда.

Нил приподнял брови, но его голова скрылась, и появилась голова Сидни.

— Привет, — сказала она.

Я встал и пошел поприветствовать её.



Сидни Оррико: каштановые локоны, ямочки на щеках, голубые глаза, длинные ноги. Мы были соседями, ходили в одну школу, а наши матери водили нас на одни мероприятия и хотели нас свести. Мы видели друг друга постоянно, и так случилось, что мы стали друзьями. А потом и больше, чем друзья. Всё началось с поцелуя на Четвертое июля. После первого поцелуя мы спрятались в комнате отдыха у меня в доме и тискались на столе для бильярда каждую возможную минуту. Через несколько недель я перешел на вторую базу. К концу нашего первого лета я лишил её девственности. Когда осенью мы пошли в школу, все стало странным… очень-очень неловким.

Сидни хотела парня. Я хотел секса по дружбе. Моя пятнадцатилетняя сущность пыталась объяснить ей это, но она начала плакать, и я переспал с ней, чтобы успокоить. После секса я снова попытался объяснить ей всю эту затею с «не свиданиями». Она дала мне пощечину и поклялась, что больше со мной не заговорит.

Не правда. Она не перестала разговаривать со мной. Пятнадцатилетние девушки ревнивы, особенно, если думают, что влюблены. Когда она застукала меня в популярном кафе-мороженом с другой девушкой, то опрокинула целую креманку с шоколадным мороженым на мои колени.

Сидни Оррико.

К счастью для меня, она отошла от того инцидента с мороженым. Она недолго встречалась с моим братом, а потом бросила его ради полузащитника. После этого мы периодически пересекались — на вечеринках, выпускном, в магазине. К тому времени, как я начал встречаться с Оливией, я не видел её год. Она пренебрегла учебой в колледже и пошла в школу недвижимости. Мать сказала мне, что она работает в компании отца. Вот когда все стало затруднительным.

Я строил для Оливии дом. Наш дом. Я принял это решение после того, как осознал, что хочу жениться на ней. Я нанял архитектора, чтобы тот нарисовал план дома, за несколько недель до того, как купил кольцо, и связался с Грегом Оррико, отцом Сидни.

— Проект займет около года, Калеб. Особенно со всеми дополнительными проверками, которые нужны, чтобы сделать балкон.

Я постучал ручкой по столу. Это хорошо, к тому времени, как заложат фундамент, я успею сделать предложение Оливии. Мне хотелось, чтобы она его увидела. Основу того, где мы будем жить.

Мы договорились встретиться и подписать бумаги. Прежде чем я повесил трубку, Грег сказал, что моим менеджером по проекту будет Сидни.

— Черт, — сказал я, кладя трубку. Если Сидни все та же, какой я её помню…

Сидни обняла меня и достала папку с бумагами из сумки.

— Ты нервничаешь?

— Не совсем, ведь я каждый день делаю предложение любимой девушке.

Она ухмыльнулась и стукнула бумагами мне по голове.

— Что ж, тогда приступим.

Мы все разложили на столе, и Сидни рассказывала мне о каждом договоре. Я подписал половину из них, когда Стив влетел в мой кабинет в смокинге.

— Сидни! — он обнял её. — Ты избавилась от веснушек? И что произошло со скобами, которые ты носила на зубах? — Сидни и Стив постоянно виделись друг с другом, но это была их игра. Я просматривал бумаги, ожидая, когда они закончат.

— Это ты так делаешь мне комплимент?

Стив рассмеялся.

— Ты останешься на вечеринку?

Я только что заметил, что она в платье. Выглядело так, словно она действительно собирается остаться на вечеринку. Должно быть, моя мать ее предупредила.

— Я остаюсь, — сказала она. — Надеюсь, Калеб выпьет со мной, прежде чем убежит по делам.

— Не могу, — ответил я, не поднимая головы. — Оливия меня ждет.

— Калеб, — сказал Стив. — Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал перед уходом. Некоторые из этих людей твои клиенты.

— Стив!

Я захлопнул ноутбук и уставился на него.

— Сегодня ночью я делаю предложение девушке. Ты же сейчас говоришь не серьезно.

— Ты нужен мне всего лишь на несколько минут. Просто позвони Оливии и скажи, что задержишься.

— Нет.

Я встал и схватил ключи.

Сидни подняла голову, перестав изучать мои документы.

— Ты возненавидишь меня.

Я вздохнул.

— Что ты забыла?

Она покраснела.

— Я могу вернуться в офис и привезти. Буду через пятнадцать минут.

— Что там, Сидни? Это не может подождать до вторника?

Она прочистила горло.

— Ключи от ворот. Ты не сможешь попасть туда.

Я сжал губы и расстроено посмотрел на неё. Спокойствие, сохраняй спокойствие.